– Поздно сейчас думать об этом. Вам бы раньше стоило сообразить, с какой стороны хлеб маслом намазан.
– Ну, и что дальше? – подбодрил его мистер Крук.
– А дальше вы совершите приятную автомобильную прогулку из задымленного Лондона в сельскую местность. И что-то случится с рулевым управлением, а назавтра в утренних выпусках газет появится краткое, а может, и развернутое сообщение: «Известный адвокат погиб в автокатастрофе». И на ваши похороны соберется половина Ковент-Гардена, – ободряюще завершил он.
Крук покачал головой. Ощущение у него было такое, словно гири в дедовских часах сорвались и дребезжали изо всей силы.
– Ничего не получится, – отрезал он. – Я не умею водить.
Наступило недолгое молчание.
– А кто об этом знает? – пожал плечами Фентон, но уверенность как будто бы оставила его.
– Не убежден, что вы отдаете себе в этом отчет, но по нынешним временам я, пожалуй, второй по популярности человек в Лондоне, – терпеливо заметил Крук.
Чего еще ожидать от этого человека, подумал Фентон. Крук же, который мог вести машину с завязанными глазами, смотрел на него с подчеркнутым равнодушием, пытаясь при этом незаметно взглянуть на свои наручные часы. Но поскольку руки у него были связаны за спиной, успеха эти попытки не имели.
От Фентона они не укрылись, и он засмеялся.
– Боюсь, ничего не выйдет, – участливо произнес он. – Если вы думаете, что коллеги поспешат вам на помощь, то это заблуждение. Ну да, мистер Крук Предусмотрительный, скорее всего вы, осмелюсь предположить, оставили у себя на столе записку с указанием адреса, где вас искать, но мы с друзьями это предусмотрели. Любое сообщение, которое вы могли оставить, исчезло еще до того, как ваш приятель вернулся из своей разведывательной экспедиции.
– Что ж, Фентон, вынужден отдать вам должное, – устало вздохнул Крук, – вы все предусмотрели. Жаль, ведь я так точно все рассчитал.
– Да ну? Вам много чего известно, не правда ли?
– Разумеется. Иначе бы вы сейчас не стали так вести себя, рискуя собственной головой. Слушайте… вы заглядывали когда-нибудь в книги по истории?
– Это еще зачем?
– Если заглядывали, то знаете: у осужденного всегда есть право на последнее желание.
– Если это ловушка, то лучше забудьте.
– Это не ловушка. Да и как бы, по-вашему, я мог ее поставить, если у меня руки, как крылья у птицы, связаны? Все, что мне нужно, это узнать кое-что. Один простой вопрос – один ответ.
– Ну и?..
Крук заметил, что глаза у Фентона покраснели, как у хорька.
– Как вы собираетесь объяснить полиции, каким образом ваши ботинки оказались на ногах убитого Харви?
– Ботинки? – воззрился на него Фентон.
– Ну да, те самые, на красивых высоких каблуках.
– Какое мне дело до того, какие ботинки носит мой секретарь?
– Так это ваш секретарь?
Фентон засмеялся – словно наждаком по железу прошелся.
– Думаете, всех обвели вокруг пальца, да, мистер Крук – Великий Умник? Но через полчаса все, что вы знаете, или вам кажется, что знаете, уже не будет иметь никакого значения. Даже если это действительно мой секретарь, какое я могу иметь отношение к тому, что его нашли мертвым в церкви? Разве кто-нибудь видел, как я туда заходил? – высокомерно добавил он.
– Понимаете ли, люди не такие дураки, как нам с вами представляется. Им может показаться странным, если обнаружится, что вы, а также ваш друг Лис не спали у себя дома в ту ночь, когда был убит ваш секретарь.
– Очень правдоподобно, – хмыкнул Фентон.
– Дождемся, пока Брэди не узнает в вас того малого, которого он видел в тот вечер в Драммонд-Хаусе.
– Дождемся дождичка в четверг, – взорвался Фентон. – Надеетесь попасть в Царствие Небесное? Что ж, у вас есть прекрасный шанс оказаться там очень скоро. К тому же, – добавил он, – я легко могу доказать, что ваш свидетель лжет. В ту ночь я был у себя дома.
– А как насчет междугородного звонка? – наугад выстрелил Крук.
– Какого междугородного звонка?
– Того самого. Который раздался в два часа ночи, назвали ваше имя, а вас не оказалось на месте.
– Впервые слышу о каких-то там междугородных звонках, – воскликнул Фентон.
Поскольку никаких таких звонков действительно не было, Крук не удивился и только заметил:
– В Виндзор-холле привратники народ бдительный, все записывают. Впрочем, вы у нас парень не промах, какое-нибудь объяснение найдете.
– Все размышляю вот, стоит ли вас убивать, – задумчиво проговорил Фентон. – Наверное, лучше все же в психушку пристроить. Ну зачем мне, скажите на милость, было убирать Харви?
– Как зачем? Он вполне мог оказаться в тот вечер в Кэмден-тауне, увидеть вас, а потом сложить два и два. А знаете, что в таких обстоятельствах это означает? А вот что: «Да упокоит Господь милосердный твою душу, мой дорогой Фентон».
Фентон как-то странно посерел.
– Все это блеф, – решительно заявил он. – Все, что вы говорите, – блеф. Откуда вам знать, что Харви видел меня в Кэмден-тауне, если вы сами видели его только мертвым?
