Так вот за чем задержка встала! Годунов изготовил не просто летающую лодку, или в более для меня привычных терминах, самолет. Он умудрился еще и аэропорт воздвигнуть! Ну, в реалиях этого века, конечно. И с поправкой на особенности нашего воздушного судна.
А судно уже вовсе не походило на корабль. Мои примерные эскизы были творчески переработаны, чтобы получилось это. Корпус судна, набранный из идеально отшлифованных дощечек из красного дерева и покрытый несколькими слоями лака, сверкал на солнце. Крылья были снабжены развитыми элеронами. Имелось и хвостовое оперение с крупным тонким рулем на конце. А еще у этого корабля были окна, забранные настоящим стеклом! Широкие! При нынешних ценах на оконное стекло — целое состояние. Сооружение внешне похожее на растолстевший от обильного питания гигантский деревянный детский самолетик застыло, не шевелясь, накрепко закрепленное к выдвинутым с основания верхнего этажа высоченной башни фермам. Учел Борис прошлые ошибки! Теперь его корабль никакая буря не повредит и уж тем более не унесет.
— Прошу на борт, государь. Наша летающая лодка готова к полету. — С места в карьер начал представление своей новинки наш главный артефактор.
— А ты ее уже испытывал, а то немного боязно что-то?
— А как же. Две недели только и делаем, что облетываем это чудо.
— Прямо так и чудо? — Подначил я.
— А вот сам сейчас убедишься!
Полетали! Весь наш остров из конца в конец промчались, а затем обратно вернулись. Очень мягкий старт у нашего летуна. Даже не заметил сначала, что уже в воздухе висим. Будем считать, что авиация у нас уже изобретена. Теперь будем изобретать, куда ее в условиях небольшого острова применять можно. Но это ведь всегда так бывает. Вон, Нобелевские премии взять. Их почти всегда назначают старичкам за то, что в молодости те разработали. А временной лаг — он как раз временем на внедрение оказывается, когда становится окончательно ясно, что изобретение это — стоящая фича, а не игры разума высоколобого умки.
— Мо-ло-дец! — Для большей выразительности свое заключение даже на слоги разбил.
Годунов аж расцвел весь, но с затаенной мысли своей не сбился:
— Царевич, а ведь твои порталы можно приспособить чтобы грузы на борт поднимать. Ничуть не хуже должно выйти, чем если научиться обратно на землю наш летучий корабль спускать. Даже лучше. Не придется никаких аппарелей творить, чтобы телеги через порог перекатывать.
— Стоп! По порядку! Во-первых, нарекаю наш первый летучий корабль «Самолетом». Так правильно будет. Каждый корабль должен свое имя говорящее о его сути и характере иметь. Во-вторых, премию от меня все твои олухи, что работали над завершением этого проекта, заслужили в двойном размере! — Тут все младшие артефакторы, в полном составе присутствовавшие на заключительном испытании, орать «ура» и подбрасывать вверх шапки принялись. Дождавшись, когда все притомятся и поутихнут, продолжил: — в третьих, раз уж все равно я эту свою способность рассекретил, надо будет тебе взяться за разработку артефактов порталов не только для «Самолета». Много где они пригодиться для нас смогут. Ну и в четвертых, я тут новую идею, пока летали, придумал. А нельзя ли дощечки, которыми корпус снаружи обшит сращивать воедино. Маги же растений у нас в наличии имеются? Пусть попробуют. Может не сухую древесину, так хоть на свежей так получится? Ведь выращивают же многие растения черенкованием. И даже без всякой магии. Надо только процесс продумать будет, чтобы потом при дальнейшей сушке все не растрескивалось. Древесину там подбирать специальную, или вообще магов воды задействовать, чтобы разом всю лишнюю воду из древесины удалять равномерно.
— Попробуем, государь, — весь разом погрузившийся в обдумывание поставленных задач замедленно отвечал Борис.
Так и закончился этот день. А вечером, когда трескал за ужином всей семьей вкуснейшие, но уже немного приевшиеся пироги, вдруг вспомнились прошло-будущие пицца и другие интернациональные вкусности. Это как же еще можно жизнь наших людей улучшить! Ведь непаханое поле для деятельности! А еще про сыр твердый не забыть. Надо будет с испанцев, когда в очередной раз их разобьем контрибуцию пармезаном стребовать. Парма, город в Италии, сейчас ведь под их юрисдикцией, кажется? Я хихикнул, представив лица главных испанцев, когда я озвучу им такие мои требования.
Вновь запросил аудиенции голландский посол. Об этом мне сообщил Прохор, едва я вступил на «общественную» территорию своего дворца.
— Сидит, ирод проклятый. Ответы на вопросы из-под губы цедит. Не иначе каверзу какую принес. — Наябедничал на голландца мой секретарь.
Странно! Я думал, в связи с выступлением английской Елизаветы, он вообще пока у меня больше не появится. Его хозяин, по идее, должен выжидать сейчас, чем все это наше бодание закончится. И еще один фактик в копилочку. Точно знаю, что никакого корабля в последние дни к нам не приходило. Каким же тогда образом он весть с родины получить умудрился? Да и по времени не бьётся. Для обмена посланиями при помощи кораблей — так еще сильно рано. Ментальный обмен, если вдруг он у нас сильно законспирированный магистр этого направления, — наоборот слишком заторможено. Ладно, подумаю над этим феноменом еще, а пока узнаю, чего он ко мне приперся, противный.
