Постукивая носком кроссовка по полу, а кончиками пальцев по обивке дивана, прикидываю реакцию Майи на цветы, этот гений ведь даже не подписался.
— Матери подари, — подкидывает идею Ксюха, и Кудяков ее сразу хавает.
Мы сидим у него дома уже часа три, примерно минут пятнадцать назад курьер вернул цветы. Закидываю ноги на ручку дивана и подкладываю под голову декоративную подушку.
Панкратова вчера сильно испугалась. Не то чтобы меня трогает этот факт, но тем не менее осадочек я чувствую. Он мерзкий, болтается где-то на дне сознания и не дает нормально функционировать. Голова еще с ночи забита мыслями о Майе. Это, честно говоря, бесит.
Теперь еще и Кудяков со своими вениками. Вот вообще не в тему. Я надеялся, что сегодня разговоров о Панкратовой не будет. Ошибался. Они с самого моего прихода о ней треплются.
— Слушай, а че Маратик вообще слился? — спрашивает Ренат. — Из-за девки своей?
— Понятия не имею, — бормочу себе под нос.
— Че?
— Сам у него спроси. Я тут при чем?
— Вы так-то в одном доме живете, — ржет Кудяков.
Бросаю на него предупреждающий взгляд, и Вэл сразу затыкается.
Закрываю глаза, погружаясь практически в анабиоз. Абстрагируюсь от разговоров и лишнего шума, что так давит на мозг.
Она же вчера нарыдалась в туалете, а потом вышла ко всем так, словно ничего не произошло. С чувством припрятанного в груди превосходства над всеми нами.
Майя Панкратова претендует как минимум на святую. Я бы сказал, святую простоту. Все для нее дико, странно, шокирующе. Любительница примерить «белое пальто». Маму слушает, предки ее с вечеринок забирают, контроллят, а ей это все будто нравится. Приходить домой по часам? Серьезно?
Не уверен, что мои знают, ночую ли я дома и где вообще зависаю.
Правильная, блин, домашняя девочка…
Наглая домашняя девочка. Так все же ближе к реальности.
Прокручиваю в голове вчерашний вечер раз пятый за это долгое, вялотекущее воскресенье. На кой я пошел за ней, куртку отдал, цепочку эту еще… Понятия не имею. Шарился по полю без обуви, потому что эта наглая малявка, при всем своем фи, отжала у меня кроссы. Вот оно все мне надо было?
Не знаю, но где-то глубоко внутри склоняюсь к тому, что так все же правильно. Быдловато было после случившегося бросить ее там одну.
В голове в тот момент ярко мелькнула Олька. Сравнивать глупо. Вещи по факту вообще несравнимые. Но тем не менее…
— Может, пожрать куда-нибудь съездим?
Кудяков почти орет, вырывая меня тем самым из мыслей. Открываю глаза.
— Можно, — тянет Ксю.
— Погнали тогда, — подключается Ренат. — Кстати, Пономареву нужно наказать. Она нарушила правила.
— Я тоже об этом думала. Следующая игра должна быть с ней в главной роли, — поддакивает Ксю.
— Обдумаем, да, — соглашается Гимаев. — Арс, ты как?
— Присоединяюсь. Поехали уже, сплетницы.
В понедельник выстреливает новость о проекте, в котором снимался Марат. Трейлер сериала гремит на всю школу. К нему постоянно примазываются толпы каких-то девчонок и о чем-то расспрашивают, не забывая широко улыбаться. Наблюдаю за всем этим со стороны. Выглядит забавно.
На меня он, конечно, по-прежнему дуется. В школу мы приехали в разное время. На разных тачках.
Администрация тоже суетится. Завуч быстренько подтягивает Марата к самодеятельности, в которой, ну конечно, Панкратова тоже участвует. Их снимают со всех уроков, кроме истории. Она стоит последней. Понедельник получается таким же скучным, как и первый день в этой школе. Трескотня Пономаревой действует на нервы, в какой-то момент посылаю ее матом, правда, даже тогда она пытается перевести все в шутку. Приходится обозначить более понятно, чтобы она от меня уже отвалила.
В этот момент, кстати, ловлю себя на мысли, что мне не хватает перепалок с Панкратовой, это первое. Второе, я уже раз пять как минимум пытался выловить ее взглядом на перемене в коридоре.
Историчка зевает первые минут десять от урока, а потом решает разбить всех нас по парам.
Мне, к счастью, никого не достается. Марат демонстративно отсел к Денисову еще на перемене, как только вернулся.
Панкратова прибегает на урок последней. Опаздывает.
— Простите, меня завуч задержал, — выдает запыхаясь.
Бросаю на нее заинтересованный взгляд.
— Присаживайся, — Ларионова снова зевает. — Тебе сегодня Мейхер достается.
Майя удивленно хлопает глазами.
— В смысле?
— К Арсению садись. Выполните задания и пойдете.
Откидываюсь на спинку стула. Поднимать на Майю взгляд не приходится, я и так все время, что она здесь, за ней наблюдаю. Сталкиваемся глазами. Панкратова скребет ногтями бок своей прижатой к груди сумки.
Перспектива сесть со мной за одну парту ее не прельщает. Совсем.
— Можно я одна?
— У нас тут базар? Мы почему вообще торгуемся? Садись и выполняй задание в паре, — раздражается Ларионова. Она вообще сегодня подозрительно дерганая, будто всю ночь где-то отжигала. — Отвечаем на вопросы, потом меняемся листами и проверяем друг друга.
