— Он отличный профессионал, — произнес полковник, когда за Севастьяновым закрылись двери. — Горины у него давно в разработке, он многое знает, только доказать ни черта не может. И если он прижучит старшего Горина, это будет хорошим деянием для страны.
— Я свои проблемы решаю, — пожал плечами Вяземский, — если при этом стране станет легче дышать, что ж, отлично. Теперь давайте по нашим делам.
— Давай, — согласился Старостин. — Начнем с подробного рассказа, что случилось вчера на поляне, потом займемся трофеями, и под конец нужно взять клятву со старлея Шарова.
— Ну, тогда поехали…
В отделе зеркальщиков Радим провел четыре часа, но зато закрыл все дела. С клятвой Шарова все прошло быстро, потом возился с трофеями. Правда, с броней вышел облом, Гефест отказался браться за работу, посоветовал искать мастера в зазеркалье, сославшись на то, что они все же знают и умеют куда больше, а он самоучка. Радим задумался и пришел к выводу, что Гефест прав. То, что делал Редан, на порядок качественней.
Трофеи оказались богатые. Если честно, Радим думал, что Старостин золото из хранилища ордена зажмет и попробует втюхать деньги, мол, мы все в казну государства передали. Ошибся. Зеркальщики — закрытая структура, и отсюда на сторону не уходят ни материальные блага, ни информация. Так что стал Вяземский обладателем тридцати килограммов золота в слитках и монетах и двадцати килограммов миродита. Из артефактов он взял всего четыре вещи — обруч на голову, на Руси такое называли очелье, защита от ментального воздействия, а также очень старый кинжал в европейском стиле, вроде тех, что были в ходу у эсэсовцев в третьем рейхе, в рукоять которого был вделан амариил, и руна на нем была Радиму совершенно незнакома. Третьим он выбрал пояс с руной левитации, наборный, изготовленный из почти чистого миродита. Он позволял на короткое время, не больше тридцати секунд, подняться на высоту до двадцати метров или спуститься с вдвое большей. Четвертым, последним артефактом, стала точная копия амулета, который так отлично защищает его от стихийных рун. Это он взял исключительно для Ольги. Была еще интересная книжечка, что-то вроде учебника для зеркальных ведьм. Бушуевой она бы пригодилась, но она была написана на языке зазеркалья, Радим его почти не знал, не дался он ему, ну а Ольга про него и не слышала.
Старостин сожалел, пожалуй, только об амулете, но промолчал, хотя Радим был уверен, что парочку самых лучших от него скрыли.
Еще ему достался нехилый набор зелий, которые варили зеркальные ведьмы. Было там и зелье регенерации, и устойчивости к ментальному воздействию, и скорости, и силы — всего восемь позиций. Жаль только, все дозы на одно применение, растянуть не выйдет, все дозировки выверены, не получится выпить полсклянки и стать немного сильнее.
Провожал его Пряхин, поскольку Старостина вызвали на ковер к директору.
— Ах да, товщ подполковник, все забываю спросить, — закидывая в зеркало последний ящик с золотом, обернувшись, произнес Вяземский, — а что с захваченной ведьмой, удалось из нее что-нибудь выжать?
Тот отрицательно покачал головой.
— Мы ее упустили.
— Как так? — удивился Радим. — Неужели сбежала?
— Можно и так сказать, — ответил наставник по рунам. — Все были заняты, и она покончила с собой. Когда спохватились, Ардия уже холодная была. Ее тело по требованию ковена возвращено им.
— Ну и хрен с ней, — подвел итог Дикий и, пожав руку Александру Игоревичу, ушел в зеркало.
Перешагнув границу, он услышал надрывающийся домофон. Окинув взглядом комнату, где теперь, помимо сумок, на полу стояли ящики с золотом и миродитом, и порадовавшись, что все это валяется на втором этаже и никому постороннему на глаза не попадется, спустился вниз.
Названивал незнакомый мужик в штатском, но за его спиной была припаркована машина с надписью: «Дежурная часть». Похоже, следак пожаловал за показаниями по поводу ночного инцидента.
Радим оказался прав. В принципе, снятие показаний надолго не затянулось. Он пересказал, что случилось ночью. Когда представитель закона поинтересовался, есть ли у Радима соображения, кто хотел его дом спалить и за что, свалил все на профессиональную деятельность, ведь он лейтенант ФСБ, и приходится по службе общаться с различной мразью. Следак очень удивился, видимо, этой информацией он не располагал. Попросил удостоверение. Убедившись в подлинности, поскучнел, похоже, его расстроило, что теперь делом придется заниматься всерьез. Получив заявление, оформленное по всем правилам, следак с уставшим лицом обреченно вздохнул и, попрощавшись, исчез.
А Дикий поехал в город, сейфы должны доставить к вечеру. Ольга написала, что дверь приедут ставить в пять, а значит, у Вяземского полно времени, чтобы забрать три черных штурмовых костюма, в которых ему ходить в зазеркалье и расколотый мир, те уже два дня валялись в пункте выдачи возле его дома. Да и из квартиры нужно захватить гравировальную и шлифовальную машинку, пора заняться безопасностью своего дома. А то ночное приключение вполне могло лишить Вяземского его имущества.
