ГРОМОВ. И вам от этого стало грустно. Да?
КАТЯ. Да что вы! Совсем нет. С чего вы взяли?..
ГРОМОВ. Мне показалось…
КАТЯ (ласково). Зря вам показалось…
ГРОМОВ (торопливо). Нет, не зря. Вы меня поймите. С тех пор как вы в Москве, я ловлю себя на мысли, что на многое смотрю вашими глазами… Мне кажется, что вы всегда рядом, смотрите, слушаете, что я говорю, делаю…
КАТЯ (тихо). У вас есть маленький опыт… Выставьте меня за дверь.
ГРОМОВ (тихо). Я пробовал. Вы упрямая. Не уходите…
КАТЯ. Я больше не буду. Чур вас от меня, чур…
ГРОМОВ. Если б я знал…
КАТЯ. Что?
ГРОМОВ. Что вы преследуете меня… с вашего собственного согласия…
КАТЯ. Я вас не преследую, Алексей…
ГРОМОВ. Какой я неуклюжий. Я не умею подбирать слова. Я хотел не то…
Появляется Даша.
КАТЯ (встряхнувшись, громко). Мы тут с Сережей вели смешной разговор о словах. Вы знаете, что он уезжает в Набережные Челны?
ГРОМОВ. И молодец! Хорошо заработает и людей посмотрит.
ДАША (с иронией). А что они там, с песьими головами? Люди?
ГРОМОВ. Люди там вкалывают будь здоров.
ДАША. Большая новость.
КАТЯ. Ему нравится название – Набережные Челны. Он такой, оказывается, романтик.
ДАША. Романтики – это недоразвитые и юродивые. Даешь им копейку, а говоришь, что золотой. Они, дураки, и радуются.
ГРОМОВ. Как тебе не стыдно?
ДАША. Почему мне должно быть стыдно? Сережа едет в Набережные Челны. Проспект Вернадского – ему не улица, Москва – ему не город… Цирк!
ГРОМОВ. Разве ж дело в улице, в городе? Душа у человека есть, Дарья, или нет?
ДАША. Это ты про то, что болит? Так если болит, ее не оставишь дома, чтоб посторожили, как Катя сторожила Баграшу? А если не болит, то кто догадается, что душа есть?
КАТЯ. Душа моя идет на поводке…
Входит Ольга Константиновна. Возбужденная, заинтригованная…
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА (Громову). Выйди! Женский разговор!
ГРОМОВ. Душа на поводке… Это откуда-нибудь?
ДАША. Папа! Ты жуткая личность! Почему обязательно откуда-нибудь?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Алеша! Выйди!
ГРОМОВ. Ухожу! (Треплет Дашу за ухо.)
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА (значительно). Сергей едет на два года в Набережные Челны.
КАТЯ. Он мне говорил.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Два года будет пустовать квартира…
ДАША. Мама! Ты гений! Поселить здесь Катю!
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Поселить не штука. Что ей это даст? Ей же нужна постоянная прописка!
ДАША. А кто ее пропишет?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Сережа! Девочки, нужно оформить фиктивный брак.
КАТЯ. Что вы, Оля! Не смешите мир!
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Никакого смеху. Все серьезные и все умные. Вы оформляетесь, ты прописываешься, он уезжает. Через два года ты кончаешь аспирантуру. Вы разводитесь, но у тебя уже постоянная прописка. Дальше уже выбор по меню.
ДАША. Гениально! Просто и гениально!
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Примеров тысяча. Не гоношись. Люди не вам чета. Шли на это ради идеи, работы, размаха.
КАТЯ. Слышала, слышала, но к себе как-то не примеряла.
ДАША. Сережку уговорю. Он ведь не просто романтик. Он еще и человеколюб. Будем играть на этой струне.
КАТЯ. Тебе-то не надо играть на его струнах…
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Ничего подобного! Ее-то он скорей послушается. В конце концов, ему тоже это выгодно. Будешь беречь квартиру. Всегда лучше, если в квартире сохраняется тепло.
КАТЯ. Все ничего, но ведь я должна выйти из-за этого замуж! Это ж не халам-балам!
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Какой замуж? Ты поставишь в паспорте штамп. Это идиотство, конечно, что все в жизни определяет чернильное пятно, но это не так. Но ты получишь массу преимуществ. Прописка… Никакого распределения потом… А Сережа – милый парень. Купишь ему на дорогу чемодан с застежками… У него нет. Я точно знаю.
