Если же подходить к этому вопросу со стороны изменения стоимостного строения производства /капитала/, то приходится признать постоянное увеличение труда, расходуемое на производство средств производства, и сравнительное уменьшение труда, затрачиваемого на производство предметов потребления. Из изменения этого соотношения /C>V/ следует, что развитие производительной силы не сопровождается таким же развитием потребительной силы общества. Наоборот, ограниченное потребление населения становится полюсом, противостоящим стремлению капитала развивать производительные силы. В результате того, что этому стремлению противостоит падающее потребление масс, возникают кризисы, разрушающие производительные силы и еще больше снижающие уровень потребления населения. Чтобы не допустить возможности делать такие выводы из анализа движения стоимости, ее защитникам ничего другого не остается как изъять из стоимости конечного продукта стоимость средств производства /с/, растворить ее в стоимости необходимого и прибавочного продукта /V+m/, т. е. вернуться к положению А. Смита о том, что конечный продукт по стоимости полностью разлагается на заработную плату, прибыль, ренту. На деле же нет никакой необходимости возвращаться от К. Маркса к А. Смиту. Надо лишь признать, что законом эквивалентного обмена /законом стоимости/ не объясняется ни источник происхождения прибавочной стоимости, ни соответствующий рост потребления общества. Для этого следует обращаться к потребительной стоимости рабочей силы – к труду, в горниле которого человек создает больше, чем затрачивает.
Не приводит ли эта асимметрия затрат и результатов к нарушению пропорциональности между производством и потреблением? Ведь мы привыкли видеть ее в равновесии спроса и предложения, обусловленным рыночным механизмом и стоимостной эквивалентностью. Это представление, однако, поверхностно и ошибочно. В действительности стоимостной механизм разрушает единство производства и потребления, их соответствие. Последнее достигается лишь в том случае, когда производство непосредственно подчинено потреблению, а условия потребления определяют время, затрачиваемое на производство материальных и духовных благ, причем пропорциональность достигается здесь на основе неравновесности результатов и затрат труда. Если бы потребительная стоимость рабочей силы равнялась затратам труда на ее воспроизводство, то ее полезный эффект составлял бы нуль, и мы имели бы дело с “нулевым” ростом.
Другим источником превышения результатов труда над его затратами, лежащим на стороне самой человеческой деятельности, является, как уже сказано, ее коллективный характер, общественный (совместный) способ ее осуществления. Уже в условиях простой кооперации получается результат, намного превышающий сумму достижений отдельных работников, работающих изолированно. Он возникает из создаваемой совместной деятельностью общественной производительной силы, которая также превосходит сумму сил отдельных работников. Трудно даже представить какое поистине громадное богатство создается благодаря превращению труда в общественный процесс, его обобществлению в масштабах всего общества, включая воссоединение физической деятельности с умственной на базе высоко развитых технологий и концентрации средств производства.
Преимущества совокупного работника, не интегрируемого и не сводимого к сумме сил его составляющих, дали повод говорить о создании некоего „социального капитала”, нередко отождествляемого с обычным капиталом. В смысле особой общественной производительной силы, подчиняемой капиталом и используемой им для своего возрастания, можно пользоваться этим понятием в значении метафоры. Если же его трактовать как самовозрастающую стоимость, то это было бы не только неуместным, но и ошибочным. Дело в том, что продукт кооперативного процесса труда, взятого в качестве стоимости, не может быть больше суммы затрат рабочего времени отдельных лиц. С точки зрения производства стоимости, безразлично создают ли ее работники по отдельности или они это делают совместно. [238] Дополнительный результат совместного труда является следствием возвышения общественной потребительной стоимости рабочей силы, а не ее меновой стоимости, как бы ни эксплуатировалась ее потребительная стоимость.
Результатом совместного, кооперированного труда в потребительно-стоимостном отношении является высвобождаемый (применением его общественных производительных сил) живой человеческий труд. Из объема высвобождаемого труда должны быть вычитаны затраты труда работников, обслуживающих этот совместный труд – главным образом работников управления, необходимых для согласования индивидуальных работ, контроля, учета и выполнения других подобных функций. Этого рода затраты ныне обычно называют “социальными” или “трансакционными” издержками, необходимыми для обеспечения взаимодействия людей в их общественном трудом процессе (раньше они относились к затратам непроизводительного труда). Их экономия считается критерием, по которому оценивается воздействие системы управления и социальных институтов на аллокацию ресурсов и структуру производства, следовательно, на эффективность производства.