Хлопотная неделя вышла, очень хлопотная. На профессиональном фронте возникло нежданное затишье, дух Орелии никак себя не проявлял, похоже, массовые зачистки прекратились, и теперь, если не ошибется, его можно будет искать очень долго. Радим смотался в зазеркалье и потратил половину дня на то, чтобы договорится с артефактором клана Хорн. Мастер Редан получил заказ на гибкий, легкий доспех на основе кевлара, усиленный пластинами миродита. Причем мастер пришел в такой восторг от современного материала, что заказал Радиму вместо платы целый рулон кевлара. Дорого, конечно, но Радим согласился, это было куда лучше, чем возиться с кольчугой. Вот только сроки изготовления бронежилета напрягали — две недели придется обходиться без защиты. Кольчугу он скинул на переплавку, только этого все равно было мало, пришлось добивать слитками, полученными от Старостина. И прежде, чем произойдет сборка, ему предстояло зачаровать все пластины, на которые артефактор обещал нанести руны стихийной защиты. Да уж, работы Редану предстояло много.
Остальное время они с Ольгой обживали дом. Радим поставил защиту. Сутки ушли на то, чтобы вырезать все руны и превратить небольшой коттедж в крепость. И теперь, если кто посторонний явится без спроса, например, решит через забор перелезть, Вяземский об этом узнает. Дополнительной защитой стали камеры по периметру и подключение сигнализации. Но просто на всякий случай, чтобы не отрываться от коллектива: все ставят, и Радим поставил. Но это так, ширма, в его дом мог войти только очень сильный зеркальщик, и то ему пришлось бы повозиться.
Награждение медалью «За отличие в борьбе с терроризмом» выдалось будничным и скучным. Вяземский перезнакомился с кучей людей, которых быстро забыл, разве что запомнились мужики из группы антитеррора, было их немного, всего семеро на область, вот с ними Дикий охотно пообщался.
— Закончил? — поинтересовалась Ольга, когда Радим в вечер воскресенья выбрался из подвала.
Вяземский устало кивнул.
— Закончил. Есть что пожевать?
— Конечно, есть, — улыбаясь, отозвалась Бушуева. — Только сначала марш в душ, шмотки в грязное, потом постираю, а то я тебя в таком виде за стол не пущу.
Радим повернулся к небольшому зеркалу и присвистнул. Он был весь в бетонной пыли, которая толстым слоем лежала на голове и одежде. Сколько головок на гравере он убил, чтобы покрыть весь подвал рунами блокировки и защиты, Вяземский не считал. Но задача выполнена — никто без его согласия не придет через два зеркала, что он там разместил. Правда, теперь еще уборки на пару часов, но это не проблема, не зря же он приволок из гаража моющий пылесос, который вот уже пару лет пылился в углу. Так что поужинает и закончит наводить порядок, а потом под бочок к Ольге, утром ему идти в отдел за Шаровым, и в расколотый мир.
— Жесть, — выдал Шаров, когда они оказались в какой-то избе.
— Жесть, — согласился Вяземский.
Ему дважды пришлось накладывать на Матвея ментальную защиту, поскольку та, что ставил старлей, даже с амулетом выданным Старостиным, выдерживала всего десять минут. В первый раз он не сразу понял, что случилось. Когда Шаров потянул из подмышечной кобуры свой кукри и с бешеным взглядом рванулся к Радиму, пришлось глушить и ставить свою менталку.
— Жив, старлей? — поинтересовался Вяземский, подходя к окну и выглядывая наружу. В предрассветной серости был прекрасно виден край острова, до него всего метров пятьдесят.
— Жив, товарищ лейтенант, — плюхаясь на старый рассохшийся табурет, вяло ответил Шаров, — только голова гудит и резерв на нуле.
— Ничего, пройдет, и резерв медленно, но восстановится.
— А где мы? — поинтересовался зеркальщик.
— Понятия не имею, какой-то остров, видимо, маленький, поскольку из окна виден его край. И вот что, завязывай меня лейтенантом звать, — попросил он, — не в кабинете, зови Радимом или Диким. Так быстрее, и мне привычней.
— Ну, и вы меня тогда Воротом, по позывному, или по имени.
— Откуда погремуха? — заинтересовался Вяземский.
— Да смешно вышло, раньше другая была. Так вот, выехали мы с майором Синельниковым одну ведьму зеркальную проверить, а у нее колодец во дворе. Ну, я и решил воды попить. Короче, упустил я ворот, и он мне в лоб и съездил. Максим Степанович долго ржал, хотел сначала шишаком окрестить, поскольку уж больно здоровый рог у меня на лбу вырос, но потом подумал и решил Воротом обозвать.
Вяземский улыбнулся.
— Забавно. Ладно, Матвей, давай, садись и медитируй, восполняй резерв. Я быстренько выйду, посмотрю, есть тут кто или пусто. Как в себя придешь, займемся тем, ради чего пришли, пойдем на черных охотиться.
Шаров кивнул и, спустившись на пол, ушел в транс, так энергия накапливалась быстрее.
Вяземский же неспешно вышел на улицу. Ну, что сказать? На этот раз остров оказался с чайную чашку, пятьдесят метров в радиусе. Единственный дом, пустой коровник, колодец, в котором не было воды, и ни одной тени. Радим огляделся. Теперь ему не нужно пенсне, поглощенный ключ не только открывал дорогу, но и позволял видеть порталы в радиусе тридцати метров. В итоге, обойдя летающий кусок земли, Вяземский обнаружил всего два перехода. Ради интереса он решил выяснить, куда их занесло, и сколько придется прыгать до заставы русов.