Енисеев послушно снял куртку и отдал человеку в маске.
— Присаживайтесь, — предложил второй похититель, указывая на кресло, — старшой, судя по голосу. — Можете курить.
Он сел, зашарил руками по карманам — сигареты остались в куртке. Тут же ему была поднесена сандаловая сигаретница с длинными черными сигаретами типа «кофе-крем» и зажигалка. После этого похитители встали за спинкой его кресла.
Воцарилось молчание, только гудело пламя да потрескивали поленья в камине. Енисеев курил; докурив, обернулся к людям в масках:
— Мы кого-то ждем?
— Скоро вы всё узнаете.
— А где девушка?
— О девушке не беспокойтесь, она в порядке.
Ждали еще минут пять, потом прямо из дубовой панели (там была незаметная глазу дверь) бесшумно появились два человека. Лицо одного из них было Енисееву смутно и как-то неприятно знакомо — правда, он не мог сказать, где и когда его видел, второй же был ему неизвестен. Они подошли к нему и церемонно поздоровались за руку. Первым желанием вежливого Енисеева было приподняться, но он сдержался, подумав: «Какого черта? Я к ним в гости не напрашивался».
Тот, лицо которого показалось Енисееву знакомым, представился:
— Владлен Константинович.
Второй отрекомендовался Павлом Исааковичем.
Здесь, при свете камина, Енисеев смог рассмотреть их повнимательней. Это были холеные, в меру упитанные люди среднего возраста «без свойств» (по классификации Музиля), одетые в вип-стиле «без галстуков» — то есть в джемпера и брюки из мягкой немнущейся ткани. Этот-то неформальный наряд людей формальных и скрывал свойства Владлена Константиновича и Павла Исааковича, — с таким же успехом и в таких же джемперах и брюках перед Енисеевым могли появиться Путин и Медведев, отдыхающие в загородной резиденции. Разница между Павлом Исааковичем и Владленом Константиновичем заключалась лишь в том, что первый имел лысину, а второй нет. Даже неустановленная Енисеевым знакомость лица Владлена Константиновича была без свойств, как не имеет свойств собственное отражение в зеркале. От них слабо тянуло дорогой туалетной водой и запахом больших денег, что, впрочем, не придавало их чертам свойственной людям без запаха дорогого «парфюма» и больших денег индивидуальности. Может быть, оттого они, в отличие от похитителей, не нуждались в масках. Енисеев сразу окрестил их про себя Розенкранцем и Гильденстерном.
— Давно хотели с вами познакомиться, — сказал Гильденстерн — Павел Исаакович.
— Те, кто действительно хотел со мной познакомиться, давно уже познакомились, — ответил Енисеев. — А вы захотели познакомиться со мной недавно. Вас что привлекло: злосчастный суд надо мной?
— И суд тоже, — уклончиво молвил Розенкранц — Владлен Константинович. — Можете идти, — махнул он охранникам в масках.
Енисееву показалась, что голос его был тоже ему знаком, хотя наверняка он не стал бы ручаться. Старшой склонился к уху Енисеева и шепнул:
— Пожалуйста, без глупостей. Мы рядом, и просто так уйти вам отсюда не удастся.
— Ну-ну, — погрозил охраннику пальцем Владлен Константинович. — Илья Петрович разумный человек — не так ли? — да и атмосфера нашей дружеской беседы едва ли вызовет у него агрессивные намерения. Просим извинить нас за доставленные неудобства, просто публичность не всегда уместна и не всегда соответствует нашим, да и вашим интересам.
Охранники удалились.
— Я уже второй раз слышу о моих интересах: сначала от того человека в маске, что ушел, теперь от вас, — заметил Енисеев. — Не слишком ли вы печетесь о моих интересах, мне, к тому же неведомых?
— Скорее всего, мы мало думали о ваших интересах, упустив при этом и свои, — загадочно сказал Павел Исаакович. — Что вы будете пить — виски, коньяк?
— Нет! — вздрогнул и торопливо отказался Енисеев. — Ничего я пить не буду. Давайте к делу.
— Ясно, — кивнул Владлен Константинович, понимающе поглядев на мешки под глазами Енисеева. — Чай, кофе, сок? Или, быть может, вы голодны и желаете поужинать? Сделайте одолжение, сейчас же накроют.
— Да оставьте вы эти церемонии! Вытащили человека с подпиской о невыезде из дома и говорите о каком-то ужине!
— Не волнуйтесь: для вашего участкового вы сейчас находитесь именно дома. Кстати, наши секьюрити сейчас сообщили нам, что вас посещали какие-то уголовники. Расскажите, пожалуйста, чего они хотели.
Енисеев коротко рассказал.
— Ну, вот видите, — назидательно заметил Павел Исаакович, — вы нуждаетесь в защите. Мы, можно сказать, появились вовремя.
— А вы намерены меня защищать? С чего бы это?
— Мы полагаем, что суд над вами подтвердил вашу правоту.
— В каком смысле?
— В том смысле, что вы предсказывали правильно. В том числе и про Путина, и про Тимошенко, и про польский самолет, что судья не принял во внимание. Но мы проверяли у Ступара: он сказал — информация от поляков надежная.
— И вам тоже захотелось отведать пророчеств? Вас судьба Бориса Михайловича не настораживает?