– «И мертвый говорит»[39], – процитировал Крук, который, словно дьявол, мог повернуть в свою пользу любую строку Священного Писания. – Стало быть, вы все же были там. Хотя, честно говоря, меня лично это совершенно не интересует. Смерть Уркхарта – не мое дело. В ней моего клиента не обвиняют.
– Если вы собираетесь доказать, что Харпер убил Харви, это пустая трата времени, – буркнул Фентон.
Крук непонимающе посмотрел на него и после недолгого молчания спросил:
– А с чего вы это, собственно, взяли?
– Ну как же, вы ведь именно это хотите доказать, разве нет?
– Как бы это мне, интересно, удалось? У меня нет никаких свидетельств, за исключением того факта, что Харпера всю ночь не было дома, но суд далеко не всегда находит такие аргументы достаточными. Адвокат поднимется с места и скажет: «Как вы можете быть уверены, что это была именно та ночь?», а жена заявит, что прекрасно помнит, как муж был ночью в постели, и вот уже свидетельница теряет уверенность в собственных показаниях. Даже удивительно, Фентон, что вы могли подумать, будто я на такое способен.
– Ну, от вас всего можно ожидать, – прорычал Фентон. – Ладно, будет, поговорили. Вы о себе очень высокого мнения, но дайте срок – дайте срок.
Снаружи послышался шум двигателя, и вскоре рядом, упершись в тупик, притормозила машина.
– Слышите? – вкрадчиво проговорил Фентон. – Это ваш катафалк.
– Весьма современный вид транспорта, – похвалил его Крук.
Хлопнула дверца, и кто-то снаружи забарабанил по ставням. Фентон пересек комнату.
– Извините, должен на минуту вас оставить, – вежливо сказал он. – И за это тоже простите. – Фентон выключил свет.
Крук усмехнулся.
– Скоро не так засмеетесь, – заверил его Фентон и вышел в коридор.
Стоило ему закрыть за собой дверь, как Крук оборвал смех и начал медленно, с большим трудом перемещаться к порогу. Увы, он был почти обездвижен. В голове у него шумело, лоб покрылся испариной – узлы, которыми были затянуты его кисти и лодыжки, завязал человек, знающий свое дело.
Открылась парадная дверь, донесся чей-то резкий голос, затем послышался грохот, словно упало что-то тяжелое. По лестнице застучали шаги, и дверь комнаты, в которой находился Крук, распахнулась. Он все еще не оставлял попыток приблизиться к ней, и ноги у него были вытянуты, так что вновь пришедший споткнулся о них. Выругавшись, он пошатнулся и рухнул на пол, что заставило Крука произнести слова, явно недопустимые в судебном заседании. Это довершило картину хаоса. Крук уловил, что в комнату вошел кто-то еще – какой-то мужчина склонился над ним и обшаривал его карманы.
– Вот они, черт побери! Изумруды! – прозвучал чей-то голос, и драгоценную коробку рывком вытащили из его кармана, после чего послышался звук удаляющихся шагов.
Затем Крук, по-видимому, на минуту-другую отключился, а когда пришел в себя, руки и ноги у него были свободны. Он лежал на кушетке, обитой красным плюшем, а в комнате толпились люди. Крук вяло обвел их взглядом, узнал Парсонса и Филда; помимо них здесь было и несколько офицеров полиции. Судя по всему, подъехавшая машина была полна, как чаша псалмопевца. Крук поискал взглядом Фентона и увидел, что тот, понурившись, сидит за столом.
Казалось, все ждали, что Крук заговорит первым. Хотя вежливость, следует признать, уступает по значимости мужеству или святости, в иных обстоятельствах и она занимает свое место в общем порядке вещей, так что Крук, помолчав еще немного, воспользовался всеобщим вниманием.
– Инспектор, – заговорил он, – осуществляя свое право гражданина, я требую ареста этого человека. – И он указал на Фентона.
– На каком основании?
– Он совершил убийство, – спокойно ответил Крук.
– Так вы же живы! – вскричал Фентон. – А если вам угодно совать голову в клетку со львом…
– В клетку со львом! – в свою очередь взорвался Крук. – Надеюсь, вы не эту дыру так называете. Скорее уж логово шакала… но мне еще не приходилось слышать, чтобы кто-то умирал от укуса шакала.
– Вы настаиваете на аресте этого человека по обвинению в покушении на вашу жизнь? – терпеливо спросил Филд.
– Когда я начну обращаться к полиции с просьбами о защите, можете прислать мне для заполнения формуляр пенсии по старости, – успокоил его Крук. – Нет-нет, инспектор, вы меня не так поняли. Позвольте представить вам мистера Джеймса Фентона, он же мистер Чарлз Фэр, он же сестра Жозефина, он же мистер Беллини – человек, который украл изумруды Уркхарта.
– Поосторожнее! – рявкнул Фентон. – Я ведь и в суд могу подать.
– Попросите его вывернуть карманы, – предложил Крук.
– Не будьте идиотом! – взвизгнул Фентон.
– Это же обычная процедура, – негромко возразил Крук.
Двое полицейских подошли к подозреваемому, схватили его за локти, и Филд самолично ощупал его плотное тело. Потом он признавался, что не рассчитывал обнаружить у него изумруды, но предполагал, что в карманах может оказаться оружие. Но нашлись как раз изумруды. Туго набитый узелок, помещенный в холщовый мешочек, который, в свою очередь, был хитроумно упрятан в потайной карман, пришитый там, где в обычных костюмах вообще нет никаких карманов. Филд при всех развязал узелок, и Крук во второй раз увидел, как в убогой комнатке вспыхнул зеленый огонь.