Занимательно. Что за тяга спасать тех, кто сам себя спасать не захочет при любом раскладе?
Делаю шаг в сторону Панкратовой. Она шугается. Начинает пятиться. Останавливаюсь от нее в полуметре.
— Окей. Договорились. Моя мишень ты. Только ты.
— Ты слышишь? — смотрит на дверь, ведущую в зал.
— Серьезно думаешь, что я поведусь на э…
Замолкаю. Отголоски голосов в этот момент дотягиваются до моих ушей. Звуки становятся громче. Стук каблуков слышится четче. Сюда направляются два человека. Мужчина и женщина. Судя по смешкам, оба навеселе. Уверен, что подшофе.
Делаю шаг в сторону зала и тут же ощущаю пальцы на своем предплечье. Цепкий захват. Первая мысль — резко дернуть рукой. Вторая — если я так сделаю, есть вероятность, что Майе прилетит. Поэтому не двигаюсь.
— Ты совсем? Если нас тут увидят…
— Руки убери, — произношу не без раздражения. Не переношу чужих прикосновений.
Так бывает — вещи, которых тебе сильно не хватает, со временем начинают вызывать отвращение.
— Да щас. Я не собираюсь из-за тебя снова оказаться в кабинете у Орлова.
Дальняя дверь открывается. Майя вздрагивает и впивается в мою руку ногтями. Ауч.
— Ты издеваешься? — смотрю на нее сверху вниз.
— Помолчи, Мейхер. Слушай лучше.
Переключаю внимание на приближающиеся шаги. Вокруг по-прежнему темно. Зал освещают уличные фонари, поэтому все, что можно рассмотреть, это силуэты. Мы топчемся в коридоре, ведущем к раздевалкам, поэтому скрыты от глаз любого, кто попадет в зал.
— У меня в кабинете есть бутылка отличного коньяка! — басит незнакомый мужской голос.
— Это физрук, — шепчет Панкратова мне прямо в ухо. На носочки, что ли, привстала? Ее долбаное дыхание обжигает кожу щеки. Раздражает. Хочется растереть это место, а лучше — отойти от нее подальше.
Триггерит. Зачем она меня постоянно трогает?!
— Прямо-таки хорошего? — смеется женщина.
— Блин, это наша классная, — снова Майя. — Нужно спрятаться.
— Ты серьезно?
Честно, за сегодняшний день мне поднадоели все эти игры. А уж шпионские страсти я с детства на дух не переношу.
— Конечно серьезно. У него кабинет в конце коридора. Они вот-вот сюда зайдут. В раздевалку пошли.
Майя стартует туда, откуда пять минут назад выкатилась с криками.
Прохожусь ладонью по предплечью, будто хочу стряхнуть с себя остатки ее прикосновений.
— Ты так и будешь тут стоять? — шипит и снова хватает меня за предплечье.
Чертова липучка. Перетряхивает уже не по-детски.
— Мне пофиг вообще. Зайдут и зайдут. Увидят и увидят.
— Ладно. Мне тем более на тебя пофиг.
Панкратова крадется обратно в раздевалку, а в зале с бассейном явно разворачивается какая-то сцена. Смех становится громче.
— Ну не здесь же, — наигранно возмущается классная.
— Я же сразу говорил, пошли в кабинет, — продолжает уламывать ее физрук.
Громкость шагов снова нарастает. Не знаю вообще зачем, но дергаю дверь в раздевалку, луч света бьет по глазам. Быстро захожу внутрь и закрываю за собой дверь.
— Гениально, — щелкаю выключателем, погружая нас в темноту. — Конспиратор из тебя никакой, Панкратова.
Майя стоит прямо у двери. Поэтому, хочу я того или нет, на какое-то мгновение мы оказываемся друг к другу почти вплотную.
— Дверь на ключ закрой только.
— Сейчас, — торопится физрук, судя по всему, они уже в коридоре.
— У них ролевуха, что ли? — прижимаюсь спиной к стене, убирая руки в карманы брюк.
— Тихо! — бормочет Панкратова и, оборзев окончательно, зажимает мой рот ладонью. — Ты можешь минуту помолчать? Они же услышат, — шепчет настолько тихо, что я едва улавливаю ее слова.
Перехватываю ее запястье. Сжимаю, но она не реагирует. Прилипла ухом к двери, прислушиваясь ко всему, что происходит вне этой комнаты.
Звук стука каблуков проплывает мимо, а потом медленно затихает.
Майя шумно выдыхает и, наконец, убирает свою ладонь от моего лица.
— Прости. Ты просто слишком много болтаешь. Нужно уходить отсюда.
— Ты вообще слушала, что он нес? — включаю свет.
Майя морщится и быстро отшагивает в сторону.
— В смысле?
— Панкратова, он дверь закрывал.
— Да? Блин…
— Так что поздравляю.
— С чем?
— Ночевать тебе придется здесь, — ухмыляюсь, рассматривая, как меняются эмоции на ее лице.
Только с информацией, которую я до нее пытаюсь донести, они не связаны. Майя, судя по всему, думает о своем. В какой-то момент начинает возмущаться вслух.
— Капец, Голубева, конечно, мне, значит, лекции читает о том, как себя нужно вести, а сама с физруком, блюстительница морали, блин!
— А че такого? Имеют право.
— Он женат, вообще-то, Мейхер!
— И когда это кого останавливало?
— Все понятно с тобой. Пошли отсюда.
Панкратова выходит в коридор. Напоминать ей, что мы как бы заперты, считаю нерациональным. Опускаюсь на скамейку, погасив перед этим свет, и достаю Майкин телефон. Захожу в галерею. Куча фоточек. Оказывается, за пределами школы Панкратова у нас, блин, Барби. Сумки, платья, цветы. Все это в разнообразных оттенках розового.
Буквально через полминуты слышу шаги. Судя по всему, Майя топает обратно. При этом сильно возмущается. Шепотом.
— Сколько времени? — спрашивает, усаживаясь на скамейку рядом со мной. На рефлексах отодвигаюсь от нее сантиметров на десять.
— Одиннадцать двадцать.
— Черт, — скулит. — Ты фотки мои, что ли, смотришь? — пялится в свой телефон, потом на меня. — Блин, сколько мы тут просидим?! Дай, — тянется за мобильником.
— Зачем?
— Нужно предупредить маму, что я задерживаюсь.
— Она в курсе, что ты здесь?
— Ты дурак? Нет, конечно. Я у Веры, вообще-то, — цокает языком.
— На, — возвращаю ей телефон. Временно, естественно.
Панкратова закусывает кончик языка и начинает активно набирать текст, абсолютно не реагируя на то, что я за ней наблюдаю и все вижу.
Майюша: «Мамулечка, мы еще только на середине доклада. Информации мало. Не знаю, сколько еще провозимся. Если что, я у Веры заночую, хорошо?»
Ответ приходит мгновенно. Даже интересно, если я своей матери напишу, через сколько часов она мне ответит. И произойдет ли это вообще в первые сутки…
Мамулик: «У тебя сумка и форма дома, Майя».
Майюша: «Утром заеду переоденусь».
Мамулик: «Не выспишься. Придется как минимум в шесть встать. Почти час ехать, Май».
Майюша: «Переживу, мам».
Мамулик: «Ладно. Вы там ели? Ты в ресторане только салат поклевала».
Майюша: «Чай пили с крекерами. Потом яйца варили».
Мамулик: «Ясно, ладно, долго не засиживайтесь только».
Майюша: «Постараемся. Люблю. Спокойной ночи вам заранее» *смайлик сердца*
Мамулик: «Если вдруг соберешься домой, звони в любое время. Мы с папой приедем, заберем тебя. Люблю».
Майюша: «Ладно».
— Любопытной Варваре, вообще-то, — Панкратова ловит мой взгляд.
— Телефон гони обратно, — отбираю у нее смартфон.
— Боже, с кем я связалась?! — бормочет, роняя лицо в ладони.
— Сама виновата.
— Я? Это ты начал, между прочим. Нес у директора всякую чушь и думал, что я все это вот так проглочу?
Пожимаю плечами.
— Если честно, мне ровно.
— Я уже поняла, что эмпатия не твое. Слушай, у тебя хоть какие-то табу вообще есть? Чем ты запугал Захарова? — пялится на меня.
Вижу ее лицо лишь потому, что кручу в руке мобильник, свет от экрана которого слегка рассеивает темноту.
— Окна здесь есть? — решаю не ввязываться в эту ее полемику и просто перевести тему.
Плюс реально достало здесь сидеть. В принципе, я давно могу просто уйти. Либо снова выбить дверь — уверен, что мне за это ничего не будет, даже если это произойдет на глазах физрука и классной. Либо тупо завалиться к этой парочке, чтобы взять ключ. Второй вариант даже забавней.
Могу, но какого-то фига продолжаю тут сидеть. Снова бросаю взгляд на Майю.
Я ее не понимаю. Совершенно не понимаю. Она для меня максимально странная и нелогичная. Уложить в голове мотивы ее поступков до конца не получается, как бы я ни старался.
— Мы в раздевалке. Какие окна, блин?! — возмущается Панкратова у меня под ухом. — Хотя, — прищуривается, наконец запуская свой мозговой процесс, — в коридоре, рядом с кабинетом физрука есть. Точно же!
— Супер, — тут же поднимаюсь на ноги и, сунув Майкин телефон в карман, двигаю туда.
— Ты сошел сума? — семенит следом максимально бесшумно.
Оказавшись у окошка, смотрю ей на ноги. Она сняла туфли. Без комментариев просто.
Из-за двери, где заперся физрук с Голубевой, доносятся характерные звуки. Майя морщится.
Тянусь к оконной ручке, сразу ощущая, как мое запястье огибают тонкие и за этот вечер уже не раз коснувшиеся меня пальцы.
— Они услышат, — шепчет, озираясь по сторонам.
Закрываю глаза на мгновение. Выдыхаю. Когда снова фокусируюсь на картинке перед собой, сжимаю Панкратовскую руку. Она глухая или тупая? Сколько раз мне еще нужно повторить, чтобы она меня не трогала?
— Прекрати, — отцепляю ее пальцы, — меня, — прижимаю Майю к подоконнику, — трогать.
— Ладно-ладно, — выставляет ладони перед собой. — Подумаешь. Какие мы нежные.
Смотрю на нее несколько секунд. Мысленно точно уже придушил.
— И не надо так на меня смотреть, Мейхер!
Поворачиваю ручку, тяну оконную створку на себя.
— А если сигнализация сработает?
— Ты что-нибудь слышишь? — демонстративно верчу головой по сторонам. — Нет? Тогда замолчи уже. От тебя мозг взрывается.
— Я просто предупредила…
— Ага, — упираюсь подошвой кроссовка в подоконник и, перемахнув через него, оказываюсь на улице.
Ловлю в кулак зевок и оглядываюсь на Панкратову, которая вылезать не спешит.
— Ты там решила остаться?
— Нет.
Наблюдаю за тем, как несуразно она переползает по подоконнику. Свешивает ноги и, придерживая край юбки, стекает на землю.