— Не стоило вам сюда приезжать, — из-за спины пропищал Марк, нудевший о том же всю недолгую дорогу от стрип-клуба до семидесятого сектора. — Лишнее внимание. Какой-нибудь блогер пронюхает и напишет, что мэр лично явился выселять бедняков.
— Сектанты необязательно идиоты, — вяло отреагировал мэр, разглядывая дома перед собой. — Вместо этой рухляди предложим им хорошее жилье за рекой. С переездом поможем. Думаю, они просто боятся связываться с Балмонтом и брать его деньги. Слово мэра — дело другое. Ты только посмотри на этот ужас.
Длинные десятиэтажные дома образовали квадрат, во внутренний двор которого можно было проникнуть через единственную арку. Типичная конструкция столетней давности, когда превыше всего ставили безопасность. Впрочем, и сейчас в этой части города преступность зашкаливает. Помимо пенсионеров дешевое жилье вблизи от Улицы удовольствий пришлось по вкусу наркоманам. Темные обшарпанные фасады, во многих квартирах выбиты окна. Трубы и проводку наверняка не меняли с прошлого века.
— Мистер, вы Избиратель? — девчушка лет восьми подошла со стороны арки, с любопытством разглядывая кортеж из трех бронированных машин и рассыпавшихся по тротуару телохранителей. — Папа говорит, Избиратели богатые. И всегда ходят с охранниками. Прячутся за ними от простого народа.
Похоже, он ошибся — в комплексе засели не очередные братья Иисуса, а какие-то социалисты. Девочка смотрела без страха, а ведь она уже достаточно взрослая, чтобы понимать, как устроен мир. Видно там, откуда два года назад появились поселенцы, власти не успели всерьез за них взяться. Миленькая, хоть и дурочка. Белокурые волосы до плеч, большие голубые глаза. Одета в синий комбинезон — изрядно поношенный, но чистый и без следов штопки. По крайней мере, внутри их ждут не наркоманы. У тех дети обучены избегать властей, да и выглядят куда менее ухоженными.
— Да, деточка, — фальшиво улыбнулся он. — Я — Избиратель. Хотел бы поговорить с вашим главным. Где его можно найти?
С ним пошел только Марк. Опасности не чувствовалось и они не хотели создавать напряженность, явившись с охраной. Оба поняли, что всё будет не так просто, как только оказались во внутреннем дворике. Если обитатели квартала не пожелали восстанавливать фасад, то явно не из лени. С этой стороны окна были целы, а стены на всю высоту облицованы бежевой плиткой. Веселенькая детская площадка, теннисный корт, несколько уютных беседок, аккуратные клумбы. Даже деревья посадили.
— Господин мэр! — к ним уже спешил с протянутой для рукопожатия рукой улыбчивый бородач лет сорока в потертом синем блейзере. — Рады вас видеть! Я Майкл Лик, ректор «Общества плюща». Мы зарегистрированы в городском реестре, все документы в полном порядке. Вы ведь по поводу выселения, так?
— Именно, — с неудовольствием подтвердил мэр, тщательно следивший, чтобы его изображения не появлялись в Сети. Ведь сейчас, слава богу, не двадцать первый век. Из пятидесяти миллионов жителей Города лишь пятьдесят тысяч были Избирателями, а политические кампании проходили на сайтах, закрытых для посторонних. И всё же этот пройдоха знал, как выглядит городской глава.
— Вынужден сразу сказать вам то же, что и господину Балмонту, — сокрушенно развел руками Лик. — Мы не хотим переезжать. Вернее, не можем. Слишком много сил вложено в это здание. Переезд отбросит нас на годы назад. Знаю, как обычно действует мэрия, но никакая комиссия не признает наши дома ветхими. Мы не стали трогать фасад, чтобы не привлекать внимания, зато внутри всё отремонтировано, на всё есть разрешения. Однако я рад, что вы нас посетили. Позвольте показать вам кое-что. Полагаю, это поможет уладить вопрос.
Мэр злобно покосился на помощника, но тот лишь сконфуженно улыбался, сжимая в руках планшет. Второй прокол за день — сначала стрип-клуб, а теперь коротышка даже не удосужился изучить историю квартала, выставив начальника идиотом. Судя по речи, этот Лик — образованный малый. Ведет себя крайне самоуверенно и знает, о чём говорит. Мэр слегка кивнул, милостиво показывая, что приглашение принято.
Подумать только, у них и лифты работали. Поднимаясь на десятый этаж в тесной кабине вместе с прячущим глаза Марком и выглядевшим совершенно расслабленным Ликом, мэр размышлял о том, откуда у местных деньги. Капитальный ремонт четырех домов — штука недешевая. На парковке во дворе десяток машин — с виду не новых, но такого класса, что водить не постыдится и Избиратель. Нужно будет провести тщательное расследование. Может, удастся притянуть их за неуплату налогов.
Двери лифта распахнулись, но за ними он не увидел лестничную площадку, как ожидал. На десятом этаже оставили лишь несущие колонны, превратив его в огромный зал, занятый прозрачными цистернами. Внутри каждой пульсировала отвратительная с виду фиолетовая масса.
— Не судите по одежке, — ухмыльнулся Лик, заметив гримасы спутников. — Мы назвали это Томми. Уже провели три успешных полевых испытания. Наше предложение таково — мы передаем Томми Городу, а вы оставляете нас в покое.
— Что это? — ворчливо поинтересовался мэр. — На это у вас тоже есть разрешение?
— Томми, по сути, кибернетический организм. Биомасса, управляемая с помощью наночастиц. И у нас его много.
