Однако шестым чувством я понял, что сразу просить о содействии в переводе Осипа Шапиро не стоит. Нужно сначала поговорить, посоветоваться, как лучше формировать бригаду. Потом можно поплакаться о нехватке хороших кадров и о том, что сам я не большой специалист определять – предан человек коммунистическим идеалам или является обычным приспособленцем. Вот здесь и можно вспомнить об Осе – проницательном идейном товарище, который, ко всему прочему, имеет большой организационный талант, заметив также, как его уважали красноармейцы в моей бывшей роте. Тут можно намекнуть, что если он будет комиссаром бригады, то политорганы вознесутся в его лице на новую высоту.
Исходя из своих ощущений, я и начал излагать свои представления о противотанковой бригаде, и говорил об этом так, как будто советовался с более мудрым и опытным товарищем. Правда, заметив по лицу Качинского, что он заметно заскучал, тут же закончил перечислять сравнительные технические характеристики пушек и перешёл к теме, которая, как мне казалось, должна была его заинтересовать гораздо больше. Слегка понизив голос, как будто раскрываю какую-нибудь тайну, я сказал:
– Знаете, товарищ полковой комиссар, я человек из народа и, может быть, поэтому всегда считаю средства, которые тратятся. Производство одной сорокапятки обходятся в десять тысяч рублей, а обычной трёхдюймовки в несколько раз больше, это же касается и снарядов. Так лучше за эти деньги в бригаду дать больше сорокапяток и зенитных 37-мм пушек.
Семён Маркович оживился, посмотрел на меня с интересом и произнёс:
– Надо же, первый раз слышу, чтобы строевой командир говорил о стоимости оружия, необходимого его подразделению. Обычно все с пеной у рта доказывают, что им нужно более мощное и современное вооружение, и не важно, чего это стоит для страны. Похвально, похвально, подполковник, что вы думаете о том, на какие лишения идёт советский народ, чтобы оснастить свою армию нужным вооружением. Молодец, не отрываетесь от трудовых масс, а то многие старшие командиры уже забыли, откуда они вышли. Хорошо, Черкасов, я вас понял, мы постараемся по этому поводу что-то сделать. Я ещё сегодня позвоню в Минск, члену военного совета Западного особого военного округа и попрошу посодействовать в ваших начинаниях.
Было ясно, что время моей аудиенции подошло к концу и пора, как говорится, честь знать. Я сделал вид, что сейчас встану и начну прощаться. Но потом, как будто вспомнил что-то важное, прогнал глуповато-признательное выражение с лица и сказал:
– Товарищ полковой комиссар, тут ещё есть один животрепещущий вопрос для формирования бригады – это подбор кадров. Не зря же товарищ Сталин заметил, что кадры решают всё. Я человек не очень опытный, таким крупным соединением ещё не командовал. Прошу вас посодействовать в подборе опытных политработников. Я хорошо знаю только одного, это старший политрук Осип Абрамович Шапиро. Замечательный, политически подкованный специалист по работе с людьми. Вот бы было хорошо, если бы его назначили ко мне заместителем по политчасти. Человек совершенно бесстрашный, может повести за собой людей. Настоящий комиссар.
Референт Мехлиса на секунду задумался, потом улыбнулся, вспомнив что-то, и ответил:
– Да, Черкасов! Хитрите вы неумело. Наверное, сразу, как вошли, хотели протолкнуть своего дружка Шапиро. Ладно, ладно, шучу я. А если серьёзно, то это хорошо, когда командир живёт душа в душу с комиссаром. От этого дело только выигрывает. Ладно, подполковник, с этим вопросом я тоже постараюсь вам помочь. Хотя у вашего Шапиро звание, конечно, маловато, чтобы занимать такую должность. Поговорю с Львом Захаровичем, может, что и решится. Если всё же звание ему и не повысят, всё равно ждите к себе вашего протеже, перевод в бригаду я ему устрою.
Непроизвольно на моей физиономии появилось уж очень довольное выражение. И чтобы полковой комиссар не взял свои обещания обратно, стал спешно прощаться.
Вышел из здания ГПУ РККА я с ощущением того, что мой план полностью удался. Поддержки или по крайней мере невмешательства политорганов в мои действия я, по-видимому, добился. А если ещё удастся протащить Шапиро в комиссары… тогда совсем хорошо – уж Ося точно не будет совать нос в допускаемые мной нарушения всяких там Постановлений ЦК и СНК СССР. Наоборот, в случае осложнений, даже прикроет мою задницу. Теперь предстояло самое главное – не оплошать при встрече с начальником Генштаба генералом армии Жуковым. До явки в Генштаб оставалось ещё больше двух часов. Вполне можно было перекусить, а заодно и собраться с мыслями, мобилизоваться.
В 12:55 я уже сидел в приёмной генерала армии. Во время своего раннего обеда, проанализировав все известные мне факты по созданию ПТАБР, пришёл к выводу, что всё не так уж и просто в царивших наверху мнениях. В руководстве армейским строительством прослеживались умные, рациональные действия, как будто некоторые люди, сидевшие в руководящих креслах, знали то, что известно мне. Наверное, это просто совпадение, что Постановление о создании противотанковых артиллерийских бригад последовало через неделю после моего выступления на том высоком совещании. Может быть, оно явилось последним толчком к началу осуществления этой идеи. Грамотные люди заранее всё просчитали и давно подготовили весь пакет документов. Они кропотливо работали и готовили страну к серьёзным действиям по отражению неминуемой агрессии. В отличие от моих мальчишеских, горлопановских наскоков, они методично продвигали свои идеи в жизнь. Я только одного не понял, почему эти опытные люди запланировали вооружить противотанковые бригады такими мощными пушками. И ещё, похоже, эти умнейшие люди всё-таки не предполагали, что война стоит буквально на пороге.
