Сколько крови пролила Франция, безуспешно пытаясь удержать колонии в конце сороковых – начале пятидесятых годов! Общие потери страны за девять лет войны в Индокитае составили более четверти миллиона солдат. Французское правительство обещало не отправлять на эту колониальную войну призывников, обещая, что все обойдется профессионалами. В конечном итоге из Индокитая Франции пришлось уйти. Причем любопытно, что тот самый премьер-министр Франции, который закруглил войну в Индокитае, начал наращивать военное присутствие Франции в Алжире, заявив, что здесь уже никакого компромисса не будет, ибо речь идет о целостности страны. Он сказал буквально следующее: «Департаменты Алжира – часть республики, они являются Францией на протяжении длительного времени. Между Алжиром и основной французской территорией никакой раздел невозможен. Никогда Франция, никогда любой парламент или любое правительство не откажется от этого фундаментального принципа. Алжир наш». Его поддержал тогдашний министр внутренних дел Франсуа Миттеран: «Алжир – это Франция». И снова были обещания не посылать туда срочников.
Но в точности как когда-то Гитлер, напавший на Чехословакию под предлогом защиты соотечественников (которые после распада империи оказались в другом государстве), так и Франция отправляла в Алжир корабль за кораблем с солдатами защищать французских колонистов. И все равно все кончилось ничем. С экономикой и социальной эволюцией не поспоришь. Бабло побеждает зло!
После всех этих историй мы, люди доброй воли, думали, что колониальные войны за восстановление «исторической справедливости» и «воссоединение наших земель» ради «защиты соотечественников» закончились в ХХ веке. Мы думали, Португалия была последней страной, которая проливала кровь за «исконные земли». Но XXI век нас всех удивил…
Глава 4Неоколониализм – это не колониализм
Один бородатый православный экономист как-то сказал, что колониальная система никуда не делась, она просто изменила форму. Раньше, мол, отсталые страны были под прямым управлением развитых, а сейчас получили формальную независимость, но сущность осталась прежней – развитый мир по-прежнему высасывает из них ресурсы, как высасывал их раньше, отчего и разбогател неимоверно, падла.
Ну, каким образом метрополии высасывали из колоний ресурсы, мы уже видели – на последнем историческом этапе колонии стали нерентабельными, то есть метрополии не высасывали, а напротив, вкачивали туда ресурсы. Таким образом, колонии жили за счет метрополий.
Это, кстати, касается и красной империи, которая развалилась последней. Советской России вообще не повезло, ее короткая история целиком пришлась на эпоху современности, и потому всю дорогу метрополия тащила на себе все бывшие царские колонии, ставшие советскими республиками. Из пятнадцати республик только две были донорами – РСФСР и Туркмения, причем последняя производила совсем на чуть-чуть больше, чем потребляла – можно сказать, выходила в ноль. Все же остальные советские социалистические республики плотно сидели на дотациях из центра. Глядя на то, как распределялся Союзный бюджет в расчете на одного гражданина каждой республики, впору схватиться за голову: все республики потребляли незаработанное, кроме РСФСР. Например, на каждого литовца приходилось по 997 рублей, эстонец имел 812 рублей и так далее. И только жители России сидели в глубоком минусе, потребляя на 209 рублей меньше, чем заработали. Иметь колонии – дело накладное в ХХ веке!
Источник: АН СССР, Гайдар Е. Т. «Гибель империи. Уроки для современной жизни»
Инфографика о распределении средств на одного гражданина в СССР // Sputnik. МИА «Россия сегодня». Электронный ресурс: https://tj. sputniknews. ru/20211228/ekonomika-ussr‐1044469658. html.
А почему же так произошло в мире, что колонии вдруг стали невыгодными, ведь раньше было наоборот? Потому что приключилась научно-техническая революция, которая привела к революции промышленной. Массовая фабричная продукция развитого мира стала дешевле кустарной и теперь колонии могли похвастаться разве что сырьем, а не рукодельными индийскими тканями. Да и то не все и не всяким сырьем. Сок гевеи, поставляемый когда-то из Южной Америки, заменили резиной. Благодаря ученым-селекционерам сахар приноровились делать из европейской свеклы, заменив ею заокеанский сахарный тростник. Гуано – химическими удобрениями. Синтетические ткани потеснили хлопковые. Иными словами, сырье, как традиционная вещественная ценность, замещалась наукой, то есть чистым умом.
Кое-какое нужное сырье в Третьем мире еще осталось, конечно. И его в Первый мир по сию пору вывозят. Но и сырье, и энергия, и пресная вода из-за научного прогресса стали играть все меньшую роль. И с каждый годом их доля в продукции уменьшается. А все большую долю занимает интеллект. И этот факт ни для кого из мировых экономистов не является секретом. В других своих книгах я подробно останавливался на данном вопросе, а здесь пробегусь по фактам вкратце.
