— Не люблю длинных тостов. За знакомство! — он выпил залпом и тут же задал неожиданный вопрос, сметая с блюда все подряд: — Мне говорили, у тебя три рацпредложения?
— Если считать еще и армию, наберется с полдюжины.
— Расчеты сам делаешь?
— Нанимаю специалиста.
— Напрасно иронизируешь, — прищурился Кайтанов. Дмитрий уже заметил, что у того есть привычка щурить глаза, как бы пряча их за щитом век. — Я вот все подчистую подзабыл. Даже интегралы. Крутишься день и ночь, как белка в колесе… А придет в башку идея, надо идти на поклон к проектировщикам. А они тоже не дураки — процент требуют. Вот мне-то, действительно, приходится нанимать специалиста. Потому и интересуюсь.
— Логарифмическую линейку и справочник всегда вожу с собой.
— Отлично! У меня есть несколько идей. На месте расскажу. Понимаешь… — он принял задумчивый вид, — участку нужен технический руководитель. Финансы, снабжение, производственные и личные конфликты — все это я беру на себя. А ты будешь, ну… главным инженером участка, скажем так. Мы сработаемся, я чувствую. Главное — быть вместе. Вдвоем мы сильнее в десять раз, чем каждый в отдельности. Честно говоря, вот сейчас, когда ты пришел, я почувствовал, что малость притомился.
— Но ведь на участке есть и другие и-тэ-эры?
— Да уж, — презрительно усмехнулся Кайтанов. — Скоро сам увидишь. Поймешь, что за птицы. Так называемых и-тэ-эров у меня на участке четверо, — видимо, эта фраза «у меня на участке» была у него в ходу. — Самый исполнительный — прораб Самусенко. Но и тот круглый дурак. Притом дурак с инициативой. Постоянно скандалит с людьми, а я — разбирайся.
Он пожевал перышко зелени и жестко констатировал:
— Самусенко — не помощник. Есть еще мастер Женечка, — тонкие губы Бориса сложились в презрительную усмешку. — Женечка… И имя-то бабское, и сам, как баба. Два года на участке и все два года хнычет по маминой юбке. Уже и заявление написал, держит под подушкой. Ждет не дождется, когда его срок после диплома выйдет. Ну, скатертью дорога, пусть катится! Все равно для нашего дела он не годится.
В комнату заглянула Наташа.
— Товарищи мужчины, освободите центр стола.
Борис раздвинул тарелки и продолжал:
— Механик Сумароков — хмельной болтун, снабженец Могилов… Его зовут Илья Зотович, соответственно инициалы ИЗ. Рабочие так и кличут: «Из-Могилов»! Метко. Он тощий, как жердь, и такой же нескладный. Два комика… Познакомишься… Но, — он встрепенулся и крепко сжал кулак, — все они у меня здесь. — Потом пристально посмотрел Дмитрию в глаза: — Я знаю, что Умаров посватал тебя к нам до осени. Но это мы еще посмотрим. Я тебя уговорю… Что тебе пятисотка?! Там работаешь, как под колпаком — сплошные советчики из главка, треста, министерства… А мы работаем без помпы, но самостоятельно.
Вошла Наташа. В руках у нее ляган, наполненный жареным мясом. Борис прикрыл глаза, комично потянув носом и губами воздух:
— У-у-у, запашок!
Сейчас Наташа выглядела радушной хозяйкой, в ее взгляде не было и грана неприязни. Она опустилась в кресло, но не развалясь, как они, а присела грациозно на самый краешек, сдвинув колени.
— Почему вы не говорите о своих делах? Я помешала?
— Вот какие вы, женщины, — заметил Борис. — Оставляете нас одних, а потом упрекаете, будто мы в лесу говорим о женщинах, а с женщинами — о лесе.
— Мне показалось, что у вас какой-то важный разговор.
— Да уж… Ты бы лучше помогла мне Диму уговорить.
— Разве его нужно уговаривать? — глаза у нее были наивные и простодушные, но в голосе он уловил усмешку.
— Конечно, — Борис уже слегка захмелел. — Ты растолкуй ему, что Райцентр не такая уж глухомань. Я вот раньше постоянно жил в Ташкенте, ну и что? Общежитие — работа, работа — общежитие. Иногда кино, вечером — кружка пива. Получал свои сто двадцать и только облизывался, проходя мимо ресторана. А сейчас приезжаю в Ташкент, как король. Все мое! А главное — чувствуешь свою значимость, не теряешься в общей массе.
— Нет, — ответил Дмитрий. — Наташа права. Зачем меня уговаривать. Я не твой Женечка.
— И еще объясни ему ради бога, — продолжал распалившийся Борис, — что в Райцентре широчайшие возможности для личной жизни. Масса интересных женщин. Строительство-то огромное, вот и приехали — кто за счастьем, кто за деньгами. Погоди, вот приедем, я тебя сразу же к заказчику поведу. Там у них в техотделе настоящий цветник, — он подмигнул Дмитрию: — Не удивляйся, что я свободно говорю о таких вещах при Наташе. Она знает, что других женщин для меня не существует. Верно, моя радость? — он взял ее руку и поцеловал в запястье.
— Значит, твой друг еще не устроил свою личную жизнь? — Дмитрий опять уловил в ее тоне насмешку. До сих пор она ни разу не обратилась к нему.
