— Спасибо. Я пойду. До свидания.
— До свидания, — сказал директор, а когда Назар вышел, покрутил головой, будто освобождая шею от жавшего ворота. — Смотри, как за горло схватил! Пацан зеленый, а такая хватка! Он же все продумал, все рассчитал.
— Он даст тебе сорок семь центнеров, — заверила Муратова. — Я его знаю.
— Даст! А потом потребует от нас, чтобы все бригады давали по сорок семь центнеров тонкого. И что будем делать?
— Другого пути нет.
— Но ты же видишь, он свихнулся на своей безнарядке. Прет, как бульдозер. Я с одним не знаю, что делать, а если их будет двадцать? Каждому дай, обеспечь да еще… возмести! А кто меня обеспечит так вот, как он требует?! Кто мне возместит?! Рано за безнарядку браться.
— А потом будет поздно, — стояла на своем Муратова. — Постановление пленума читал?! Чего тебе еще надо?
— Материальное обеспечение.
— Оно для всех одинаково. Надо свои резервы искать. И вот это… — кивнула на договор, — первый. Подпиши.
— А знаешь, сколько было таких резервов? — усмехнулся Турсунов. — Каждый год по-новому. Расхваливали так: только внедри, и завтра коммунизм наступит. Где они?
— А что предлагаешь ты? Опять — «повысить», «мобилизовать», «усилить»? Может, хватит слов? Ты же видишь, они все сами сделают на своем поле, если дать им права. Без прав нет ответственности, пойми!
— И первое право — брать директора за глотку?!
— И директора, если неповоротливый.
— Не знаю… — Турсунов склонил голову, разглядывая новый вариант договора. И, поймав на себе пристальный взгляд Муратовой взмолился: — Подумать надо. Хоть ты не торопи.
— Поле торопит! — сказала Муратова непримиримо.