Такого рода критерий, т. е. затратный подход, отождествляя затраты с результатами, не выводит за пределы стоимостной эквивалентности, не позволяет выявить действительный результаты, касающиеся развития самого человека. Ведь затраты труда для обслуживания трансакционной сферы своим источником имеют тот же высвобожденный из производства и превращенный в управленческую и иную деятельность труд. Экономить его – значит или экономить уже затраченное, или увеличивать за счет этой экономии сферу затрат производительного труда, что не согласуется с научно-техническим прогрессом и с ростом производительных сил труда.
ГЛАВА 5. К СОБСТВЕННОСТИ, ОСНОВАННОЙ НА СОВМЕСТНОМ ТРУДЕ
§ 1. Труд и собственность: диалектика развития
Известно, что первоначально собственность возникла как собственность на условия и продукт своего труда, т. е. работник присваивал продукт на основе своего труда. История свидетельствует, что существовали такие общественные системы, в которых работники оказывались собственниками всего созданного ими продукта. Первобытная община выступала главным собственником и территории обитания, и получаемого продукта. Она представляла собой своего рода трудовой коллектив, в котором каждому человеку уже в силу того, что он принадлежал к общине, полагалась определенная доля общего продукта. Одновременно принадлежность к общине обязывала каждого ее члена к трудовой деятельности, что регулировалось существовавшими социальными нормами. Именно это и связывало трудовой вклад каждого общинника в совокупный продукт общины и норму потребления. Поскольку община как трудовой коллектив являлась связующим звеном труда и собственности, труда и потребления, то отношения собственности в первобытном обществе принимают форму трудовой коллективной (общественной) собственности.
Труд служит основанием не только общественной, но и частной собственности в условиях мелкого товарного производства. Поскольку орудия и материалы труда были собственностью работника, то и весь изготовленный продукт также принадлежал ему. В то же время для удовлетворения своих разнообразных потребностей работник был вынужден обменивать на рынке продукты своего труда на продукты труда других таких же производителей. Этот обмен был эквивалентным, так как отчуждая свой труд, овеществленный в сделанном им продукте, работник становился собственником такого же количества труда другого, воплощенного в полученной им в обмен вещи. Собственность работника на средства производства обеспечивала присвоение работником продукта своего труда, а эквивалентность обмена на рынке товаров – удовлетворение потребностей работника в условиях общественного разделения труда.
И в условиях первобытной общины, и в условиях мелкого товарного производства весь продукт труда оказывался собственностью работников. Это значит, что получить и потребить какой-либо продукт можно было только изготовив его (или поменяв свой продукт на чужой, но свой продукт все равно надо было изготавливать самому). И коль скоро единственным условием возникновения собственности на продукт труда выступает сам этот труд, то в первобытном обществе и мелком товарном производстве действует первый закон собственности – закон собственности на условия и продукт своего труда или же закон тождества труда и собственности.
Коренным образом ситуация изменилась в период капитализма. Здесь возникают социально-экономические условия существования нетрудовой собственности, т. е. собственность на продукт приобретается за счет чужого труда. Происходит утрата работником своих средств производства, в результате чего он остается только собственником своей рабочей силы, которую вынужден продавать собственникам средств производства, нуждающимся в рабочих руках. И поскольку работник для того, чтобы прожить, вынужден продавать свою способность к труду, то рабочая сила принимает форму товара. Собственники своей способности к труду (наемные работники) получают за продажу своей рабочей силы заработную плату, а собственники чужого труда – доходы в виде прибыли, процента или ренты. Вступает в силу второй закон собственности – собственность на чужой труд или закон нетрудовой собственности: «собственность для капиталиста есть право присваивать чужой неоплаченный труд или его продукт, для рабочего – невозможность присвоить себе свой собственный продукт» [239].
Исчезают ли исходные основания для нетрудовой собственности в условиях современного капитализма как об этом «трубят» теоретики постиндустриального общества? Несмотря на происходящие изменения, несмотря на повышение роли информации, внедрение новшеств, высоких технологий, расширение социальноэкономической деятельности государства, без производительного труда работников общество существовать не может: «Всякому ясно: какие бы изменения ни происходили в высших, непроизводящих слоях общества, общество не может существовать без класса производителей»