– Ну уж нет! – останавливаясь, решительно произнесла Вера. – Я лучше схожу, расписание на неделю вперед спишу.
– И я, – тут же поддержал ее Саша Ерасин, – а то не дай бог алгебра в одной клетке с русским окажется. Три двойки в один день мне не потянуть.
Когда булка одна, а двоек много
Прорвавшись через бушующее ученическое море, преподаватель биологии Нина Михайловна вошла в учительскую.
– На большой перемене сейчас опаснее, чем в Москве в час пик. Того и гляди – затопчут! – пожаловалась она мерно попивавшей кофе Галине Ильиничне.
– Это точно, – согласилась математик и лениво перелистнула страницу модного журнала, располагавшегося на желтом плетеном столе.
Не найдя поддержки у коллеги, Нина Михайловна решила обратиться к Павлу Сергеевичу, сидевшему в каком-то странном оцепенении на диване.
– Нет, они совсем с ума посходили! – указывая на коридор, сказала она.
– Ой, их тоже надо пожалеть, – покачав головой, сказал преподаватель. – Им от нас тоже достается.
– В смысле?
– Я сейчас так на 8-й «А» ругался, а теперь на душе кошки скребут.
– Да с них все, как с гуся вода, – тряхнула кудрявой головой биолог.
– Нет, сегодня они всё прочувствовали, вы бы видели их лица, такие грустные! – продолжил сокрушаться преподаватель. – Мне их так жалко стало, представляю, о чем они, бедняжки, думали.
Но он не представлял.
– Снова полкласса написали диктант на двойки, четверок, вообще, нет! – доносилось из 12 кабинета всего за полчаса до этого разговора. – Что стыдно? Так и надо! Совсем совесть потеряли, я их учу-учу! Задумайтесь, наконец!
Абанов – 2!
Лицо мальчика было мрачнее тучи, но совсем не из-за двойки.
– Вецов мой рекорд побил! Две недели тренировок коту под хвост, зря только школу прогуливал.
Ернов – 3!
– Эх, и почему Игалину от меня отсадили, на кого теперь на уроке смотреть, не на доску же!
Удовский – 2!
Денис чуть не плакал, учитель, довольный произведенным эффектом продолжал отчитывать парня.
– И как такое могло произойти? Я же так старался, – с трудом сдерживая слезы, думал Денис. – И несмотря на все труды, именно Сашка последнюю булку в столовке купил! Господи, как же есть-то хочется. Паш, хавчик есть? – ткнул ручкой в спину впереди сидящего друга Удовский.
– Не-а, – покачал головой Ернов. – Верке отдал, чтоб назад за парту вернулась.
– Я так больше не могу, – уже в голос закричал Денис и с ревом бросился на тетрадку.
– Раньше надо было думать, во время диктанта, – довольно покачал головой Павел Сергеевич.
Вянина – 3!
– Ну вот, так и думала, что дождь пойдет, – с тоской глядела в окно Оля. – Надо было, как и собиралась, зонтик брать, и зачем я вместо него учебник русского запихнула. Эх, наберешь всякого хлама…
Дронова – 3!
– Интересно, и чем сейчас Дашка занимается? – поглядела на подружку Надя. – Записку ей, что ли, написать?..
Апонин – 2!
– Нечестно это! – возмущался про себя вечно недовольный Антон. – Абанов и Вецов давно игру установили, а я только позавчера! Естественно, у них рекорды больше!
Боронина – 3!
– И какой мне ручкой лучше писать? Гелевой вроде красивее получается, но зато у этой колпачок золотой, – в нерешительности глядя в пенал, размышляла Настя. – Ты мою оценку не слышал? – очнувшись, шепнула на ухо соседу Боронина.
– Мне что, больше заняться нечем? – буркнул себе под нос Апонин. – Мне тренироваться надо, – аккуратно доставая телефон, чтобы учитель не заметил, добавил восьмиклассник.
Ожаева – 2!
– Так и знала, – захлопывая дневник, негодовала Аня. – Так и знала, что Юлька Ернова с Женькой Выковой раньше меня домой смотаются.
Нилова – 3!
– Сто процентов, они против меня что-то замышляют, – недовольно поглядывая на Иру с Настей, нахмурила брови Даша.
Врилова – 3!
– Блин! – вслух выразила недовольство Настя. – Опять сбилась, – вернувшись к календарику, покачала она головой. – Таак, каникулы у нас начинаются 4-го… Значит… Не дай бог, Павел Сергеевич, опять собьет. Раз, два, три…
Гнатов – 3!
– Ну и глупая у меня соседка, кто сейчас календарями пользуется, теперь это добро у всех в мобильнике есть. Эх, посадили бы меня с Ерновым, у него вроде булка была…
Расиков – 3!
– А классно я прямо из-под носа Удовского булку стащил, – сиял, как медный таз, Расиков. Пожалуй, единственный довольный человек во всем классе.
– И чему же ты так радуешься? – поинтересовался Павел Сергеевич. – Хорошего настроения мало, нужно стараться, а не только веселиться.
– Мало, – задумчиво повторил слово учителя Саша. – Действительно, мало, есть опять хочется…
Вецов – 4!
– И чем мне теперь заниматься? – расстроено глядя перед собой, думал Леша. – Рекорд Абанова побит, жизнь потеряла всякий смысл… Пойти, что ли, по коридору погулять? Павел Сергеевич, можно выйти? – Вецов тут же решил воплотить свой замысел в жизнь.
– Иди, – качнув головой, разрешил преподаватель и снова вернулся к оценкам.