В конце концов его это разозлило. Собственно, какого черта он должен терпеливо сносить ее уколы? Борис неожиданно поднялся с кресла:
— Мы затронули очень интересную тему. Побеседуйте пока… Я сейчас… я на минуту…
Когда они остались одни, Дмитрий спросил:
— А ты все-таки приобщилась к кухне? Неужели и полы моешь?
В ее глазах мелькнула молния:
— Только не воображай, что тебе удастся настроить Бориса против меня.
— Можешь не волноваться. Я был в этом доме первый и последний раз. Сейчас вернется Борис, я попрощаюсь и уйду. Надеюсь, мы с тобой больше не увидимся.
— Более сильного желания в данную минуту у меня нет.
V
Оказавшись на улице, Дмитрий полез за сигаретами. Прикурить удалось только с третьей спички. Он невольно усмехнулся: «Нервы…»
Память вернула к событиям трехлетней давности.
А ведь хорошая тогда была пора, вдруг с горечью подумал он. Просто замечательная. Тянулась сплошная счастливая полоса. Все удавалось. Он добился уважения старого «монтажного зубра» Бутенко, завоевал авторитет у рабочих. В мехколонне его уже выделяли. Специальность, которую Дмитрий выбрал в общем-то случайно (конкурс был ниже, чем на инженерно-физическом факультете), по-настоящему увлекла его, обещала стать призванием. Он был молод, силен, имел приятную внешность, вдобавок, недавно стал владельцем отдельной однокомнатной квартиры. Его не покидало приподнятое настроение.
Вот в таком настроении он зашел однажды в ЦУМ, чтобы купить хорошую многоцветную ручку. Должна же быть у молодого перспективного прораба престижная ручка! Направляясь к секции канцтоваров, он еще издали заметил у прилавка стройную женскую фигуру.
Внезапно девушка обернулась, их глаза на миг встретились. Наверное, ее нельзя было назвать красавицей, но это был тот тип женской внешности, который всегда волновал Дмитрия. Среднего роста, гибкая, короткая стрижка и это пленительное сочетание капризных губ и серьезного, даже строгого выражения широко распахнутых глаз.
Девушка тут же отвернулась, приняв независимый вид, и, помахивая сумочкой, направилась к выходу.
Дмитрий вздохнул, ему вдруг стало грустно. В его жизни еще не было серьезного чувства. О романтически-возвышенной любви к однокласснице он теперь вспоминал не иначе, как с улыбкой. Три или четыре девушки, с которыми он встречался в студенческие годы, не оставили по себе особой памяти. Даже их лица виделись, как в тумане. Сейчас в его записной книжке значилось два телефона: бывшей однокурсницы, с которой, правда, он сошелся уже после защиты диплома, и женщины из треста, на 7 лет старше его. Когда-то он довольно часто звонил по этим телефонам — поочередно и со спокойной совестью. Ему всегда были рады, но если встреча вдруг не получалась, Дмитрий не переживал. В последнее время он звонил по этим номерам все реже и реже.
И вот — надо же! Он жалеет о том, что незнакомка навсегда затерялась в толпе.
Дмитрий вышел из ЦУМа, направляясь вдоль витрин. Он почти не удивился, увидев ее.
Косноязычием Дмитрий не страдал, однако не так уж часто ему приходилось знакомиться с девушками на улице.
Дмитрий решился. Приблизившись, он спросил, как можно спокойнее:
— Девушка, вы не рассердитесь, если я приглашу вас в кино?
Она повернула голову. В ее взгляде не было ни робости, ни досады, ни растерянности. Спокойные, благожелательные глаза. Теперь он рассмотрел, что они пятнистые.
Нет, она не рассердилась, понял он. Быть может, и у нее хорошее настроение?
— Вы считаете, что это достаточно соблазнительное предложение? — спросила она, продолжая спокойно смотреть ему в глаза. Она была совершенно раскованна, ни грана напряжения. Это был вызов. Либо следовало его принять, либо ретироваться. И все же где-то в глубине ее глаз он угадывал интерес.
Он поднял брошенную перчатку.
— Все зависит от качества фильма и от личного отношения к искусству кино.
— И от погоды, — насмешливо заключила она. — Небольшое удовольствие высидеть в такую жару полтора часа в зале. Даже если качество фильма и личное отношение к искусству кино превосходны, — ее губы улыбнулись, но она по-прежнему испытывал его на прочность.
— А что, если нам более подробно обсудить этот серьезный вопрос в «Зарафшане»? Кондиционеры там сейчас воют вовсю.
Она продолжала крепко держать свой щит.
— А нет ли в вашем арсенале чего-нибудь менее стандартного, чем кино и ресторан? — губы улыбались все так же насмешливо.
И все же она ждала — то ли его отступления, то ли ловкого ответного хода. И вдохновение пришло.
— Сколько угодно, — с легкой небрежностью ответил он.
— Например?
— Например, белая яхта, зеленый мерседес, синее море и необитаемый остров.
Кажется, он выбил щит из ее рук, хотя защита продолжалась.
— Разумеется, все это существует в вашем богатом воображении?
Он пожал плечами.
— Вы недооцениваете мое воображение.
— Интересно… — по слогам произнесла она.
— Тогда слушайте внимательно, — он заговорил быстро, чувствуя, что можно, наконец, завладеть инициативой. — В субботу на конечной станции метро — возле автовокзала — вас будет ждать зеленый мерседес. Ровно в семь утра.