— Он сам попросил найти его, если не появится утром, — не моргнув глазом, соврал я.
Глава переглянулся со своим братом и, судя по всему, не поверил.
— Чтибор не сказал обо мне? — изобразил я на лице недоумение.
— Нет, не упоминал, — с ещё большим подозрением взглянул на меня Куракин.
— Матвей сообщил, что ему не хватило сил стихий. Он посчитал меня достойным принять его дух, — после этих слов я красивым жестом развернул тряпицу, чтобы показать символ Перуна на ладони.
Глава рода расслабленно откинулся на спинку кресла, явно успокоившись.
— Как твоё истинное имя? — всё же спросил он.
— Увы, — развёл я руками, — у меня его нет. С Матвеем мы встретились до ритуала всего один раз. Я забрёл случайно на капище, мы побеседовали об изначальных силах. Ему удалось меня убедить, что древние боги мудры и всесильны, — нёс я откровенную ахинею. В конце концов, Фалулей прав, не получится в этом цикле, в следующем учту ошибки и поправлю свою линию поведения.
Пока же я не видел явных проявлений недоверия ко мне. История, конечно, шита белыми нитками. Проверить мои слова они вряд ли успеют. Матвей совсем плох. В других циклах он прожил на сутки дольше. Даже как-то сам выбрался из тоннеля. Только в этот раз он передал мне свой «дух». Отчего-то показалось, что это ещё больше ослабило кандидата в волхвы.
Самым спорным моментом было, что станичники нашли Кирилла на руднике и принесли в дом. Сманеврировать нужно ювелирно так, чтобы никто не задал вопрос, что я там делал. Не помню, что кто-то упоминал о времени, проведённом Кириллом в этот день на руднике. Свидетелей того, как маг тащил тело на рудник, нет. Кто спросит, отвечу, что пришёл лишь в восемь утра и потратил столько сил, что отключился.
«Лучше скажи, что неведомая сила потянула из тебя магию, — досочинял Фалулей. — Ты потерял сознание и тебя отнесли домой».
«А когда очнулся, то по зову той силы отправился на рудник», — подхватил я идею.
Глава рода Куракиных как раз ни о чём не стал спрашивать, а велел отдохнуть в соседней комнате.
«Зачем ты сказал о Мартыне Матвею?» — попенял мне Кирилл, вспомнив «слабое» место нашей версии.
«Сказал и сказал, — не увидел проблемы Фалулей. — Парень уже не очнётся. Если вдруг придёт в себя, то его слова можно списать на бред умирающего».
«Точно, — обрадовался я. — О том, что управляющий язычник, я не в курсе. Потому и не рассказал Мартыну о знакомстве с Матвеем. Фалулей, вспоминай, что было в предыдущие дни до того, как ты присмотрел для себя тело Кирилла».
«Открыл портал, ослаб. Вывалился из него в районе одного из Придорожных. Три дня пытался ощутить ближайшего мага. Они то появлялись, то исчезали в посёлке. Внушил одной бабе кормить меня. Её же расспросил, где поблизости живёт молодой маг. Она мне сразу выдала про отпрыска Анохиных. Я сразу понял, что это идеальный вариант. Пацан без родителей, охрана слабая. К вечеру я был рядом с домом, покрутился вокруг, ничего подозрительного не заметил. Дольше ждал темноты и чтобы угомонились слуги».
«Где был управляющий?»
Фалулей задумался и ответил минут через десять: «В доме был, в своей комнате, той, что над кухней».
«В доме, — подтвердил и Кирилл. — Мне кто-то сказал, что управляющий весь день себя плохо чувствовал».
«С чего бы?» — не понял я.
«Может, он своей силой делился на капище?» — предположил Кирилл.
«Неважно, — решил я. — Главное, у нас на этот день есть алиби. Могу утверждать, что вчера и познакомился с Матвеем, а сегодня пошёл его искать».
Договорить с друзьями не получилось. Дверь в гостиную открылась и зашла служанка.
— Отошёл, сердешный, — утёрла она слезы, а я не понял ничего. — Господа интересуются, желаете ли проститься?
«Матвей умер», — подсказал Фалулей.
Проститься я пожелал и двинулся вслед за женщиной. Матвея успели запеленать в белое покрывало и уложить на стол в одной из комнат первого этажа. Свет был приглушённым, шторы задвинуты, в изголовье стояла большая свеча. В углу на диване рыдала женщина. Мишка стоял, изображая почётный караул, с нечитаемым выражением на лице.
— Спи спокойно, брат, — коснулся я лба Матвея.
Что дальше делать, не знал и вышел из комнаты. Служанка тут же сообщила, что глава рода распорядился разместить меня в гостевых покоях. Ужин она тоже принесла. Сразу после него пришёл глава рода. Мужчина выглядел постаревшим и каким-то рассеянным.
— Сына хороним послезавтра на рассвете, — сообщил он. — Надеюсь, ты проводишь его.
— Мне бы домой сходить, — ответил я. — Потом обязательно вернусь.
— Переночуешь, а завтра тебя отвезут домой. Лучезару и Будевому я не посылал сообщений, — спохватился Куракин. — Сам объяснишь. Мне не до того.
«Лучезар у нас кто?» — озадачился Кирилл.
«Судя по всему, Курьян Матвеевич, наш юрист», — сообразил я.
На мобиле рода Куракиных меня доставили в родовое поместье на следующий день утром.
