– Взгляните, вот здесь, Веллер, за впадиной стоит превосходно укрытая батарея – на новом снимке очень хорошо видно. Ее надо фланкировать. Как думаете, триста, ну или пятьсот снарядов по ней сможет наша восьмая, верно? Ладно. Пометьте, по цели триста восемнадцать е стреляет восемь двести пятьдесят три, в X плюс восемьдесят минут, пятьсот снарядов.
Но позже дурман проходит – когда утром офицеры уже представили капитану списки и планы, когда в третий раз всё было просчитано и помечено, когда им двоим дали поспать – только тогда дурман проходит.
Накатывает парализующая усталость, настолько сильная, что о сне не может быть и речи.
Оба ворочаются с боку на бок. Картинки с карт трепещут перед судорожно закрытыми, пылающими глазами.
– Господи, Райзигер, а мы не забыли перекресток в квадрате семнадцать над траншеей сто семь?..
– Скажите, Веллер, я опасаюсь, наша девятая не располагает точными данными о расположении батареи тридцать три «Цезарь»…
– Райзигер, а что седьмая делает в X плюс двадцать минут?
Совершенно запутавшись, в полусне:
– X плюс двадцать минут? X плюс, что вы имеете в виду, Веллер? X плюс двадцать минут, X плюс Х, Х…
И вновь, вскочив с матраса:
– Х, Х, что такое за Х?
– Когда Х? В какой день Х? Какой час называется Х?
Глядя на часы: два часа дня. Рука падает: уже через двенадцать часов великий час Х?
И когда пробьет этот великий час Х… правда ли всё в порядке? Не собьется ли в машине синхронизация хоть на одну секунду, от X до X плюс шестьдесят минут и снова плюс шестьдесят минут и до X плюс бесконечность?
Подъем. Ага, Веллер и правда спит. Пожевать немного сухарей.
– Добрый день, капитан!
Тот сидит над картами, листает наваленные грудой документы, новые боевые предписания, перелистывая страницы так, словно ищет подходящую цитату в Библии: строчку тут, строчку там.
– Райзигер, это лучшая книга на свете! Отлично написано.
Райзигер уже знает этот пунктик, известная тема еще с учебного плаца: словно папаша в кругу семьи читает вслух.
– Герр капитан, думаю, мне нужно проверить метеосводку.
А капитан листает всё быстрее:
– Нет, вы послушайте. Послушайте, как вот тут сказано, в параграфе пятьдесят три: «Полное и продолжительное подавление артиллерии противника удается редко. В зависимости от боевой обстановки необходимо различать, поставлена ли задача парализовать на короткое время артиллерию противника или хотя бы ослабить ее, или задача в том, чтобы уничтожить его технику, боеприпасы и укрытия.
В первом случае особенно эффективны газовые боеприпасы. Стрельба обычными боеприпасами сулит успех только в том случае, если расход снарядов не слишком велик, если есть возможность вести огонь с корректировкой или, по крайней мере, ограничить разброс. Решение о том, вести ли залповый уничтожающий огонь или медленный заградительный огонь, должно приниматься в зависимости от обстановки и запаса боеприпасов.
В противоположность этому, если предполагается уничтожение техники и т. д., подавление артиллерии противника должно вестись направленным разрушительным огнем до тех пор, пока не будет уничтожена выбранная цель. Помимо применения достаточного запаса снарядов, успех зависит и от корректировки, которую следует вести до самого конца стрельбы. Если нет пункта наблюдения, должны быть в наличии достаточно точные исходные данные для наводки». Ну слава богу, они у нас есть! – он продолжает листать, облизывая палец. Райзигер снова направляется к двери.
– Минутку, погодите минутку. Взгляните, вот здесь, как раз подходит к нашей ситуации, вы послушайте, параграф пятьдесят четыре: «Артиллерийская подготовка атаки собственной пехоты обычно заключается в планомерном разрушительном огне до тех пор, пока не появится вероятность того, что объекты атаки будут точно и равномерно обстреляны, а выявленные особо важные цели (орудия ближнего боя, пулеметы, укрытия и т. д.) в значительной степени уничтожены». – Он поднимает взгляд. – К часу X плюс девяносто минут у нас всё это будет гарантированно достигнуто.
Он с улыбкой читает дальше:
«Затем интенсивность огня должна возрасти до уничтожающей, которую тем не менее до́лжно чередовать с интенсивностью разрушительной, дабы поберечь матчасть. Атака пехоты сопровождается разрушительным огнем до момента прорыва линии противника. Затем артиллерия скачкообразно перемещает огонь вперед. Дальнейшая процедура зависит от ваших задач и поэтому должна быть четко регламентирована!» – он закрывает брошюру, смеясь: – От ваших задач и так далее, ха! Что, Райзигер, возьмем приз?
