– Как сложился разговор? – поинтересовался Украинский вечером того же дня. Они потягивали кофе, обсуждая результаты операции.
Мила первым делом сообщила полковнику, что встреча в «Ринго» вылетела из головы Вардюка практически напрочь.
– Он на меня, как баран на новые ворота пялился. Честное слово, Сергей Михайлович.
– Как так? – не поверил Украинский, который Протасова в тот вечер не видел.
– Полная амнезия. Ваш Вардюк до такой степени нализался, что наш разговор выветрился у него из мозгов, как ацетон с тряпочки. Такое, по крайней мере, у меня сложилось впечатление.
«А я думал, ты мне приснилась, в натуре, Людочка», – признался Протасов, когда они сидели утром в бистро.
– Значит, содержания разговора… – начал Сергей Михайлович, подумав: «Вот черт. Столько усилий коту под хвост».
– Ну, кое-что удалось восстановить по крупицам. Не спрашивайте, как.
– Он не?…
– Не беспокойтесь. Он ничего не заподозрил.
«Бесценный сотрудник», – оставалось констатировать Украинскому, – «Не то, что эти мои тюти», – тут он подумал о Близнеце и Следователе, работавших, по его мнению, спустя рукава. Сначала в голову никак не вобьешь, что требуется сделать, а потом исполнения не дождешься. «А красивая женщина, знающая к тому же, чего она хочет добиться, поэффективней любого правдодела будет».
– Вы молодец, Милочка. – Полковник откинулся в кресле, прикрыл глаза и приготовился слушать. – Что же вам удалось выяснить?
Мила подробно пересказала разговор, сообщив, что Протасов намеревается, ни много, ни мало, опрокинуть банк.
– Ух ты, – с некоторым уважением пробормотал Украинский, – и каким же, интересно, образом?
– Та двухметровая красотка, с которой я повстречала Вардюка в «Ринго» – какая-то его старая знакомая. Так вот, у нее то ли мама, то ли свекровь, я толком не поняла, трудится управляющей Филиала СдерБанка. Вардюк собирается это обстоятельство использовать.
– Невозвратный кредит? – сообразил полковник.
– Совершенно правильно.
– Вот молодчина, – Украинский потер руки. – Так. И что же дальше?
– Идея хороша, хотя и не нова. И требует определенных знаний, которых у вашего визави кот наплакал. Он, что называется, слышал звон, да не знает, где он.
– Но действие ведет в верном направлении, как военные выражаются, – заметил полковник со смешком.
– Нюх есть, – согласилась Мила. – Интересных людей вы в милицию подбираете. – Она позволила себе ухмылку.
– Какие есть, – парировал полковник. – И потом, – мы же от них решительно очищаемся…
– Вне сомнений, Сергей Михайлович. – «Избавляетесь, как же…»
– Детали вам удалось установить? Кто у Вардюка в сообщниках?
– В самых общих чертах. Вардюк планирует взять кредит. Подставить под него какую-нибудь фирму, деньги обналичить и присвоить. Ничего такого особенного. Велосипеда Вардюк не изобрел. Не возражаете, Сергей Михайлович? – Мила вытянула тоненькую сигарету из пачки «Карелии» и элегантно прикурила от миниатюрной пьезо-зажигалки.
Украинский молча пододвинул пепельницу, подумал и тоже потянулся за сигаретами.
– Вы же не курите, Сергей Михайлович?
– Не курил… Да вот, знаете, начал…
– Все бы у Вардюка хорошо, да специфических знаний маловато. Как грамотно оформить кредитный договор, он не знает. Под что брать заем, сказать затрудняется, хотя и склоняется к партии японской видеотехники. Он должен предоставить в банк контракт с фирмой-поставщиком, и тут у него проблемы. Как экономическое обоснование составить, как я поняла, без малейшего понятия. Вообще, Сергей Михайлович, у меня сложилось такое впечатление, что если у вашего Вардюка три класса образования есть, так и те с натяжкой. Он кто? Офицер или сержант?
Украинский предпочел промолчать.
– Поразительная безграмотность, – добавила Мила, и вернулась к сути вопроса. – В общем, идея хороша, но требует серьезной доработки. Скажем так: Вардюку нужен человек, который во всех этих тонкостях разбирается и может помочь.
– И этот человек – вы? – выдохнул полковник.
– И этот человек – я, – кивнула с самым невинным видом Мила.
– Как вы его убедили? – спросил Украинский. – «Высший пилотаж».
Мила повела плечиками.
– Не скажу, что просто. Но… убедила, знаете ли.
– Вам, Милочка, цены нет.
– Я знаю, – улыбнулась госпожа Кларчук.
«Мата Хари, твою мать», – покачал головой полковник.
– Дальнейшие наши действия, Сергей Михайлович?
Ответ у Украинского имелся заранее:
– Всемерно содействовать перерожденцу Вардюку, – отчеканил Сергей Михайлович, – а когда все будет готово, на финишной прямой, так сказать, захлопнуть ловушку к чертовой матери. Раз – и попался, негодяй.
– На каком этапе?
– На этапе незаконной обналички. Как с чемоданом наличных выйдет – тут ему и конец.