— Ваша светлость! — Встретил меня с порога заждавшийся дипломат. На немецком! Значит, явно его весть мне не понравится. Он развернул извлеченный откуда-то из складок одежды свиток и начал читать, по ходу вставляя свои ремарки: — Мой господин, его светлость принц Оранский поручил довести до так называемого герцога Рарога Иоанна следующее. Первое: в суточный срок после оглашения этого требования передать мне, виконту Питеру Вандербильту, все ваши наработки по изготовлению и применению приспособления, позволяющего ходить вашим кораблям с их скоростью. Второе требование моего господина: допустить наших специалистов, которые прибудут позднее, до всех ваших разработок артефактов. Третье: вы должны в трехдневный срок признать вашим сюзереном моего господина, принца Вильгельма Оранского, графа Нассаусского, статхаудера Голландии, Зеландии и Утрехта. В случае выполнения всех вышеперечисленных требований мой господин берет на себя обязательства уладить все возникшие разногласия вышепоименованного самоназванного герцога Рарога Иоанна с королевой Англии Элизабет с выплатой королеве Элизабет отступных. Отступные взыскиваются с самоназванного герцога Иоанна. Размер взыскания будет определен позднее в результате переговоров моего господина, его светлости принца Оранского и королевы Англии Элизабет. В случае невыполнения в полном объеме всех вышеперечисленных требований, мой господин оставляет за собой право выступить лично со всем своим флотом в поддержку флота королевы Англии Элизабет. Все причиненные в этом случае народу, населяющему остров Рарог страдания да падут на совесть самозванного герцога Иоанна.
Голландец закончил зачитывать свой ультиматум и замолчал, уставившись своим взглядом куда-то мимо меня, в стену. Мне было отчетливо видно, как по его бледной коже с виска скатывается капелька пота. Ага! Похоже, боится меня наш посол. Едва не до мокрых подштанников боится. Но, тем не менее, четко исполняет указания своего господина. Молодец. Стойкий товарищ, уважаю.
— Надеюсь, твой господин отчетливо понимает, чего он добивается, передавая через тебя сей ультиматум, герр Питер. Что же, сразу, без лишней задержки, дам тебе свой ответ: принц Вильгельм Оранский допустил страшную ошибку, и мы постараемся вскоре ему это доказать. С этой минуты между герцогством Рарог и графством Нассау, а так же испанскими провинциями Голландия, Зеландия и Утрехт объявляю состояние войны. Само Испанское королевство мы будем считать нейтральным ровно до той минуты, пока испанцы своими действиями не продемонстрируют нам иное. Итак, война, хер Питер. Да будет так! Больше я вас не задерживаю. Вы можете свободно передать все здесь сказанное своему господину.
Посол на практически негнущихся ногах направился к выходу. Да-а, перенервничал он изрядно. В эти годы было не принято миндальничать с послами, доставившими вражескому правителю подобные ультиматумы. Вполне можно было и в кандалы угодить. И это могло быть посчитанным за благо. Иные из послов и головы лишались. Хотя, если положа руку на сердце, и не часто.
— Херр Питер, — остановил голосом уходящего голландца, когда он уже достиг двери. — Не проясните мое любопытство? Вы управляли морским животным или птицей, чтобы доставить принцу Оранскому прошлое свое послание?
— Животным. Касаткой.
Постояв еще с минуту и не услышав от меня больше ни слова, виконт покинул мой кабинет. Какая нужная нам способность! Особенно, если экспедиция за Стеллеровыми коровами увенчается успехом. Ведь коровам, особенно в первое время, пока они не акклиматизируются и не размножатся, нужен будет постоянный пригляд. Питер Вандербильт с его магией, облегчающей установление контактов с морскими животными, годится на роль морского пастуха лучше кого бы то ни было. Аха-ха! Виконта в пастухи! Но что-то мне подсказывает, что когда мы вдребезги разгромим его господина, могут появиться варианты. А показательно разгромить, и непременно вдребезги, нужно обязательно. Не люблю шакалов. Да и пастуха ведь запросто можно переименовать. Хм. Что-нибудь звучное…. Наподобие Хранителя Водных Богатств. И обязательно все слова в названии должности с заглавной буквы!
Обе наши экспедиции вернулись одновременно. Просто случайно встретились где-то возле Южного континента. Андрюха Плещеев уже получил мое послание об объявлении нам войны еще одним европейским государством. Я не пожалел маны, отправил к нему своего магического посыльного. Хоть вроде и заизолированный, но посыльный на такое расстояние высосал из меня почти всю ману. Но, главное, Плещеев подхватился, бросил все свои торговые начинания и помчался домой. Так и приплыли в четыре корабля.
Сам главный Плещеев вернулся почти пустой. Только-только наладил контакты с местными индейцами, да получил от них несколько комков загустевшего сока гевеи. Красного дерева и вовсе не нашел. Зато, те корабли, что за морскими коровами отправляли, полностью выполнили поставленную перед н