Организация экономического сотрудничества как-то подсчитала, что в первой четверти XXI века потребности экономик развитых стран в сырье должны уменьшиться в десять раз по сравнению с девяностыми годами. Эта оценка – не фантазия, она вытекает из объективной тенденции постиндустриального мира: если в 1996 году на производство 100 долларов национального дохода требовалось 300 килограммов сырья, то к 2025 году на те же 100 долларов хватит уже 30 килограммов. Мир находит новые решения, менее затратные и более эффективные. Классический пример тут – зависимость цивилизации от меди, которая (зависимость) казалась непреодолимой, тупиковой.
Как только человечество освоило электричество, сразу вырос спрос на медь, из которой делались провода. Естественно, цена меди по мере того, как планету все больше опутывали телеграфные, телефонные и электрические провода, росла. Потому что медной руды на планете больше не становилось. Медь, как и многие другие ископаемые, ресурс исчерпаемый. К середине прошлого века 80 % стоимости кабеля составляла медь, а остальное – изоляция, энергия, труд, амортизация станков, транспортные расходы. Потом изобрели оптоволокно, которое делается из дешевых материалов – стекла или пластика, и теперь стоимость сырья в кабеле составляет всего 10 %. Но и это еще не все! Пропускная информационная способность таких кабелей превышает медные почти на три порядка!
Но самый яркий пример того, как сияние чистого разума отказывается от физического сырья, это фотография. Еще полвека тому назад серебро в разных соединениях использовалось в производстве фотографических карточек. Сотни тонн серебра просто сливались в канализацию с остатками проявителя и закрепителя. При этом для построения изображения на фотобумаге тратилось только 20 % драгоценного металла, остальное тупо сливалось вместе с раствором.
После изобретения цифровой фотографии надобность в печати бумажных снимков практически отпала. Как и надобность в таких количествах серебра. Сырье оказалось вовсе не незыблемой вечной ценностью, а ценностью весьма преходящей, сиюминутной.
После того, как под крики об исчерпании нефти цены на нее выросли, люди придумали добывать нефть из сланцев. А потом и вообще найдут ей замену, как нашли замену углю, на котором раньше работала вся промышленность, плавали корабли и ездил весь железнодорожный транспорт планеты.
Не удержусь и процитирую сам себя: «Вместо физической материи в производстве все больше используется "виртуальная материя" – информация, новые знания, изобретения, идеи. Затраты разных компаний на интеллектуальный продукт растут бешеными темпами. Вот пример: в тот год, когда из-за экономической несостоятельности развалились практически все социалистические страны во главе с самой большой (1991). Америка потратила на приобретение интеллектуального продукта (изобретения, программы, результаты исследований) 112 миллиардов долларов, а на сырье и материалы – 107 миллиардов. То есть на мозги уже тогда ушло денег на 5 миллиардов долларов больше, чем на сырье. Через шесть лет сумма, потраченная на материальные предметы, практически не изменилась, но зато разрыв между тратой на мозги и затратами на материалы вырос с 5 до 212 миллиардов долларов!» [6]
И все сказанное касается также энергетического сырья (газа и нефти) и энергии в чистом виде (электроэнергия от электростанций) – внедрение новых идей экономит не только килограммы, но и джоули. За последние два десятилетия прошлого века доля сырой нефти в 1 долларе американской продукции снизилась на 30 %.
Приблизительно с 1975 до 1985 года валовый продукт развитых стран вырос на треть, и можно было бы ожидать, что энергопотребление в киловаттах также вырастет на треть. Но оно выросло всего на 5 %. За тот же срок производительность сельского хозяйства в США увеличилось на 25 %, а энергопотребление не только не выросло, но и упало в полтора раза.
С водой та же картина. О пресной воде всякие леволиберальные экологи сильно беспокоятся. Типа, мало ее на Земле, поберечь надо планету, экология там, и вот это вот все… Однако факты таковы: рост промышленной продукции продолжается, а расход воды промышленностью при этом падает.
Отсюда следует три прекрасных вывода:
1) Нет смысла «спасать планету», экономить сырье «для будущих поколений» и вообще бояться исчерпания того или иного ресурса, любому сырью будет найдена более дешевая замена.
2) Бессмысленно утверждать, будто страны Первого мира или, как их еще называют, «страны золотого миллиарда», грабят страны Третьего мира, скупая за копейки их сырье. Сырье это скоро станет на фиг не нужно с такими тенденциями. А закупают его не «за копейки», а по мировой рыночной цене.
3) Нет также смысла кричать о перепотреблении в мире и заявлять, будто если все в мире начнут жить, как страны золотого миллиарда, то «на всех ресурсов не хватит». Ситуация ровно обратная! Вовсе не развитые страны нуж