— Вам ли говорить мне, где им положено быть, когда вы в таком платье! Вы хорошо смотритесь, Нэнси.
— Благодарю вас, сэр.
После легкой перепалки я подошел к главному.
— Послушайте, Нэнси, дела принимают серьезный оборот. Началась «горячая» война.
Большие невинные глаза раскрылись еще шире.
— В вас кто-то стрелял?
— Пока еще не очень успешно. Но чем черт не шутит? Может вы знаете что-нибудь такое, что облегчит мою задачу, поможет мне.
— Если смогу, Шелл.
— Подумайте, не было ли кого-нибудь или чего-нибудь, что портило жизнь вашему отчиму?
Она отрицательно тряхнула головой, так, что ее рыжие волосы взметнулись вокруг лица.
Я сказал:
— Я слишком далеко зашел, чтобы идти на попятную, даже если бы хотел. Лоринга убили, когда он был в моей конторе. Как раз перед этим он сказал что-то о шантаже. Вам это ни о чем не говорит?
Она снова покачала головой.
— Мне очень жаль, Шелл. Фактически я с ним не общалась.
— В самом деле? Ну, тогда скажите, если вы не против, — почему ваша мать наняла частного сыщика, чтобы следить за ним?
Она отпила коктейль и медленно сказала:
— Мама хотела развестись с Джоном. По-настоящему. Он был просто паразитом. Он и женился на маме из-за денег. У него совсем не было денег, ну, может быть, всего несколько тысяч долларов, которые он выудил у мамы под различными предлогами. Только я думаю, что он все истратил, а она последнее время отказалась финансировать его так называемые предприятия. Он не хотел добровольно дать ей развод, говорил, что будет бороться до конца, грозился даже собрать против нее факты и добиться алиментов. — Она сжала губы. — Алиментов — от нее! Можете себе представить? Вот Эллис этим и занимался — поисками основания для развода, чтобы он не смог вывернуться. У мамы ведь масса времени и денег, так что она объяснила Эллису, что ей нужно, и предоставила ему действовать. Она бы не сделала ничего нечестного. Она только хотела уличить Джона в чем-нибудь, что он действительно сделал.
Я спросил:
— Вы думаете, Эллис действительно нашел что-то против мистера Лоринга?
— Да нет, наверное. Если бы нашел, он тут же сказал бы матери. Ведь она ему за это платила. А что?
— Нет, ничего, — сказал я. — Это неважно.
Мы заказали еще выпивку. Я отпивал понемногу и думал. Быть может, мои возлияния начали на меня действовать, но только все в этом деле стало казаться мне каким-то бредом сумасшедшего. Я мысленно вернулся к моменту, когда Лоринг явился ко мне в контору. Я перебрал все, что мне говорили и что с тех пор случилось.
Я спокойно прихлебывал свой бурбон и рисовал пальцем узоры из пролитой на стол капли с чувством благодарности за то, что Нэнси молча сидит рядом со мной. Я усиленно шевелил мозгами, неподвижно восседая на высоком стуле.
И вдруг меня осенило. Меня внезапно осенило, и я ударил себя ладонью по лбу. Бармен искоса бросил на меня враждебный взгляд и уставился вниз на свой оставшийся ему от войны протез.
— В чем дело? — сказала Нэнси.
Я сказал:
— Детка, ступай-ка домой. У папы кое-какие дела.
— До скорого?
— Ага. До скорого.
Я постучал в комнату 316 в отеле «Брэнлон» на Кауэнга. Адрес я получил у бармена в Сейбр-клубе за пять долларов, и на этот раз Вельма была дома.
Она широко распахнула дверь и встала предо мной на пороге в розовом неглиже. Струившийся из комнаты свет окутывал ее прозрачной дымкой. Я глотнул и вошел в комнату, чувствуя, как лицо мое горит, но не только от выпитого бурбона.
— Хэлло, Вельма.
— Хэлло. Вы чего?
— Дела-то плохи, бэби. Праздник кончился.
Она медленно и удивленно произнесла:
— Что?
— Кончился, тю-тю! Завершился.
— Вы, должно быть, попали не по адресу, мистер.
— Туда. — Я чувствовал, как во мне теснятся все выпитые двойные бурбоны. — К той девочке. Вы — Вельма Бейл. Я — Шелл Скотт, частный детектив, ищейка. Я по делу об убийстве Лоринга, и я его раскрыл. И вас я раскрыл, и вашего дружка, и весь ваш грязный шантаж — все.
Она стояла, глядя на меня, и молчала.
— Мне почти жаль тебя, бэби. Но это расплата. — Последнее звучало очень славно и драматично, и я повторил: — Это расплата.
— Не знаю, о чем вы болтаете, — сказала она, но в ее тоне послышалась угроза, которой раньше не было.
Я вынул из кармана лоскуток материи с тремя нитками, целлулоидную полоску и показал ей это.
— Это ваши, не так ли, Вельма? Я взял их в студии Филлсона. Вот так, бэби.
Она посмотрела на эти предметы у меня в руке и снова перевела взгляд на мое лицо. Казалось, она ничуть не испугалась, а ведь должна была испугаться. Я почувствовал, что устал от всей этой неопределенности.
— Шелл, — сказала она, — вы взяли не тот тон. Право же. Вы ведь меня почти не знаете.
Ну, этот номер не пройдет.
— Бросьте, Вельма, — сказал я. — Я уже достаточно хорошо вас узнал.