— Зачем он нужен? — пропищал из-за их спин Марк. — Что с ним делать-то?
— О, Томми — универсальный ассенизатор, — спохватился Лик. — Пожирает и перерабатывает практически любые отходы, даже токсичные. Превращает всё в безвредные субстанции. Если упрощенно — в пыль и воду. Подумайте только, что можно сделать с его помощью! Мы посчитали — за год он сожрет все городские свалки. Вот, например, свалка за Улицей удовольствий. Там можно будет построить новые жилые кварталы, проложить еще одну дорогу. Разве плохо для господина Балмонта? Всяко лучше нескольких жалких домов, на месте которых он собирается построить казино. Но я не хотел показывать ему Томми, ждал вас.
— Но это же… наука? — тихо уточнил мэр. — Это научные исследования. Новые технологии. И вы признаете, что занимаетесь ими? Здесь, в моем Городе?
— У нас есть лицензия университета, выданная Всемирным советом мэров, — с недоумением откликнулся Лик. — Запрет на научную деятельность отменен шесть лет назад. Я же говорил — у нас всё законно.
— Откуда вы взялись?! — взвизгнул Марк, заметив растерянность шефа. — Запрет, может, и отменен, да только такие штуки за шесть лет не изобрести!
— Мы — одна из двух сотен общин, возникших после запрета на науку сто сорок лет назад, — удивился Лик. — Конечно, наша легализация в СМИ не освещалась, но я думал, что все мэры в курсе. Когда закрыли университеты и запретили фундаментальные исследования, многие ученые решили держаться вместе. Так и жили — переезжали с места на место, зарабатывали починкой техники. А знания передавали из поколения в поколение. Семь лет назад общины провели исследование и поняли, что человечество долго не протянет. Триста мегаполисов высасывают из Земли все соки. Отходы не утилизируются, урожаи падают, полезных ископаемых всё меньше. И ограничения рождаемости не помогают. Нельзя вечно жить, просто копируя изобретения полуторавековой давности. Так люди и сорока лет не продержатся. Послали доклад во Всемирный Совет, и надо же — те послушали. Запрет сняли, теперь все законно работают над решением проблем. Наш университет отвечает за утилизацию, и еще за медицину. Вот, глядите.
Оживившись, Лик снял с запястья невзрачные с виду пластиковые часы и покрутил ими перед гостями:
— Вы носите «Улисс Бегет» с функцией мониторинга здоровья, господин мэр? Само собой, как и все Избиратели. Наш аналог — гораздо дешевле и почти в три раза точнее. Примерьте, не стесняйтесь — всего несколько минут на полную диагностику!
— Я здоров, — процедил мэр, но часы надел. Пластик приятно холодил руку, а диагностический укол почти не ощущался. Конечно же, бородатый наврал — аппарат ничего не показал и через пять минут, когда фирменный «Улисс Бегет» давно подтвердил бы, что всё в порядке. Ему пятьдесят, и он в отличной форме. Его старшему сыну всего двенадцать, а младшему восемь. Сохранившиеся технологии позволяют Избирателям жить до ста лет, не меньше. Он спокоен — дети успеют занять достойное место в обществе, сами станут Избирателями. А может, и Избранными. Что бы ни воображало себе городское быдло, это не наследственный титул — его нужно заслужить.
Часы загудели, циферблат окрасился в розовый цвет. «Вероятность рака печени — 72 %. Немедленно обратитесь к доктору». В раздражении сорвав с руки браслет, мэр сунул его побледневшему Лику и направился к лифту.
— Господин мэр, это очень точный прибор. Вам нужно срочно… — похоже, Лик утратил часть самоуверенности, но сдаваться не собирался.
— Я разберусь, — грубо прервал его градоначальник. — С вами свяжутся.
Кортеж несся домой по дороге, проходившей сквозь желтеющие кукурузой поля. Початки на стеблях выше человеческого роста создавали иллюзию деревенской идиллии, но он знал, что это не так. Где-то там, среди бескрайних посевов, устраивают свои временные лагеря бродяги. Те, кто не захотел жить в городе, получая социальный паек. И те, кто явился из Резерваций и Свободных земель, не вошедших в состав Городов. В мире так много отщепенцев, желающих одного — разрушить то, что создавалось больше сотни лет. Уничтожить баланс между имеющими право решать и исполняющими решения. Между старым и новым, прогрессом и стабильностью.
Сто сорок лет назад правительства пали. В их существовании не осталось смысла, когда почти всё население переселилось в крупные города. Триста семь мегаполисов взяли власть в свои руки — каждый на своей территории и землях вокруг. Тогда же созданный Всемирный Совет мэров определил, в чём настоящие проблемы человечества. Охлократия. Право голоса, которое есть у каждого нищего подонка, и политиканы, пытающиеся им всем угодить. Теперь статус Избирателя нужно заслужить упорным трудом и вкладом в выживание Города. Или купить за большие, немыслимые деньги. Отдав долг обществу, Избиратель может удалиться на покой, увезти семью из ада мегаполиса в один из Городов Счастья. И наука. Игры ученых пугали людей всё больше. Эпидемии искусственных вирусов, разрушенные экспериментами с антиматерией поселения, мыслящие клоны человека, устраивающие бойни боевые дроны. К концу двадцать первого века всё это вышло из-под контроля. Совет принял правильное решение, закрыв университеты и лаборатории, запретив все опасные и новые технологии. Людям вполне хватает уже изобретенного. А для штамповки телевизоров, кофемашин и автомобилей ученые не нужны — достаточно крепких технарей, которых за пару лет готовят колледжи.