§ 2. Обобществление труда и социализация собственности
Как быть с утверждением собственности на условия и продукт не лично своего, а совместного труда после устранения его отчуждения и установления непосредственно общественного труда?
По логике развития в этих условиях должно восстановиться действие первого и основного закона собственности. Но основанием собственности должен стать не индивидуальный, а общественный труд (причем не в первобытнообщинной, а в высокоразвитой форме). Труд здесь остается основанием собственности, но его условия и весь продукт превращаются в общую собственность. Что же касается той части общественного продукта труда, которая идет членам общества на потребление, то в этом случае учитывается индивидуальный труд и восстанавливается индивидуальная форма присвоения, т. е. индивидуальная собственность.
Развитие как первой, так и второй формы собственности может происходить разными путями. Один из них, который продемонстрировал социализм в СССР, не вывел к построению социализма на его собственной основе.
В СССР общенародная собственность по существу была сведена к государственной собственности. Предполагалось, что поскольку государство является единственной в обществе структурой, способной выступать от имени всего общества и проводить общественные интересы, то и собственность государства выступает как общенародная (общественная) собственность. Однако государство не было тождественно обществу, оно оказалось относительно обособленной от него организацией, представленной государственным аппаратом и в конечном счете отдельными людьми, занимающими позиции в системе государственного управления. Поэтому государство стало носителем также своих собственных корпоративных интересов (не говоря уже о конкурирующих между собой интересах относительно обособленных подсистем самого государства), которые оно реализовало через управление находящейся у него собственностью. Тем самым государство, имея возможность выступать проводником интересов общества, располагало также возможностью посредством сосредоточенной в его руках собственности реализовывать множество других интересов помимо и в ущерб общественным. В СССР общенародная собственность на практике реализовалась именно как государственная, как собственность, отчужденная от непосредственного производителя, который оказался наемным работником на «своем собственном» предприятии, а общество в лице государства принимало форму коллективного «капиталиста». Поэтому в предперестроечный период особо остро дискутировались проблемы развития форм самоуправления в трудовых коллективах, вовлечения рабочих в управление предприятием, целью которых предполагалось преодоление отчужденного характера государственной собственности.
Развитие государственной собственности на материальные средства производства в отдельное от работника отношение происходило на основе расширения сферы действия товарно-денежных механизмов, посредством которых осуществлялось регулирование отношений в сфере распределения жизненны средств. Несмотря на существование фондов общественного потребления основная часть предметов личного пользования присваивалась работниками посредством обмена стоимости их рабочей силы, т. е. система распределения реализовывала буржуазный принцип распределения по труду, определяющий присвоение работниками лишь продукта необходимого труда, в то время как доставляемый их трудом прибавочный продукт оставался в руках государства как верховного собственника всех средств производства. Декларировавшаяся общественная собственность на практике не реализовалась как собственность каждого, поскольку система распределения общественного продукта как сторона отношений собственности опиралась на отношения по существу наемного труда, являющегося конституирующим элементом нетрудовой собственности.
Тем самым общественная форма собственности как собственность всех вместе и каждого в отдельности предполагает не только общественное присвоение обобществленных средств производства, но и соответствующую систему распределения общественного продукта, реализующую индивидуальное присвоение предметов потребления каждым членом общества согласно потребительной силе труда. А это предполагало становление индивидуальной собственности на основе обобществленного труда.
Однако индивидуальную собственность на продукты потребления стали базировать не на труде, производящем потребительную стоимость, а на труде, производящем стоимость. Соответственно индивидуальная собственность стала функционировать по закону товарного производства – закону стоимости. Распределение по труду оказалось присвоением по стоимости рабочей силы, обмениваемой на эквивалент стоимости жизненных средств. Предположение о будущей форме присвоения, высказанное
К. Марксом по аналогии с товарным производством, особенно о неизбежности сохранения «родимых пятен старого общества», было абсолютизировано, что проявилось в проведении как НЭПа, так и экономических реформ 1965 г.
Между тем обмен известного количества труда в одной форме на равное количество труда в другой форме (час труда на час другого труда) можно осуществлять и на другой – потребительностоимостной основе, т. е. когда содержанием выступает труд, производящий потребительную стоимость, только по форме совпадающий с меновой стоимостью, когда по своей величине живой и овеществленный труд совпадают. В этих условиях, как это было в простом товарном производстве, присвоение продукта индивидом происходит по условиям потребления.