«Наличные – наилучшее поличное», – бормотала Мила Сергеевна, покидая кабинет полковника.
Возвращаясь домой, она раздумывала о замечательном во всех отношениях явлении, называемом в среде предпринимателей, чуть ли не любовно, обналичкой, а по протоколу: противозаконным отмыванием денежных средств. Без которого отечественная экономика, все равно, что двигатель без масла. «Если в костер регулярно подбрасываютсядровишки, то это кому-то надо? – Мила на ходу достала из сумочки ключи. – Конечно, не стоит судить огульно, когда не видишь картины вцелом. Три мазка – это еще не все полотно». Впрочем, даже с невысокой, по сути, колокольни Милы Сергеевны было очевидно, что нищенские пенсии, зарплата в конвертах и фешенебельные особняки в Конче-Заспе – явления одного, в сущности, порядка, а «обналичка», принявшая размах экономической эпидемии, и позволяющая, кому концы с концами свести, а кому наживать целые состояния, трансформировала преступление в обыденность, выхолостила понятия совести и гражданского долга, а заявления о чистых руках или любви к Родине превратила в циничное пустозвонство.
«И кто, спрашивается, виноват? – думала Мила, усаживаясь в известную читателям красную «Мазду». – Как там у Макаревича? Мы построили слишком большой корабль, он останется здесь навсегда, до ближайшего моря сто верст, и дороги нет… Это он про Союз, кажется. Мы-то свой корабль спустили на воду. Правда, плавает он по нечистотам и, кается, кормой вперед».
Лично Мила Сергеевна полагала, что виной эдакому неприглядному положению вещей либо врожденная склонность сограждан-предпринимателей к тому, чтобы поставить себя вне закона, либо сам закон, таким образом продуманный, чтобы всех, кого можно, загнать в Тень. А вот по злому умыслу те законы писали, или, просто, КАК ВСЕГДА, ПОЛУЧИЛОСЬ, этого Мила не знала.
В свете вышеизложенного многозначительные слова Украинского: «Брать будем, когда с чемоданом наличных выйдет», тоже оставалось трактовать двояко. Была, конечно, определенная вероятность того, что злодей Вардюк будет препровожден в тюрьму, а чемоданчик с наличкой отправится затыкать дыры в госбюджете. Но Мила склонялась к тому, что старая НЭПмановская песенка из фильма «Мы из джаза» прозвучит в несколько подкорректированной временем редакции: «А ну-ка дай сюда свой чемоданчик!»[68]
Конечно, что там на уме у Украинского, она не знала, и ее подозрения числились в разряде эмпирических допущений. Следуя домой, Мила Сергеевна включила в салоне радио. «Гоп стоп! Мы подошли из-за угла!» – вырвался из динамиков Розенбаум.[69]
– Ну, надо же. На ловца и зверь бежит, – пробормотала госпожа Кларчук, и выбрала другую «волну».
3-е марта, четверг.
На следующий день Мила пригласила Протасова домой. В качестве дома выступала квартира по улице Михайловской, которую она выдавала за свою и которая, на самом деле, была одной из служебных квартир экономической милиции, любезно предоставленных в ее распоряжение Украинским. Выпив по чашечке кофе, Мила и Валерий занялись детальной разработкой плана. Правда, работала в основном госпожа Кларчук. Протасов же откровенно бездельничал, пребывая в состоянии эйфории. Мила Сергеевна, «натуральная элитная телка», о какой Протасов только вчера мог разве что мечтать, трудилась с ним рука об руку, «в одной, конкретно, упряжке», выдавая параллельно столько авансов, что у Валерия голова шла кругом. Близко к себе пока не подпускала, ну так лиха беда начало.
«Втренькалась в меня капитально. По самые уши. Это сразу видно. И не дает, потому как втрескалась. У грамотных баб одни понты в голове. Сперва вздохи и ахи, а уж потом… Потом, блин, такое…»
Томящую напряженку, связанную с сексом, а вернее, с его отсутствием, Валерий размочил при помощи Ольги. С экс-женой он помирился без труда, сцена в клубе была предана забвению. На днях Ольга предложила ему заночевать на Харьковском. Валерий принял приглашение. Ольга застелила диван в гостиной, а в полночь он перебрался к ней. Ольгу не пришлось долго упрашивать. Она тоже истомилась без мужика, так что они просто нашли друг друга. Тело тренерши было сильным, мускулистым и ненасытным. Протасов, естественно, не выспался, и был не в состоянии думать о делах. Со свойственной ему великолепной беззаботностью, он перевесил работу на новую партнершу, у которой, кстати, даже не потрудился спросить фамилии.
Пока Мила Сергеевна корпела над бумагами, Протасов посматривал на нее глазами утолившего голод, но еще готового на подвиги кота. Вместо технических подробностей операции он раздумывал над тем, какие на ней сегодня трусики.«Стринги, в натуре? Прозрачные или нет? А ямочки на ягодицах имеются? Без ямочек жопа не прикольная…»
– Валерий? Ты здесь или нет? – спрашивала госпожа Кларчук.
– Яволь, – Протасов отвечал с такой задержкой, словно они переговаривались через спутник.
– Валера?! Делу время, потехе час.