— Да что вы, Шелл, — мягко возразила она, — вы меня совсем не знаете.
До этой минуты она одной рукой придерживала у шеи свое розовое неглиже. Теперь она отняла руку.
Должно быть, у меня поднялась бровь или что-то дрогнуло в лице, потому что она звонко и безудержно рассмеялась. Закинув голову назад, смеялась, блестя белыми зубами. Затем пожала плечами, и одежда упала к ее ногам. Она вышла из нее, как из воды. В ярком свете, льющемся с потолка, это было впечатляющее зрелище. Она стояла прямая и невозмутимая, опустив руки, и смотрела на меня с улыбкой.
Она выглядела совсем не так, как в клубе. Ее тело могло быть мечтой любого мужчины. Я не мог оторвать от нее глаз. Сознаюсь. Не мог. Затруби архангел Гавриил прямо мне в ухо — я бы и то не услышал.
Думаю, что именно поэтому я и не услышал, как кто-то подошел ко мне сзади, как засвистела в момент взмаха дубинка. На какой-то миг лицо Вельмы как будто заволокло туманом. В следующее мгновенье я увидел падающие вокруг звезды и провалился в яму.
Словом, получил сполна.
Все было неясно, очень смутно. Глаза резал яркий свет, в черепе стучали молоточки, меня чертовски тошнило.
Как только я открыл глаза, я увидел Вельму. Она сидела в кресле и целилась мне в живот из маленького зловещего автоматического пистолета.
Я посмотрел на пистолет, потом на Вельму.
— Он может выстрелить.
— Может. — Никакой игривости, одна только скука в ее голосе.
Я лежал на ковре, на спине, и руки мои были подвернуты под меня. Я попробовал их вытащить и не смог. Кто-то крепко обмотал веревкой мои запястья, а когда я попробовал освободить их, то почувствовал, как веревка врезается в кожу. Правда узел был не очень тугой. Но какой бы он ни был, пистолет был всерьез и целился прямо в меня.
Вельма была уже полностью одета. Рядом с ней в кресле стояла пара дорожных сумок.
— Собираетесь куда-то? — спросил я.
Она кивнула.
— И я тоже?
— Она снова кивнула.
— Куда?
— Разве это важно?
— Важно.
— Напрасно. Вы проедете с нами только часть пути.
Ее тон мне не понравился. Она вдруг утратила всю свою женственность.
Я лежал на спине и тихонько дергал веревку, потом начал немного сильнее.
— Лежите смирно, — сказала она. — Совсем смирно. Я ведь не промахнусь.
— Конечно, нет, на таком-то расстоянии.
Это было третье покушение на меня, но я все еще держался. Я все еще был жив и напряженно соображал, пытаясь найти в ее позиции какое-нибудь слабое звено. И тут мне в голову пришла одна идея. Не бог весть какая, но все-таки идея.
— Вельма, — сказал я, — какого дьявола вы считаете себя женщиной? Вы готовы застрелить парня из-за кучки грязных никелей. Вы не женщина, а просто ведьма на помеле.
Она оскалилась и плюнула в мою сторону.
— Ну, ты! Заткнись!
Я старался говорить тихо, спокойно и как можно презрительнее.
— Ты просто вшивая шлюха. Одна из тех грязных, ползучих тварей, которые прячутся от солнца.
Я с минуту продолжал в том же духе, глядя ей в лицо. Я говорил вещи, которые никогда бы не смог сказать женщине, а потом плюнул на ковер у ее ног.
Это сработало. Ее лицо побелело, потом залилось краской. Она поднялась и пошла ко мне, оскалясь и громко дыша сквозь стиснутые зубы. Пистолет в ее руке все еще был направлен на меня.
Я подумал, что она сейчас выпустит всю обойму мне в живот. Мышцы мои напряглись и сжались, но тут я увидел, что ее левая рука тянется к моему лицу. Пальцы ее скрючились, и длинные красные ногти готовы были вонзиться мне в глаза и разодрать кожу на лице.
Я откатился от угрожающих пальцев и в то же время зацепил правой пяткой ее левую ногу. Подтянув левую ногу, я изо всех сил выбросил ее, метя ей в колено. Я услышал отвратительный хруст кости, и она дико закричала.
Вельма грохнулась на пол и выронила пистолет. Но мужество у нее было — в этом я не мог ей отказать. Пока я с трудом поднимался на ноги, она протянула руку, все еще стеная и плача, и нащупала пистолет. У меня не было выбора. Я шагнул к ней и приложил к ее виску свой ботинок десятого размера. Этого было достаточно.
Мне было немного стыдно за себя, но лучше шишка у нее на черепе, чем дырка в моем. Я отыскал кухню, нож для разделки мяса и через пять минут освободился от веревок и связал ими руки Вельмы. Она все еще не приходила в себя, я не счел нужным беспокоиться и связывать ей ноги.
Ее поездка куда бы то ни было явно сорвалась.
Чувствуя глубокую усталость, я снял трубку и позвонил в отдел расследования убийств. Даже гнусавый писк Керригана звучал почти приятно. Я объяснил ему, что он найдет в отеле «Брэндон», положил трубку и отправился выполнять последний пункт моего задания.
На этот раз я вошел с маленьким пистолетом Вельмы в руке. Дверь в дальнюю комнату была открытой, я тихо прошел туда по толстому ворсистому ковру. На маленьком столике в дальнем углу лежал мой пистолет.