Я не разрушаю иллюзий, хотя девочка меня интересует гораздо меньше, чем перемещения Элоиз. Подбирается, как раз к кульминации поспеет.
Лири старается, отрабатывает деньги, мне нравится — сразу видно, что опытная.
Ладно, полчаса у меня есть, может, чуть больше, использую девочку по прямому назначению, а то нормального секса из-за всей этой кутерьмы давненько не было. Перепих с Оданой не считается.
Нет, я мог бы потерпеть, не умер бы, но не считал нужным. Изображать супругов нужно достоверно, а что поцелуи, что близость — один арк.
Тело Лири располагало к тому, чтобы им воспользоваться: ухоженное, полное, где надо, пахнущее ванилью. И я воспользовался.
Конечно, предпочёл бы кое-кого другого, ради которой подобных Лири девочек уже столько лет стороной обходил, блюдя пресловутую верность, но подвергать её опасности было бы преступлением.
Присутствие Элоиз на постоялом дворе я ощутил, когда занялся девочкой во второй раз. Замер, прислушиваясь.
Стоявшая на четвереньках проститутка перестала томно постанывать и удивлённо обернулась, поправляя волосы:
— Что-то не так?
— Всё так, сладкая, — поспешил успокоить я, хлопнув её по ягодицам.
Продолжил, прикидывая, успею ли закончить. Хотя, сдаётся, с эти будут проблемы: настрой прошёл. Как говорится, сейчас у меня иные потребности.
Поняв, что уже всё и на сегодня больше не предвидится, девица села на постели, намереваясь встать, но в мои планы это не входит. Обнимаю, притягиваю к себе, изображая мужа. Говорю всякую белиберду, Лири хихикает.
Да уж, не Одана. Скажи я Данке, что она красивая, что соскучился и люблю, — расплылась бы, всего расцеловала… Сказать, что ли? Ей ведь хочется. Иногда смотрит на меня, ждёт. Смешная женщина, зачем говорить очевидные вещи?
И тут, в самый разгар семейной идиллии, появилась Элоиз. Видок у неё был такой, будто кошки драли.
Настроена была решительно, без лишних разговоров надумав сделать меня вдовцом.
Проститутка завизжала при виде нордана в руках Элоиз, заголосила на весь постоялый двор: «Спасите, тёмная ведьма!». Надеюсь, её услышали. Но на помощь всё равно не придут: побояться.
Первым норданом некромантка её не убила — я помешал. Но потом мне уже не до девчонки было, хотя защиту кое-какую поставил: по легенде жена ведь. Если б сидела в комнате, дура, жива осталась, но её же в коридор понесло! Результат — довольная Элоиз, с упоением вторично вонзающая заговорённый кинжал в спину мнимой Одане.
К слову, получилось всё реалистично: я мог бы и не заметить удара, замаскированного ложным манёвром. А так… Я просто не стал подставляться, рисковать ради продажной девки, потому как не хотелось, отводя нож, получить кастетом Каашера по рёбрам.
Воспользовавшись минутной потерей концентрации противницы: месть опьяняет, кружит голову, материализовал в руках кнут Шорана и полоснул им по ногам Элоиз. Сдавленный стон констатировал перелом костей. Увернулся от Драконьего ока, но, зная коварство этого заклинания, поспешил отбить его тем же кнутом.
В отличие от нордана, Драконье око не успокаивается, пока не настигает жертву, разворачиваясь и перестраиваясь в пространстве, рикошетя о стены. У него двойная суть — парализующая субстанция, пронзающая иглами тело, и алая, прожигающая сердцевина. Пользоваться сей милой вещичкой лучше на открытой местности, а то можно и самому схлопотать. Элоиз и схлопотала, так как я отбивал прицельно, одновременно пригибаясь, дабы избежать встречи с банальным огненным заклинанием.
Её стон музыкой ласкал слух.
Пахло палёной кожей.
Элоиз стонала, не в силах даже зажать кровоточащую рану. Лицо перекошено болью.
Усмехнулся, подошёл вплотную, достал ритуальный нож. Я обещал, что ты умрёшь на костре — и ты умрёшь, но кто сказал, что это будет первая твоя смерть? Ради такого дела я готов пару раз вернуть твою гаденькую душу в тело.
— Неужели вы убьёте женщину?
— Мне послышалось, или ты просила пощады?
Промолчала, осознав глупость своих слов.
Я убиваю женщин, а уж своих врагов — и подавно.
— Некромант — а даже не попытались воскресить супругу. Или вы женились на ней по корыстным мотивам?
— Да нет, Элоиз Айбвигиль, я такими вещами не торгую. В отличие от тебя. А та, что ты убила, ничего для меня не значит — одна из цыпочек на продажу. Ты просчиталась, дорогуша, и теперь издеваться буду я.
Я по рукоять вонзил нож в её тело, начиная выламывать рёбра.
Чего только не предлагала мне Элоиз за сохранение своей жизни, клялась, что не тронет никого из моих близких. А я продолжал, медленно, смакуя каждую каплю крови, каждый её стон.
Потом она уже не просила — она кричала, но никто её не слышал. И не видел. Я позаботился о том, чтобы мне не мешали творить своё правосудие.
Кровавая лужа расползалась на полу, кости иголками ежа торчали из истерзанного тела. Жизнь едва теплилась в этом теле и, наконец, угасла.
Я не позволил душе уйти за грань и вернул её обратно.
Элоиз задёргалась, захаркала кровью.