Это было 13 июля 1918 года.
Уже 7 июля командующий Четвертой французской армией, против которой в первую очередь и было направлено наступление, смог объявить своим войскам: «Все вы знаете, что не бывало еще оборонительного боя при более благоприятных условиях. Мы настороже в полной готовности. Вам предстоит сражаться на участке, который вы своим трудом и стойкостью превратили в мощную крепость».
Офицер разведки группы армий «Рупрехт Баварский» и, независимо от него, я, офицер разведки группы армий «Кронпринц», смогли заблаговременно передать данные, основанные на захваченных письменных материалах, шпионаже, показаниях пленных и даже показаниях одного перебежчика, о том, когда и где примерно произойдет первое контрнаступление Фоша.
Одиннадцатого июля, ровно за восемь дней до великого перелома, я направил в главное командование армии и всем высшим командующим Западного фронта подробное донесение о происходившем уже в течение трех недель сосредоточении примерно двадцати лучших французских боевых и ударных дивизий в лесу близ Виллер-Котре и к западу от него. Каждая французская и каждая из пяти задействованных американских дивизий были установлены по номерам, а, согласно показаниям перебежчика, резервы Фоша должны были быть развернуты «около 17 июля», правым флангом упираясь в Уркский канал, а левым – в Суассон, дабы на участке шириной в 20 км атаковать очень слабо укомплектованный немецкий фронт.
Исключительно удачные обстоятельства и совпадения позволили на сей раз заблаговременно узнать о намерениях врага, что на войне бывает крайне редко.
Но эти донесения и подобные ему сообщения других разведчиков армий Западного фронта не произвели впечатления на немецкое высшее руководство. Почему так случилось, можно понять из телефонного разговора, который я имел 13 июля с одним старшим офицером разведки Главного штаба. Будучи обеспокоен, я спросил, не будет ли дальнейших действий по итогам моего доклада от 11 июля, имея в виду, прежде всего, усиление угрожаемого участка фронта. Для этого в наличии имелись силы, поскольку в те дни в Бельгии еще стояло около двадцати немецких дивизий, приготовленных для запланированного крупного наступления на английский фронт. Я полагал, что по крайней мере несколько дивизий теперь будут переброшены оттуда в тыл угрожаемого участка фронта, который был прикрыт всего девятью дивизиями на ширине около 20 км и к тому же сильно потрепан. Но на мои взволнованные вопросы господа из верховного командования армии отвечали кратко: «Пусть Фош собирает что хочет и планирует что хочет. Прежде чем он предпримет атаку, которую вы так прекрасно предсказали, мы продиктуем ему, где ему сражаться, причем в защите, а не в нападении!»
Тринадцатого июля 1918 года с фронта пришли сообщения о том, что личный состав частично охвачен тяжелым гриппом. Приказ: по возможности оставаться на позициях!
Грипп, он же быстрый катар, инфлюэнца, – чаще эпидемическое, крайне заразное инфекционное заболевание, вызываемое бактерией гриппа.
Тринадцатого июля 1918 года пришли сообщения о том, что на некоторых участках фронта отмечены тяжелые случаи дизентерии. Приказ: обеспечить размещение больных по медпунктам и полевым госпиталям. По возможности позаботиться о том, чтобы подразделения как можно быстрее были приведены к обычной штатной численности.
Дизентерия – эпидемическое дифтерийное воспаление слизистых оболочек толстой кишки. Симптомы: лихорадка, боли в животе, болезненные позывы к дефекации, диарея с жидким или кровавым стулом, испражнения с сильной болью; может переходить в хроническую форму, а также приводить к летальному исходу из-за истощения.
Около десяти вечера лейтенант Райзигер сидит рядом с лейтенантом Веллером, склонившись над картами и списками, так, что подбородок прижат к краю стола. Он едва может говорить, перед глазами красная пелена, во всем теле горит огонь. Он стонет от боли, выжимая из себя каждую цифру и каждую порцию данных.
В комнату входит доктор Винкель. Смотрит на Райзигера и касается его лба:
– У вас жар.
Райзигер отвечает:
– Фокус – с сегодняшнего полудня я сру одной кровью.
Винкель беспокоится:
– Герр Райзигер, вам место в лазарете. У вас дизентерия.
Веллер вклинивается:
– В квадрате восемнадцать, в подквадрате восемь дробь одиннадцать…
Райзигер, крича:
– Доктор, это просто безумие какое-то…
Веллер успокаивает:
– Скоро закончим, Райзигер…
Тот вскакивает и выбегает за дверь. Вскоре возвращается:
– Во мне ничего не осталось. Но в кишках ужасно давит.
Доктор щупает пульс:
– Герр Веллер, я официально доложу капитану, что герр Райзигер совершенно болен…
В комнату входит полковой ординарец: