Я закатил глаза, подошёл к нему и опустился рядом. Цуков Джиан. Цуков проклятый шаман Снежных целителей. Ведь прекрасно знает, что я не уйду, не получив ответов.
Однако язык словно онемел. Нужно было спросить так много, но почему-то ничего не выходило. Эй-эй, Акихито, это что, робость? Или просто неумение как ни в чем не бывало говорить с человеком, с которым семь лет назад разругался вдрызг?
— Тебе нужен дракон, — не глядя на меня, сказал Джиан. — Без него Тхэмина не найти. Наследник императорского престола не будет прятаться так, чтобы нашла любая собака.
— Собака — это на меня намек? — зачем-то уточнил я.
— Идиот.
Некоторое время мы молчали. Потому что… он был прав. Дракон — это практически сделанное дело. Только вот надо понять, как шаман уболтал его покинуть насиженное место и потащиться цук знает куда. Эти твари предпочитают покой и собственные хрустальные яйца, а не прогулки по Джапоне.
— Зачем было подсылать ко мне этих твоих…
Он вскинул голову, янтарь глаз полыхнул.
— А иначе бы ты пришёл?
Ответить было нечего. По собственной воле я бы точно не зашёл в дом шамана. Посмотрел, припомнил недобрым тихим словом и пошёл своей дорогой. Даже с тем, что мне рассказала Баожэй. А рассказала она весьма мало.
Просто Джиан — это прошлое. Это то, к чему возвращаться я себе давным-давно запретил. Когда человек — воплощение коварства и изменчивости пламени, не стоит с ним вести дел. Тут он за тебя готов отдать всё на свете, а через минуту — испепелит на месте.
— Нет, — наконец-то ответил я.
В сообразительности Джиану не откажешь. Очень чётко просчитал, что нужно сделать, чтобы я примчался в дом на уступе сам. Среди ночи, не решив даже дождаться утра. Хитрый лис.
Джиан хмыкнул, плеснул остатки напитка прямо в пламя. То жадно заиграло, вспыхнуло жарко.
— Тогда слушай, — хмыкнул он. — Искать Тхэмина — задачка ещё та. Он временами заходил ко мне, болтали о том, о сём.
Я бросил на него быстрый взгляд.
— Нет, Акихито, болтали — значит, болтали, — ни капли не смутился Джиан. — Или ты считаешь, что я буду играть с императорским наследником?
Придурком шаман никогда не был. Пришлось покачать головой.
— Было сразу ясно, что такое количество чжу — лакомый кусок. Для кого именно — я не знаю. Среди Мин у парня врагов не было. Во всяком случае, я обнаружить никого не смог. И мои лисицы тоже.
Лисицы Джиана — красавицы кицуне, юркие и толковые помощницы, которые помогают своему шаману всегда быть в курсе всех происходящих у Мин событий. Именно их он подослал ко мне недавно. Именно с ними семь лет назад…
Я нахмурился, отгоняя воспоминания.
— То есть, всё чисто, но Тхэмин всё равно бежал? — задал вопрос, лишь бы не молчать.
Джиан неопределённо качнул головой, потом покрутил в руках подвеску в виде серебряного варгана.
— А что с императорской семьей? Были ли шепотки о раздрае?
Он фыркнул:
— Серьёзно считаешь, что он таким бы делился?
— Нет, но ты видишь больше, чем говорят.
Джиан бросил на меня быстро взгляд. Я успел заметить мелькнувшую растерянность. Хм, неужто думал, что сомневаюсь в его способностях? В здравом смысле — нередко, а в способностях — никогда.
— Я ведь прав?
Подвеска закрутилась в его пальцах быстрее.
— Прав, — буркнул он. — Тебе Мин дадут бегового рюука.
Шипастая, упёртая тварь, которая шикарно скачет по снегу и льду, плюясь огнём. Прирученные прекрасно возят своих хозяев по горам, дикие… к диким лучше лишний раз не подходить.
Однако меня интересовал другой момент.
— Рюук возит людей на приличные расстояния. Зачем мне рюук?
Джиан выпустил бедную подвеску из пальцев.
— Дракон согласился выслушать твою просьбу, — сказал он. — Но тебе ещё надо его убедить.
Я еле слышно выругался. Конечно, Баожэй, старая ты стер… уважаемая женщина. После дороги, видимо, совсем ум за разум зашёл, раз не сообразил, что ни один дракон сам не придёт к человеку. Дурак!
Некоторое время мы молчали. Потом я всё же спросил:
— Почему ты это делаешь?
Джиан медленно поднялся, прищурившись, посмотрел в окно. Там уже завывал ветер, давая понять, что буран на подходе.
В этот момент серебряные татуировки на теле шамана начали переливаться словно ртуть.
— Потому что я чту род, Акихито, — его голос звучал тихо и, казалось, долетал со всех сторон. — Потому что я поклялся защищать Мин в любой ситуации, делая всё для этого возможно. Потому что я хорошо отношусь к Тхэмину, и хочу, чтобы он был цел и невредим.
В какой-то момент показалось, что в голосе Джиана слышен звон льда, который словно свидетельствовал и подтверждал сказанное. Огонь будто покинул камин и стеной встал за спиной, отбрасывая причудливые тени на прозрачно-белую кожу.
Джиан тряхнул волосами, наваждение тут же развеялось. Но я прекрасно понимал, кто передо мной стоит.
— Ну что, Акихито, охотник на чудовищ, устроил тебя мой ответ?
— Да. И не называй меня охотником на чудовищ.
— Хорошо, охотник на чудовищ.