— Кстати, о Борисе Михайловиче, — сказал Владлен Константинович. — Этот вопрос нас очень интересует. Скажу вам откровенно: если мы найдем общий язык, то у вас в жизни больше не будет никаких проблем.
— У вас будут. Господи, зачем вам знать будущее? Вы же не сможете им управлять! Пример Бориса Михайловича вас не убеждает?
— Убеждает. Но нас интересует не только будущее, но и настоящее. Разве хорошее будущее — это не правильно построенное настоящее?
— И он так думал. И как же он построил свое настоящее, когда я предсказал ему смерть?
Оба собеседника уставились на него, а потом Павел Исаакович с запинкой спросил:
— Но мы же… не умрем сегодня, как Борис Михайлович?
— Вот видите! Вы на самом деле не жаждете узнать о скорой смерти! И это естественно. Ведь пророчества не бывают только хорошими! Или, скажем, только умеренно плохими, не сулящими угроз для жизни. Пророчества — это надвигающийся на вас хаос будущего. Лично мне о том, что вы умрете сегодня, ничего не говорит. Но я, впрочем, и не напрягался по этому поводу. Я понимаю, что вас, как и всех, страшит безвестность. Вам нужен штатный оракул, чтобы сорвать темную пелену с будущего. Вы полагаете, что с моей помощью сможете обхитрить судьбу. Повторяю: вам лучше не знать ее. Считайте это моим главным предсказанием, и если у вас есть желание отблагодарить меня за него, дайте по рогам Ефрему и его компании, и — разойдемся.
— Знаете, — промолвил Владлен Константинович, — мне кажется, у вас такое настроение оттого, что к вам никогда толком не прислушивались. Те же поляки… Но ведь не всегда так было, что предсказания не помогали людям? Зачем бы тогда древние греки держали оракулов?
— Слушайте, скажу вам честно: я не в форме, и пользы от меня вам будет мало. А дельфийским оракулом я не был никогда. Зачем обманывать себя и других? Давайте так: я вам помогу, расскажу то, что вас интересует о Борисе Михайловиче, а вы, если такие крутые и могли бы устроить мне жизнь без проблем, устраните всего лишь одну проблему — наседающих на меня любителей тотализатора.
— Пусть будет по-вашему. — Владлен Константинович откинулся на спинку кресла. — Начнем с Бориса Михайловича. На вашем суде прозвучало, что его интересовало, насколько реальны поступающие ему угрозы убийства. Но в разговоре со Ступаром мы выяснили, что его интересовало не только это.
— Его много чего интересовало! Например, предсказанная индейцами майя мировая катастрофа 21 декабря 2012 года.
— Но еще его интересовало, кто будет следующим президентом России.
— Да.
— Но вы ему этого предсказать не успели.
— Совершенно верно.
— А нам можете сказать?
— Отчего нет? Путин, конечно.
Владлен Константинович и Павел Исаакович обменялись только им понятными взглядами. Видимо, енисеевское «конечно» было для них неочевидно.
— А вот астролог Михаил Левин, например, считает, что звезда Путина закатилась, — сказал Павел Исаакович. — Мы понимаем, разумеется, что предсказания — это интуиция, не подчиняющаяся логике… Нам ясно, почему Путин хочет… и может снова стать президентом. Ясно также, почему вы отдаете ему предпочтение: мы читали статью «Пришел, увидел, победил». Нам неясно, почему ему вдруг уступит Медведев, президентские амбиции которого всё более очевидны. Полномочия позволяют Медведеву под благовидным предлогом отправить Путина в отставку и идти на второй срок самому. А дальше, на выборах — сработает административный ресурс. Можете ли вы хоть как-то объяснить: почему Медведев откажется от борьбы? Или они пойдут на выборы вместе с Путиным, и Медведев проиграет?
— Как, по-вашему, Путин — умный?
Павел Исаакович поднял брови:
— Да уж не дурак.
— Разве он не понимал в 2008 году, что, несмотря на все предварительные договоренности, человеку, отведавшему вкус президентства, захочется остаться на второй срок?
— Понимал, наверное.
— Вот и разгадка того, почему он выбрал своим преемником Медведева, а не Иванова. Путин знает о какой-то слабости Медведева, которой нет у Иванова.
— Вы имеете в виду некий компромат?
— У вас всё сводится к компроматам. Да нет, не компромат. — Енисеев задумался. — Хочешь узнать правду от политиков, дели всё сказанное ими на два. Или делай вывод, прямо противоположный тому, что говорят они. Например, Путин, передавая власть Медведеву, сказал, что тот еще больший русский националист, чем он сам. Но Путин — вовсе не русский националист и никогда им не был. — Он замолчал.
Владлен Константинович и Павел Исаакович ждали, что он скажет дальше. Енисеев же, размышляя, взял из сандалового ящичка сигарету, закурил. Так они просидели минут пять. Енисеев пускал дым колечками и следил, как они проходят одно через другое. Хозяева недоуменно переглядывались, но терпели.
Наконец, Енисеев затушил сигарету.
— А Медведев, — как ни в чем не бывало продолжил он, — русский националист? Он из ленинградской интеллигентской «тусовки», где при слове «русский» вздрагивают. Может быть, он и хотел перед Путиным казаться русским нац