Душа не одно и то же с мозгом. Конечно, мозг есть орган мышления, орудие духа. Но всякий инструмент требует того, кто играет на нем, иначе он будет нем, хотя бы в его струнах и заключались все звуки.
Материализм говорит: то, что мы называем духом, душою, мыслью – это произведение мозга; от свойств мозга зависит и свойство мысли; душа только функция телесного организма. Фохт, например, говорит: «Пусть покажут нам душу». В таком случае мы можем ответить таким вопрошающим: «Пусть покажут свой ум!»
Почему, например, в преклонном возрасте, часто даже при смерти, когда мозг, следовательно, уже начинает отказываться от исполнения своего назначения, – могут иметь место поразительные проявления духа, и последним словам умирающего придавалось во все времена особое значение? Это наглядно показывает, что душа не одно и то же с мозгом. Конечно, мозг есть орган мышления, орудие духа. Но всякий инструмент требует того, кто играет на нем, иначе он будет нем, хотя бы в его струнах и заключались все звуки. Материализм смешивает необходимые условия деятельности с причиной ее.
Материалистам можно напомнить глубокую мысль Иннокентия, архиепископа Херсонского, о бессмертии души: «Если бы душа была одно с телом, – говорит он, – то болезни тела должны были бы отзываться на всех, так называемых, душевных способностях, а мы видим часто, что при совершенном измождении тела, в крайних страданиях, сохраняется некоторыми людьми совершенно полная власть над всеми муками телесными».
Что думают о Боге и о бессмертии души современные мыслители и ученые? Трудно было бы в отдельности пересказать то, что они дали нам в опровержение распространенного мнения, будто наука отрицает Бога и вечную жизнь. Лучше расскажем о результатах анкеты по вопросу о бессмертии, с которой Роб Томсен из Чикаго обратился к ученым и мыслителям всех стран, в том числе и России, в начале ХХ века. Ответы размерами от нескольких строк до внушительных трактатов были собраны в большую книгу под названием: «Доказательства в пользу загробной жизни. Собрание мнений некоторых выдающихся ученых и мыслителей о будущей жизни».
Из сорока семи ответов подавляющим большинством голосов (39 против 6) даны положительные ответы, притом основательно мотивированные, чего совершенно нельзя сказать о двух отрицательных ответах и четырех уклончивых. Двумя же опрашиваемыми не дано никакого определенного ответа. Среди этих тридцати девяти имен ученых встречаются такие, как физик Крукс, психолог В. Джеймс, психофизик Рише, биолог А.Р. Уоллес.
Разлад между верой и разумом наблюдается лишь там, где вера слаба. Если неверующие находят много непонятного в учении о Боге, то это объясняется тем, что само Откровение пришло к нам не из нашей области знаний и жизни, а из тех беспредельных сфер бытия, где живет и открывает Себя Высшее Существо. Все возражения разума против Откровения падут сами собою, потому что они большею частью основываются на том, что разум не хочет поглубже вникнуть в высшее Откровение.
Не с умом борется Святая Церковь, а с превозношением ума. С умом, сознающим свою силу и немощь, и широту своего разума, и границы своего познания, – религия не враждует.
Разум далеко не всемогущий царь, он часто слеп и беспомощен. Какой рассудок может уловить в цветке запах, когда бывает насморк? Рассудок не может быть единственным условием религиозного познания; для исследования духовных явлений нужен и метод духовный, сердечно-сознательный. В сердце концентрируется жизнь человеческого духа. Идея о тесной связи Богопознания с сердцем выражается и в терминологии: «чувствую сердцем», «очи сердечные». Добрая жизнь, по свидетельству опыта, является одним из лучших средств к познанию Бога и Его откровений. «Добродетель делает богословом», – говорит святой Иоанн Лествичник. Разум – сила исполнительная, а сила руководящая принадлежит сердцу. Разум может с помощью своих знаний раздробить скалу, сплющить слиток металла, но смягчить сердце жестокое, сердце черствое – не в его власти. Если человек по своей природе хищная личность, то образование только наращивает ему зубы и оттачивает когти. Святое Евангелие 20 веков тому назад провозгласило: «Из сердца исходят помышления злые и благие».
Разум – сила исполнительная, а сила руководящая принадлежит сердцу. Разум может с помощью своих знаний раздробить скалу, сплющить слиток металла, но смягчить сердце жестокое, сердце черствое – не в его власти.
Божественный сердцеведец Христос Спаситель первый указал миру, что единственный источник жизни это дух человека, и что чем он совершеннее, тем совершеннее будет и все созданное им. Если вы хотите, чтобы изменилась окружающая жизнь, говорит христианство, изменитесь сами, воспитайте ваше сердце.
Если есть в человеке высшее духовное начало, то непременно есть сходное ему начало и вне его. Наше тело черпает нужные материалы для своего существования из внешней природы и без пищи долго существовать не может. Откуда же черпаем мы духовную пищу для возвышения и усовершенствования души и сердца по образу и подобию Бога? Разумеется, из сродной нам природы Божества, для чего существуют молитва, чтения Слова Божия и Святые Таинства.