Когда меня пригласили в кабинет, сердце тревожно ёкнуло. Всё-таки с таким многозвёздным генералом я никогда не беседовал, и ещё десять дней назад даже представить себе не мог, что вообще смогу увидеть военных в таких чинах. А вон оно как вышло, ведь на совещании в Генштабе я, кроме трёх полных генералов, заметил даже двух маршалов. Там присутствовали – народный комиссар обороны СССР маршал Советского Союза Тимошенко и широко известный в народе маршал Ворошилов, занимающий сейчас должность командующего Северо-Западным округом.
И вот сейчас я зашёл в это завешанное картами большое помещение, чуть ли не печатая шаг. Вытянувшись перед сидевшим за громадным письменным столом человеком, щёлкнул каблуками и громко отрапортовал о прибытии. Чуть поморщившись от такого излишнего рвения, генерал армии, кивнув на стул, произнёс:
– Кончайте, подполковник, корчить из себя тупого служаку. Чай, не на плацу находитесь. Сами ведь догадываетесь, что сюда я вас пригласил не рапорты выслушивать, а серьёзно поговорить о деле и узнать ваше мнение о формируемых противотанковых артиллерийских бригадах.
Хорошо, что совсем недавно в ГПУ РККА мне уже пришлось произнести целую речь про то, какой хочу видеть ПТАБР. Она всё ещё сидела у меня в голове, и теперь, усевшись на стул перед Жуковым, я на автомате её повторил почти слово в слово.
Начальник Генштаба внимательно выслушал мой монолог, на секунду задумался и, внимательно глядя на меня, спросил:
– Подполковник, а вы что-нибудь слышали о возможном наличии у Германии новых современных танков с противоснарядной бронёй 75 миллиметров? Если они имеются, то попадания из сорокапятки будут для них что слону дробина. Формирование ПТАБР и является одним из ответов на эту угрозу. Может сложиться так, что мощные пушки ПТАБР окажутся единственным аргументом, чтобы остановить эти танки.
– Товарищ генерал армии, в академии мы еженедельно анализировали выборки из немецких газет. Да, там много пишут о новом «супертанке». Но это, видимо, хитрый ход Гитлера, чтобы обмануть своё население, да и дезинформировать нас с англичанами. Немецким бюргерам он как бы говорит: «Вот, видите, ваши материальные трудности не напрасны, нация, несмотря на войну с Европой, всё-таки создаёт новое чудо-оружие». А другие страны он провоцирует этими газетными утками, чтобы они отвлекали лишние ресурсы на разработку оружия против таких мощных танков. Если бы немцы действительно имели такого монстра, то они не стали бы использовать чешские танки. Подготовка танкистов – дело довольно затратное и долгое, а немцы народ расчётливый, и они ни за что бы не посадили подготовленные экипажи в такую консервную банку, как чешский танк 38(1). Он ещё слабее, чем Т-3, а броня пробивается обычной крупнокалиберной пулей.
– Так-то оно так, да и другие весьма надёжные источники не подтверждают наличие у немцев таких танков. Но всё-таки кто может дать стопроцентную гарантию? В Германии сейчас происходит много загадочных вещей, некоторые из них просто ставят наших аналитиков в тупик. Например, ещё два года назад многие наши специалисты утверждали – у Германии полностью истощился золотой запас, и она физически не сможет вести крупномасштабные боевые действия. Война – дело дорогое, а немцы банкроты, поступление новых больших средств в государственную казну не предусматривается. При этом так считали не только наши аналитики, так же думали практически все западные умные головы. Поэтому никто серьёзно не воспринимал эксцентрические выходки Гитлера. Думали, пусть побесится у себя в песочнице, всё равно ничего серьёзного из этого не выйдет. А что мы имеем сейчас? Практически вся Европа находится у него под каблуком. Даже хвалёная Франция, где армия была полностью отмобилизована, и говорить об элементе неожиданности было бы даже смешно, продержалась всего несколько недель. Англичане еле успели унести ноги на свои острова. И сейчас у них осталась последняя надежда уцелеть – это стравить Германию и СССР. Этим они и занимаются. Так вот, несмотря на проведение таких военных кампаний, золотой запас Германии необъяснимым образом увеличился.
Жуков усмехнулся, передвинул стопку бумаг, лежащих на столе, и продолжил:
– Многие наши артиллерийские генералы перестраховываются и рассуждают по принципу – лучше перебздеть, чем недобздеть. Этим и объясняется излишне большой калибр орудий, которыми должны быть оснащены бригады. Хотя и в этом вы правы, ресурсы страны не безграничны, приходится кое-чем жертвовать. На активно муссированном слухе об этом «супертанке» приостановлено производство сорокапяток. Не пошло в серию и 14,5-мм противотанковое ружьё Рукавишникова.