— Как раз успеешь послушать отповедь мачехи, — съязвил Фалулей.
Собственно, так оно и получилось. Единственная разница была в том, что я не ночевал в особняке. А так фразы звучали без искажения.
— Курьян Матвеевич, можно с вами поговорить? — обратился я сразу к юристу, как закончили с документами.
— Молодому господину что-то непонятно? — продемонстрировал он свою коронную акулью улыбку.
— По документам вопросов нет, у меня для вас сообщение от главы рода Куракиных.
Юрист кривляться и скалиться сразу перестал, молча последовав за мной.
— Чтибор вчера умер, — сразу огорошил юриста. — Похороны завтра на рассвете. Куракины приглашают вас и Будевоя.
«Акулья челюсть» сделала «клац». Мне ни разу не доводилось видеть такого выражения лица у семейного юриста. Кирилл хихикал, Фалулей ржал, а я стоял со скорбной физиономией и сдерживался изо всех сил.
— Хм… простите, Кирилл Ростиславович, — наконец обрёл дар речи Курьян Матвеевич, — а вы откуда в курсе?..
— Чтибор мне свой дух передал, — отодвинул я повязку на ладони. Юрист повторно изобразил неодушевлённый предмет. Через минуту опомнился. Промямлил что-то насчёт Мартына и вышел из комнаты.
— Пойдём в спальню, арку-портал в шкафу сделаем, — тут же придумал мне занятие Фалулей.
— Хотел сейчас съездить за медальоном на право вождения, — напомнил я.
— Хорошо, давай за медальоном.
Савву я отловил без вопросов. Он что-то попытался мявкнуть о смене места работы, но лёгкого ментального воздействия хватило, чтобы это пресечь. Я только сейчас сообразил, почему его всегда старались убрать с должности моего водителя. Савва возил управляющего и доктора на рудник. Пусть он не понял то, что видел, но мог обмолвиться и не только мне. Нарушить мой прямой приказ он не мог, потому подождал меня, пока я сдавал вождение, и вернул в поместье. Управляющий и юрист уже успели смотаться к Куракиным и буквально набросились на меня с вопросами.
— Вы ещё громче кричите, что я делал на капище, — огрызнулся в ответ и выглянул в коридор. Убедившись, что никто нас не подслушивает, вернулся и сел в кресло с независимым видом.
— Кирилл, откуда… — начал управляющий, но я его прервал.
— Это у меня к вам вопрос. Почему вы бросили Чтибора и не забрали в город?
— Я не мог.
— Мог! — рявкнул я. — Лично я смог. Взял в станице фургон и привёз Матвея. Вы же проявили халатность!
Юрист недовольно покосился на Мартына, но промолчал.
— За доктором я сразу с утра поехал, — стал оправдываться управляющий. — Яков Семёнович заверил, что это обычное магическое переутомление.
Я грозно насупил брови, но дальше обвинять не стал. Без меня разберутся те, кому нужно. Магия язычников отличается от общеизвестной. Как мог доктор определить магическое истощение у того, кто проводил ритуал, используя совершенно другую магию?
«Так и продолжай напирать, обвиняя Мартына», — поддержал меня Фалулей.
До конца дня я из своих апартаментов не выходил. Оформил арку-портал, но нить из неё не брал. Не думаю, что смогу воспользоваться этим порталом. Фалулей посоветовал сделать его на всякий случай. Обсудили с друзьями линию нашего поведения. Кирилл сильно волновался, что мне не поверят. Как ни крути, но мне официально шестнадцать лет. Язычником не явлюсь, бороды не имею и так далее по списку. Я тут же привёл бесспорный аргумент на своей ладони. Выпуклый узор дискомфорта совсем не доставлял.
Разбудили меня затемно. Церемония похорон должна состояться на рассвете, и мы поспешили приехать заранее. В особняке Куракиных было многолюдно. Люди вежливо здоровались, вели себя тихо и лишних вопросов не давали. Женщины с опухшими от слёз глазами тоже не издавали лишних звуков. Я так и не понял, кто из них мать Матвея. Да мне и неважно это было. Хотелось поскорее закончить с неприятной церемонией.
На меня смотрели с недоумением. Разве только глава Харченко не спускал глаз. Я для него человек новый, непонятный. А меня ещё поставили в очередь на прощание сразу после Мишки. Считай, стал близким родственником. Традиции поминок в этом мире тоже существовали. Фалулей потребовал подробностей. Я пояснил, как это принято у нас, посмотрели, как поминают в этом мире. Хлебнули чего-то алкогольного из общей огромной чаши, закусили.
Куракины горевали, ближники из рода Анохиных вполне достоверно изображали на лицах скорбь. Только Харченко с подручными даже не пытался демонстрировать сострадание. Он ждал, когда можно покинуть застолье и добраться до меня.
— Назар Филиппович, извольте пройти в мой кабинет, — предложил Куракин, как только гости насытились и стали расходиться.
— Вот дух нашего Матвеюшки, — приобнял меня за плечи старший Куракин, знакомя с главой рода Харченко.
Повязку я развязал и молча продемонстрировал символ Перуна.
«Больше молчи и слушай», — дал дельный совет Фалулей.
Молчать оказалось со всех сторон выгоднее. Куракин мою историю подправил, что-то додумал сам, я такого точно не говорил. В целом, получилась приемлемая версия о любопытном юноше, который случайно забрёл в катакомбы и разом воспылал любовью к язычникам.