Заметьте, что желание жить, жить всегда, которое находится в сердце каждого человека, дано Создателем не без цели. Это указание на бессмертие души, как бы первое побуждение готовится к жизни будущей. Желание жить как бы связано с желанием счастья, которого ждет каждый. Эта жажда счастья не утоляется здесь, следовательно, должна быть жизнь будущая, где бы могло исполниться это пламенное желание нашего сердца.
Прекрасен образ души, совершенствующейся в истине и добродетели! Неужели Бог уничтожил бы ее прежде, чем это усовершенствование будет окончено? Совершенство, как и счастье, растение не из здешнего мира, оно принадлежит другому царству. Всякое растение имеет почву, климат, ему свойственный, но для совершенства нет здесь родины. Где же оно, если не в будущей жизни? Человек – венец всякого земного творения, но это творение на земле не окончено.
Мы – только камни, предназначенные войти в сооружение великолепного здания, мы находимся в подготовительной школе, где получаются только начала учения, мы проходим только детский возраст того длинного века, имя которого – вечность. Смерть только совлечет с нас земную и грубую оболочку, недостаточную для нашего будущего существования. Когда мы припомним, что люди с чистым сердцем, боровшиеся с врагами духовными и прославившие себя множеством побед, как, например, святой апостол Павел, не были уверены, что достигли совершенства, к которому стремились. Когда подумаем, что Господу должно быть приятно видеть те успехи, какие делают в благочестии Его создания, приятно видеть, как они все более и более приближаются к уподоблению Ему, – тогда нельзя себе представить, чтобы Господь оставил их на половине пути к добродетели, чтобы Он в награду за их заслуги даровал им смерть, уничтожение. Это не сообразно с благостью и мудростью божественною.
Еще Цицерон говорил, что производить мудрое устройство мира от случая – нелепо. «Могу ли, – пишет он, – не удивляться, слыша мнение, будто какие-то тела, увлекаемые неизвестной силой и тяжестью, стремились куда-то и случайным столкновением их произведен этот благоустроенный и прекрасный мир? Если это возможно, то почему же не допустить и того, что стоит только высыпать на землю отлитые из золота буквы, и из них составится чудесное литературное произведение. Если столкновение атомов могло произвести целый мир, то почему же это не может составить храм, или дом, или город, что было бы проще и легче?»
Английский философ Фрэнсис Бэкон сказал, что нужно свой ум приспособлять к величию Божиих тайн, а не тайны эти втискивать в тесные рамки ума. Подумайте, как муха может что-либо понять в плане какого-либо архитектора или инженера?
Французский математик Паскаль говорил, что высший подвиг рассудка – признание, что существует бесконечно много явлений, превосходящих человеческий рассудок. Божественные вещи надо сначала возлюбить, а потом можно будет отчасти понять. Где у человека тот масштаб, та мерка, которыми он мог бы проверить Божью беспредельность? Бытие Божие выше всякого познания не только для людей, но и для Ангелов. Он есть «Свет неприступный». Если перед сотворенным светом видимого солнца изнемогают наши глаза, так изнемогает и наш ум перед светом Вечного Солнца, перед Которым и высшие из Ангелов закрывают свои лица. Ограниченный ум человека относится к Богу – предмету познания, как горсть к морю. Можно ли горстью исчерпать море? И если бы и возможно было это, потому что море имеет пределы и меру глубины, то невозможным оставалось бы малым сосудом разума человеческого исчерпать бездну премудрости Божьей, широта ее беспредельна и глубина безмерна.
Кроме природной ограниченности нашего ума, естественному Богопознанию препятствует греховное помрачение его. «Удивляюсь я тем немалочисленным людям, – говорит Симеон Новый Богослов, – которые не трепещут богословствовать о Боге, будучи исполнены грехов. Мы, не знающие ни самих себя, ни того, что перед очами нашими, с дерзостью и бесстрашием приступаем философствовать о том, что непостижимо для нас, особенно будучи пусты от благодати Святого Духа, просвещающего и научающего всему».
Будет время, когда многие тайны будут нам открыты вполне, но для этого мы должны пройти долгий и весьма ответственный путь правильного духовного развития.
Ведь и детям многое кажется чудом.
Ко времени Христа человечество умело строить так называемые «чудеса света». Оно строило акрополи и капитолии, дивные храмы, прекрасные театры, богатые библиотеки, школы, фабрики. Ко времени Христа уже давно сказали свое слово Сократ, Платон, Аристотель, Пифагор, Эпикур, Зенон. Гремели великие ораторы, трагики и поэты. Уж если говорить правду, тогдашнее «светское образование» было не хуже нашего и несравненно благороднее, ближе к великим родоначальникам поэзии, философии и науки. Тем не менее мир в то время погибал. Потребовалось не светское образование, а некое священное откровение, некая небесная тайна, которую объявил миру Христос всего лишь в одной книге – в Новом Завете. Как же получилось, чт