Ачан – 5!
– И чего это Дашка на меня так смотрит? Насть, – Ира толкнула в бок свою соседку. – По-моему, Нилова против нас что-то затевает.
Лазина – 3!
– Мама, наверняка, без меня весь торт слопала. Я ее знаю… Но ничего, я один кусок под кровать спрятала! – самодовольно улыбнулась восьмиклассница. – Ой, а если его бабушка найдет?! – глаза Люды тут же округлились от ужаса.
Гнатов – 2!
– Если сэкономить завтра на столовой, то можно будет в среду двойной обед купить! Вот Ксюшка-то обзавидуется. А еще лучше до четверга не есть, тогда все четыре компота себе позволить можно. Да, сложно иметь сестру, постоянно голодать приходится.
Гнатова – 3!
– Эй, Антон, если выйдем через пятнадцать минут, то можем успеть на часовой автобус, – Ксюша шепотом позвала брата. – Вещи собирай, сейчас домой отпросимся. – Ой, нет, отбой, – взглянув дневник, расстроилась она. – Сегодня еще факультатив по алгебре, так что на русском сегодня сидим, лучше завтра со всего урока отпросимся.
Игалина – 5!
– Опять 5! Ну никакого разнообразия! Тройку, что ли, завтра получить. Хотя нет, завтра контрольная по алгебре, лучше с понедельника, там вроде… Ксюш, какое у нас в понедельник расписание? Что? История? Нет… Тут тоже нельзя. Хотя, с другой стороны, куда торопиться? Лучше со второй четверти учиться перестану. Ой, как же скучно… Домашку по алгебре, что ли, сделать?
– Надеюсь, теперь вы поняли, к чему приводит отсутствие внимания на уроках русского языка? – продолжал строжиться Павел Сергеевич.
– Поняли, – с серьезным выражением лица кивнула Боронина. – Буду писать гелевой, – потянувшись к ручке, все же решила она.
Одаренные дети
Любая контрольная работа – стресс, и для учителя порой едва ли не больший, чем для учеников. Справятся ли? Хватит ли им урока? А не слишком ли сложно? А вдруг, наоборот, чересчур просто? Достаточно ли я их подготовил? А вдруг Ани и Димы опять не будет (с ними же придется оставаться и писать), а вдруг Аня и Дима будут (с ними же придется оставаться и переписывать)! Одним словом, масса самых разнообразных и самых глупых мыслей крутятся в голове у светил российской педагогики. К коим без ложной скромности причислял себя и Павел Сергеевич.
Вот и первая серьезная контрольная с относительно новым для него 10-м классом уже с самого утра вселяла в душу учителя беспокойство. В первую очередь волнение вызывала новая часть класса: молодые люди со сложными именами и весьма громким поведением на переменах далеко не сразу вписались в уютный учительский мирок преподавателя. Раньше все было просто: вопрос – ответ, ошибка – двойка, проблеск знания – пятерка. С новыми же жильцами 12-го кабинета подобная тактика не особенно срабатывала. Вопрос – тишина, замечание – улыбка и снова тишина, попытка добиться хоть какого-нибудь ответа – опять молчание. Видади у доски вел себя мужественнее, чем партизаны в глубоком тылу врага: никакие ухищрения и угрозы не заставили его выдать главные члены в предложении. Смелый парень до победного конца оставался верен своим друзьям из грамматической основы.
«И к тому же, что это за вопросы? Неужели преподаватель сам не мог найти эти самые главные члены, вроде бы институт закончил… Со стороны неглупый: а просит какие-то глупости. Найди мне, говорит, причастие с суффиксом ЮЩ. Ей богу, забавный человек. А то еще похлеще бывает: взбредет ему в голову потерянный деепричастный оборот в тексте найти, а рассказ тот предложений на двадцать. А так как видит он явно не очень хорошо, вот весь класс и заставляет в этом тексте ковыряться, деепричастия искать».
Как же они напишут первый пробный ЕГЭ?
– Плохо, – без тени сомнения заявила Татьяна Валерьевна и побежала в соседний кабинет куллер охранять, который ни в коем случае нельзя было оставлять без присмотра наедине с седьмым классом.
Но, как оказалось, знала она своих бывших учеников плохо. Разобравшись с кипой работ, Павел Сергеевич пребывал в смешанных чувствах: с одной стороны, тройки тех, от кого он их не ожидал, – расстраивали, а с другой… С другой стороны, преподаватель едва не потерял дар речи, когда рядом с новыми для него фамилиями стали появляться магические числа – 29, 33, 39, аж глаза разбегались. Не веря себе, учитель снова и снова сверял ответы ребят с ключами и все больше убеждался, что вот он переворотный момент его школьной карьеры – ему наконец-то достался класс с одаренными детьми.
В стенах школы на различных совещаниях и педсоветах это словосочетание звучало довольно часто. Но вот что это за фрукты такие, «одаренные дети», преподаватель, увы, мог только догадываться. Годы работы приучили его к тому, что всё в этой жизни относительно. Ребенок выучил стих – талант, пришел в форме на физкультуру – второй Аршавин, определил часть речи – по меньшей мере гений, списал задание из решебника и почти не сделал ошибок – ну как минимум новый Ломоносов. А тут… Здесь явно было что-то другое, опытным взглядом учитель сразу это что-то почувствовал. Да, это были они, те самые загадочные (как ему казалось, не существующие на Земле) одаренные дети. И скрывались они под масками обычных говорливых парней на третьем ряду его кабинета.