Быстрая подсечка, короткий вскрик от неожиданности, Джиан оказался на полу. Я навис сверху.
— Ещё раз, шаман. Только попробуй, — предупредил я.
Он только улыбнулся. В янтарных глазах был смех и вызов. Попробует. Будет пробовать снова и снова! По лицу же вижу.
— Как своеобразно выражаешь ты благодарность, — заметил Джиан. — А ещё жаловался на моих лисиц. Может быть, стоило подсылать лисов?
Я закатил глаза и выпрямился.
— Следи за языком. И да, именно благодарность не дает мне хорошенько дать тебе по морде.
— Ваши манеры, господин Накаяма, впечатлили бы самих богов, — хмыкнул Джиан и ловко поднялся на ноги с таким проворством, что даже пожелай я его поймать — не вышло бы.
Эта странная мысль озадачила. Тьфу, ночами спать надо, а не шататься по домам шаманов. Тут и не такое придумается.
Джиан тем временем открыл шкафчик и достал оттуда пузатую бутылку с тёмной жидкостью. Потом ещё одну чашу. Посмотрел на меня и хмыкнул:
— Ночь будет долгая, садись, гость дорогой, не обидь хозяина.
Я приподнял бровь.
— А Мать рода не оскорбится?
— Я — единственный шаман Снежных целителей, — рассмеялся он. — Немного гениальный, немного сумасшедший. Мне можно немножко больше, чем всем остальным, Акихито.
Не то чтобы я сильно хотел остаться в доме Баожэй, но ещё ни одна ночь, проведенная рядом с Джианом, до добра не доводила. Рано или поздно начинались какие-то приключения.
Он неожиданно шагнул ко мне, сократив расстояние. Чуть склонил голову, задумчиво рассматривая, улыбнулся.
— Видишь, в буран не стоит гулять. Даже по Закрытому городу. Поэтому лучше…
Громкое чавканье у двери заставило его резко замолчать и нахмуриться.
— Что это за цуки?
Я прислушался.
— У тебя где-то есть там фонарь у входа?
Джиан кивнул, не особо понимая, к чему вопрос.
Я призвал всё своё спокойствие и… рявкнул:
— Абура!
Чавканье тут же стихло.
Когда Абуру втащили в дом, глаза Джиана удивлённо округлились. Ах, ну да, конечно. Когда мы последний раз виделись, никакого помощника-ёкая у меня не было. Абура тем временем очень старался изобразить сожаление, что он варварски выжрал всё масло из фонаря уважаемого шамана, но выходило из ряда вон плохо. Сытый Абура-акаго — это то, что в принципе не способно показать сожаление на своей физиономии.
— О, Акихито, ты в порядке, — икнул он, потом глянул на Джиана и церемонно пробормотал: — Прошу прощения у великого шамана, что посмел войти в его дом без приглашения, да продлятся ваши дни, да будет сила всегда в зените, да…
Джиан расхохотался.
Я незаметно для обоих выдохнул. Смех — это хорошо.
— И тебе не хворать, добрый дух. Но прошу, больше не трогай фонари, мы что-то придумаем другое, — произнес шаман.
Абура шаркнул лапой, неосторожно врезал мне когтями по ноге, я зашипел и тут же выдал ему смачный подзатыльник.
— Как удивительно меняются вкусы людей, — невинно заметил Джиан.
Я бросил на него недобрый взгляд, но ни капли смущения в янтарном ответном не было. Удивительно дурацкий подкол. Данный ёкай в принципе никого не рассматривает в пару кроме масла из фонарей.
Абура тем временем пошатнулся.
— Это заговорённый фонарь был, — вздохнул Джиан. — Держи его за плечи, я — за ноги. Сейчас отнесём.
Храп объевшегося ёкая одобрил наши действия. Перетащив дрыхнущего Абуру в соседнюю комнату, мы вернулись к камину.
Джиан разлил настойку. Она была крепкой и сладкой, дурманно пахнущей горными травами. И разговор как-то сам наладился. Во всяком случае, мне не хотелось больше придушить гостеприимного хозяина этого дома.
Утро выдалось морозным.
Баожэй задумчиво смотрела на меня. Уголки губ едва подрагивали в улыбке.
И неудивительно. Рюук, шипастный и вреднющий, бил копытом, топорщил свои колючки и косился на меня рубиновым глазом.
Чужак. Пахнет иначе. Говорит иначе. Думает не пойми о чем. И его везти к дракону? Эй-ей, хозяева дорогие, одумайтесь и выпрягайте меня поскорее из этих дурацких саней.
Сани, кстати, были добротные. То ли Баожэй расщедрилась, то ли Джиан постарался. После сегодняшней ночи не осталось сомнений, что он действительно хочет помочь Тхэмину. Это хорошо. Это очень хорошо. Без помощи шамана мне бы пришлось намного хуже.
— Уверен, что справишься? — мягко спросила Баожэй. — Путь к пещере дракона не столь далёк, сколько опасен. Те, кто сторожит туда дорогу, считают человеческое мясо деликатесом.
— Всегда знал, что тут очень благодатный край, — пробормотал я, закрепляя припасы ремнями. Много не брал, но мало ли. Какой-то минимум должен быть. — Спасибо, что тревожитесь, госпожа Мать рода, но после того, как Мин оказали мне помощь, я не могу просить о чем-то ещё. Справлюсь.
Абура стоял рядом и неодобрительно сопел. Ещё час назад мы бесчеловечно ругались. Несмотря на то, что он считает героизм — совершенно бесполезным свойством, ведущим к травмам и проблемам, упёрся рогом и заявил: «Иду с тобой!».