– Изумруды, – негромко присвистнул Билл.
Лицо у Фентона перекосилось от ярости, так что он едва выговаривал слова.
– Мне их подбросили, – залепетал он. – Это подстава. Не было у меня никаких камней. Они были у Харви. Говорю вам, у Харви… – И только тут поняв, что выдал себя, Фентон на полном ходу остановился и погрузился в мрачное молчание.
– Харви, – вновь подал голос Крук, – это секретарь Фентона, тот самый малый, которого нашли мертвым в церкви Святой Этельбурги.
– Чудно, как это типы вроде Фентона говорят правду, совершенно того не желая, – повернулся Крук к Биллу после того, как арест был должным образом оформлен. – Конечно же, изумруды ему подбросили. Моих рук дело, и я никогда не забуду выражения его лица, когда камушки появились на свет божий из его кармана. Тонкая работа, доложу тебе, надо было успеть, пока полиция не возьмет дело в свои руки.
– Мы в свое время тоже, бывало, так действовали, – протянул Билл. – Да, к слову, тот малый, наверное, все еще стоит на стреме у вашего офиса, чтобы никто не нашел записку, которую вы там оставили.
– Поделом будет этому негодяю, если его повесят – а его повесят, – взорвался Крук. – Решил, что он может обвести вокруг пальца Артура Крука. Мерзкая жаба. Этот звонок. Неужели он действительно поверил, что я могу клюнуть на эту удочку? Особенно после того, как он целый божий день таскался за нами по пятам. Скорее всего, зашел после меня к машинистке и нашел какой-нибудь предлог, чтобы прочитать мое объявление. Господи, да я, как только узнал про цирюльника, сразу понял, что он позвонит. Старый, как мир, фокус. И надо же было подумать, будто человек с моим опытом оставит записку на столе. Там, где всякий может ее прочитать.
– Особенно если учесть, что мужской туалет на первом этаже и вам нет нужды подниматься на шесть пролетов, – усмехнулся Билл. – Истина в бачке. У вас хорошее чувство юмора, Крук. А если бы записку нашел кто-нибудь другой, ничего бы не понял.
– И не должен был понять. Что ж, готов поставить десять против одного, что Ферриса не будут судить за убийство. Заглянем-ка сюда.
Они вошли в «Зеленую бутылку» и сделали заказ.
– Ну что ж, за солнце солнц, луну лун, звезду звезд и свет тьмы, – предложил Крук, пребывавший в превосходном расположение духа, несмотря на шишку величиной с куриное яйцо на лбу и общую напряженность. – Поверь моему слову, Билл, – уже серьезно продолжал он, опустив кружку на стойку и кивнув бармену, чтобы повторил, – поверь моему слову, первое дело любого адвоката, – сделать так, чтобы его клиент был оправдан. Забудь про всю эту галиматью насчет правды и справедливости; адвокату нет дела ни до того, ни до другого. У него одна забота – снять клиента с крючка. Он не святой с нимбом вокруг головы и пальмовой ветвью в руках, и если он не способен сфабриковать свидетельства, которые будут приняты за чистую монету, он не адвокат, и тот, кто доверится ему, не может быть спокоен за свою жизнь.
– Ну да, ну да, – задумчиво кивнул Билл. – А вы заметили, что мы вообще ничего не сделали по делу Ферриса – Харви? И сейчас доказательств того, что первый не пришил второго, у нас не больше, чем в самом начале расследования. Интересно, не правда ли?
– А жизнь вообще интересная штука, – отозвался Крук. – И чем больше в тебе от художника, тем она интереснее. А самым художественным методом считается тот, что основан на непрямом действии.
И Крук во второй раз за последние пять минут грохнул кружкой по стойке бара.