К. Маркс и Ф. Энгельс не только не согласились с Е. Дюрингом по поводу его тезиса о стоимостной основе присвоения в будущей «коммуне», но резко выступили против его положения об обмене равным количеством труда по овеществленной в них стоимости. Под рабочим временем, служащим мерой присвоения индивидуально потребляемой части продукта, они имели в виду не необходимой рабочее время как меру стоимости, а конкретное время труда.
К. Маркс и Ф. Энгельс отрицали возможность воздвигнуть социализм на основе товарного производства и посредством развития такого производства преодолеть капитализм. Они считали иллюзорными представления социалистов, «которые воображают, что можно сокрушить капиталистический режим, применив к нему вечные законы товарного производства» [256]. Они полагали, что «не может быть ничего ошибочнее и нелепее, нежели на основе меновой стоимости и денег предполагать контроль объединенных индивидов над их совокупным производством» [257], что «пожелание, чтобы, например, меновая стоимость из формы товара и денег не развилась в форму капитала или чтобы труд, производящий меновую стоимость, не развился в наемный труд, столь же благонамеренно, сколь и глупо» [258].
В полном соответствии с решением вопроса о производстве они не допускали возможным при социализме распределение, основанное на меновой стоимости рабочей силы, т. е. на общественно-необходимых затратах труда по воспроизводству рабочей силы. Ф. Энгельс крайне отрицательно относился к суждениям о «социалистической теории стоимости», к тому, что «будто марксова теория стоимости должна служить масштабом распределения в будущем обществе» [259].
Труд, как известно, не имеет стоимости, а распределение по труду в условиях товарного обмена имеет единственный, но столь же товарный смысл – выступает распределением по стоимости товара – рабочая сила, т. е. по затратам труда, которые необходимы для ее воспроизводства. Тогда как быть с тем обстоятельством, что на поверхности общества незыблемым «социалистическим» принципом выступало распределение жизненных благ по труду. Редко кто задумывается над тем, что это значит по существу, по какому труду осуществляется распределение. Если речь идет об абстрактном труде и имеются в виду его общественно необходимые затраты на производство жизненных средств или результаты труда в виде стоимости этих средств, то их распределение происходило бы по стоимости рабочей силы, по затратному принципу. Соответственно рабочая сила воспроизводилась бы в сфере распределения как и всякий другой товар – по закону стоимости. Рабочий, получая эквивалент общественно необходимых затрат своего труда, никогда не смог бы рассчитывать на приращение своего благосостояния и развития: полученной заработной платой он лишь возмещал бы затраты своего труда. Эквивалентный и тем более неэквивалентный в пользу капиталиста обмен стоимости рабочей силы на стоимость жизненных средств этого не допускает.
Но мы и не хотели этого признавать, полагая, что в тех наших условиях рабочая сила теряла свойства товара, а труд переставал оплачиваться по стоимости рабочей силы. Оставался открытым вопрос – как трактовать принцип распределения по труду.
К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин не признавали возможным присвоение при социализме по стоимости рабочей силы, по затратам абстрактного труда. Вместе с тем они не исключали труд из критериев распределения. Проводя параллель с товарным производством, К. Маркс считал, что рабочее время должно служить не только мерой индивидуального участия в совокупном труде, но и в индивидуально потребляемой части совокупного продукта [260]. Он допускал обмен трудовыми эквивалентами: то же самое количество труда, которое рабочий дал обществу в одной форме, он получает (после соответствующих вычетов в пользу общества) в другой форме [261].
Эта аналогия может быть рационально понята в случае, если здесь иметь в виду под трудом конкретный труд, т. е. рассматривать труд со стороны его роли созидателя не стоимости а, потребительной стоимости. К. Маркс, как потом разъяснил Ф. Энгельс, не мог принять тезис Е. Дюринга, что в будущем социалистическом обществе, сохраняющем товарное производство, «не только продукт труда, но и самый труд должен непосредственно обмениваться на продукт: час труда – на продукт другого часа труда»