Что-то пробормотав себе под нос, Майя, шаркая по полу подошвами туфель, подходит к парте. Выдвигает стул, садится на самый край и притягивает к себе лист с заданиями.
Молча достает ручку и начинает вписывать ответы. Заканчиваем почти одновременно. Майя сует свой лист мне на проверку и выдирает мой из-под моих пальцев себе.
Пока ставлю Майе плюсики, пару раз мельком поглядываю на нее. Она убирает волосы за уши, постукивает ногтями по поверхности парты, проверяя мой тест, и минут через пятнадцать, недовольно поджав губы, толкает меня локтем в бок.
— У тебя десять неверных ответов из тридцати, — шепчет. — Обводи хоть карандашом простым, что ли. Хронология — это не твое, да?
— Уверена, что неправильно? — ухмыляюсь.
— Конечно, — цокает языком, закатывая глаза. — Прости, но это двойка, — пожимает плечами и вырисовывает двойку на листочке. — Кстати, хотела попросить тебя больше ничего мне не присылать домой.
Это уже интересно. Ставлю ей пятерку, не видя смысла дальше что-то проверять, и перекидываю все свое внимание на Панкратову.
— Вот что ты молчишь? — пищит полушепотом. — Оглох?
— Ты же просила с тобой не разговаривать, — пожимаю плечами.
— Я серьезно, Арсений. Не нужно мне ничего присылать. Оставьте все свои выигрыши себе. Я не нуждаюсь. Ясно?! Мне не нужны ни цветы, ничего не надо! А если бы родители увидели? Были бы вопросы. Ты это понимаешь?
— Ага, — киваю, — только с чего ты решила, что цветы от меня? — наклоняюсь к ней ближе, острее чувствуя ее духи. Этот запах преследует. От моей куртки, которую она надевала ночью, до сих пор вот так же пахнет.
Майя приоткрывает губы. Замечаю, как сжимает в кулаке ручку.
— Это не ты был, да? — зажмуривается. — Глупо, — бормочет себе под нос, — как глупо…
Глупо. Но большую глупость какого-то черта выдаю я:
— Почему? Цветы и правда отправил я.
Слышу, как она облегченно выдыхает.
— Мне они не нужны, — заявляет вполне бодренько.
— Я уже понял, — упираюсь кулаком в висок, садясь полубоком.
— Хорошо, — кивает.
Замечаю промелькнувшую на ее губах улыбку. Она видит, что я вижу. Хмурится, резко поднимается со стула и, дернув со стола листы, относит их историчке. Когда возвращается, как раз звенит звонок.
Наблюдаю за тем, как Майя засовывает в сумку ручку, рывком застегивает молнию и, мазнув по мне взглядом, топает на выход. Иду следом. Панкратова оглядывается и недовольно морщит нос.
Чувствую, что в меня вот-вот полетит претензия, поэтому действую на опережение.
— Мне в ту же сторону, — поясняю, закидывая рюкзак на плечо.
Майя разворачивается ко мне лицом. Закусывает нижнюю губу. Смотрим друг на друга.
— Ты не собираешься домой?
— Почему?
— Выход с этой лестницы самый дальний. Плюс через актовый зал. Тебе в актовый?
Тут она права. Честно говоря, пошел за ней следом тупо на автомате.
— Май! — орет Сафина за моей спиной.
Оглядываюсь и тут же отхожу от Майи подальше. Швед вразвалочку идет позади.
— У парней тренировка. Пока они играют, давай обсудим, как будем поддерживать ребят на следующей игре, — трещит Лейла, оказываясь рядом с Панкратовой.
— Вон Мейхера попросите, — Майя кивает в мою сторону. — Он отлично справился в прошлый раз. Может быть, в этот закажет наконец стриптиз, чтоб наверняка всех порадовать.
Ухмыляюсь, прекрасно слыша их болтовню.
— Дело есть, — слышу Шведа сбоку.
— Какое?
Оба стоим шагах в трех от девчонок, наблюдаем. Майя взмахивает руками. Сафина закатывает в ответ глаза.
— У нас Денисов руку сломал. Сам же видел, как он в столовой долбанулся, человека не хватает.
— У вас в запасе целых три штуки сидит.
— Вот именно, что они только сидят. Постоянно. Я видел, как ты играешь на физре. Ну так что?
Идея сомнительная. Баскетбол мне всегда был побоку. Хотя, чтобы развеять скуку, почему бы и нет. Плюс директор, помешанный на школьной команде, нередко снимает их с уроков, чтобы больше тренировались.
— Можно, — сую руки в карманы, перекатываясь с пяток на мыски.
— Супер. Тогда завтра жду в зале после пятого урока.
— Окей.
— Ну Майя! — тем временем вопит Сафина. — Он будет играть, — тычет в меня пальцем. — Слышишь же, согласился. И вообще, не дуйся. Я была против, между прочим, в прошлый раз, — понижает голос. — Мне твои идеи нравятся. Наблюдать, как Амир пялился на скачущих в коротких шортах девок, то еще удовольствие.
Панкратова колеблется. Бросает на меня раздраженный взгляд, трет щеку, поджимает губы, успевает переступить с ноги на ногу, снова глянуть на меня и только потом соглашается. Делает это на выдохе.
Ее резкое «да» звучит громко и хрипло.
— Супер. Пошли тогда в зал, подумаем, что можно сделать, — не унимается Лейла.
— Ладно, — Панкратова без особого энтузиазма позволяет Сафиной ухватить себя под локоть и потащить в сторону спортивного корпуса.