Ткани медленно, но регенерировали.
Я терпеливо дождался, пока Элоиз вернёт целостность костям, убрал нож и взял это жалкое существо за талию. Обняв, аккуратно поднял на ноги.
Элоиз удивлённо взглянула на меня. С такой надеждой, так жалобно, даже расплакалась, молчаливо.
Беспомощность и надежда… И ведь верит, что пожалею, что всё уже позади, что отпущу. А я не разрушаю иллюзий, поправляю ей волосы, даже затягиваю одну из ран.
— Мы же с вами одной крови, — шепчет бледными губами Элоиз.
— Я знаю, — так же тихо, наклонившись, отвечаю я и сжимаю её лицо в ладонях, заставляя смотреть себе в глаза.
Она слабо улыбается, пытается кокетничать, касается пальцами моей ладони, слегка поглаживая.
— Я смогу загладить свою вину, я всё для вас сделаю…
Договорить не успевает, потому что я сворачиваю ей шею. Равнодушно смотрю, как она бьётся в агонии в моих руках, ещё крепче сжимая пальцы.
Мертва вторично.
И вторично воскрешена мной.
Теперь она дрожит от страха, теперь она слабее Орфы.
Присаживаюсь рядом с ней на корточки и с улыбкой интересуюсь:
— Всё ещё веришь в моё великодушие? Сама знаешь, тёмные ничего не прощают и не забывают.
Мне хватило трёх раз — нет смысла тратить энергию дальше. Чтобы как-то компенсировать потери (немалые, кстати, потому что высшая некромантия выживает мага до дна), взял силы у Элоиз. На простенькие заклинания хватит, а больше мне не нужно.
Забрал свои вещи, гадая, соблаговолит ли Кадех оторвать задницу и прислать людей на поиски некромантки. Но я ждать не буду, доставлю преступницу в лучшем виде, чтобы и меня вместе с ней не сожгли. За компанию.
Связал Элоиз и спустился вниз. Там нашёл необходимых свидетелей, которых отправил за сыскарями, заявив, что только что поймал опасную преступницу — злую ведьму.
А что мне ещё оставалось? Самому притащить её к Кадеху? Так меня на постоялом дворе видели, а труп проститутки никуда не делся. Так что бежать нельзя.
Убийство на меня не повесят: к кинжалу я не прикасался, на нём следы Элоиз, её магия. Да и жертва упоминала колдунью, а не колдуна.
Спокойно дождался появления солдат. С ними явился и Кадех, по такому делу поднятый с постели. О невесте лендлорда он уже знал, моё письмо получил, так что был любезнее, нежели в нашу предыдущую встречу. Но для допроса забрал, заявив, что придётся посидеть в казённом доме, до выяснения обстоятельств. Я не сопротивлялся, изъявив готовность помочь следствию.
А Элоиз… Когда совершил одно тяжкое преступление, на тебя легко спишут все остальные.
В камеру, безусловно, не хочется, но греет сознание, что на этот раз глумиться будут не надо мной.
Злорадной усмешкой проводил Элоиз, которую волокли по двору, обернулся к судье и сопровождавшему его светлому магу:
— Как понимаю, теперь моя очередь? Заклинание уже заготовили на случай сопротивления? Напрасно, поеду добровольно. Только безо всяких светлых штучек. Моя сила останется при мне.
— Сеньор Азарх, существуют высочайше утверждённые указания, и мы будем их неукоснительно выполнять, — возразил маг.
Надо же, какие мы правильные!
Смерил его оценивающим взглядом и лениво поинтересовался:
— Потому что тёмный?
Промолчал, но чары развеял. Что-то новенькое.
— Оружие отдать? Это ведь тоже положено.
— Будьте столь любезны. Его опишут, исследуют и вернут.
Пожал плечами и протянул всё, что было. Остриём к себе. Маг жест оценил, мер предосторожности предпринимать не стал.
В Дажере меня без лишних разговоров оформили в одну из камер. Без цепей и ошейника — и то ладно. И, видимо, как примерному тёмному, доступ к энергии не перекрыли. Наверное, это проверка на вшивость. Если сбегу — виновен. А я бежать не намерен. Пока. Если только ищейкам в голову никакой бред не взбредёт.
А Элоиз пытали. Я это слышал и видел, воспользовавшись услугами очередной крысы. Слаб, каюсь, не устоял перед искушением.
Вернувшись, вздремнул. Мысль о том, как сейчас плохо Элоиз, делала солому мягче, а баланду — вкуснее, хотя есть её можно было, только проявив недюжую силу воли. Отличное рвотное средство.
Наконец дошла очередь до меня.
Под конвоем привели на допрос, вытрясли душу.
Сколько уж часов это длилось, не знаю, но изрядно меня разозлило. Начал отвечать отрывисто, открыто демонстрируя, что у светлого скоро прибавится работы.
Хадершет, если меня опять потащат к мощам Светоносного, я из них самих мощи сделаю! Преступник пойман — чего им ещё? Или Император подписал-таки указ об истреблении тёмных? Тогда зачем церемониться?
Словом, Кадех с компанией довели меня до белого каления. Кончилось тем, что я послал этих безмозглых служителей закона во все интимные места известных рас, намекнув, что могу и доставить по адресу.
И тут долгожданное: «С вас сняты обвинения».
Тьхери знает, почему они в тот миг остались живы, потому что убить хотелось до чесотки. Будем считать, что повезло, спасло моё благоразумие.