ДАША. Не надо чемодан. Он будет смущен. Ничего не надо. Надо упирать, что для Кати это единственный выход… И он, как Раймонда Дьен, – была ведь такая, я не путаю? – сразу на рельсы…
КАТЯ. Ну будет у меня прописка…
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Спроси у любого приезжего – и он тебе за прописку перегрызет фонарный столб. Потому что Москва… Москва – это все. Чем бы я была сегодня, если бы Алешу тогда не перевели сюда, в министерство? А сейчас нельзя упустить свой шанс. Все надо так сделать, как я говорю… Только Алексею ни слова…
ДАША. Папа не поймет. Для него замуж – это обязательно брачная ночь…
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Дарья, перестань!
ДАША. Я же не виновата, что он не умеет разграничивать понятия. А ведь все в жизни существует и вместе, и само по себе…
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Ты у меня договоришься!
ДАША. Я ведь твоя союзница, мамуля, а ты ругаешься. Я иду к Сереже! Впрочем, нет. Там папка! Двигайтесь в кухню и пришлите его мне.
КАТЯ. Смешная авантюра. Может, все-таки я подумаю?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА (обиженно). Ты ведешь себя так, будто мы стараемся ради себя. В конце концов, все в твоих интересах…
ДАША. Тут и разговаривать нечего… (Уходит.)
КАТЯ. И все-таки, пожалуй, все это ни к чему… Зачем же лишать меня возможности выйти замуж на самом деле?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Другой коленкор. Есть за кого?
КАТЯ. Я в порядке бреда.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Тогда слушай взрослых. А мужчины – сами такие, придет стоящий человек – объяснишь. Поймет.
КАТЯ. Ну а как не поймет? Осудит?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Тогда он дурак, киса. За такого не выходи…
КАТЯ. Оля! Но ведь Алексей тоже не поймет…
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Он и есть дурак, Катя. В простом житейском смысле. Но таких идеалистов из Изумрудного города все меньше и меньше. Они не выживают. По Дарвину.
КАТЯ. Жаль, если ты права.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Думаешь, мне не жаль? Вот Сережка такой, а Дарья его именно за это терпеть не может.
КАТЯ. Понятно. Эпоха суперменов. Как Виталий Росляков.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Кто? Ах, Виталий. Да, он всегда знал, чего хочет. А если что ему не удавалось, он отметал это раз и навсегда… И не возвращался… Никогда…
КАТЯ. Ему все удавалось. Сколько я его знаю.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Сколько ты его знаешь?
КАТЯ. Ну, считай… Лет девятнадцать… Сколько они с Инной женаты.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. А я его знала еще холостяком.
Затемнение. Даша выводит на авансцену Сережу.
ДАША. Сними фартук.
СЕРГЕЙ (смущенно). Ой, я и забыл. (Пытается развязать сзади тесемки. У него не получается.)
ДАША. Видишь, не хватает женской руки. (Развязывает ему тесемки.) Тебе надо жениться.
СЕРГЕЙ. Ты же за меня не хочешь…
ДАША. Я ни за кого не хочу. Пока… Не горит…
СЕРГЕЙ. Значит, и у меня…
ДАША. Знаешь, у кого горит? У Кати! Ей обязательно надо замуж, чтобы получить прописку.
СЕРГЕЙ. Она выйдет. Женщина красивая. И умная.
ДАША. Правда? Вот ты и женись на ней!
СЕРГЕЙ. Бегу!
ДАША. Я серьезно.
СЕРГЕЙ. А чего ты меня разыгрываешь?
ДАША. Господи! Сережечка! Я говорю серьезно! Женись на Кате. Фиктивно! Ш-ш-ш… Катька. (Уходят.)
КАТЯ (задумчиво). За далью лет какая-то тайна? Господи, какое мне до них дело? Мне надо не приходить в этот дом. Никогда. Или… Или разломать здесь все к чертовой матери. И пусть меня осудят современники, правнуки все равно простят. Любовь всегда прощают. Потом.
Входит Громов.
ГРОМОВ. Я все время ждал, чтоб вас оставили одну.
КАТЯ (решительно, скороговоркой). Алеша, я беру свои слова обратно. Я не хочу вас обманывать. Я вас действительно преследую. Это выше моих сил – не видеть вас. Поэтому я тут. Часто. Можете мне ничего не говорить – это не имеет значения… Хотя вру… Имеет… Огромное… Я готова с вами на край света… Я сволочь. Но у меня нет ощущения вины перед вашей знаменитой женой. Ни капли. Считайте, что я вам сделала предложение.
ГРОМОВ. Катя! Катя! Этого не может быть. Это слишком прекрасно, чтоб быть правдой.
Бросаются друг другу в объятия.
КАТЯ. Мы уедем? Уедем? Сразу же… Сейчас…
ГРОМОВ. Да, да… Все, как ты хочешь. Все…
КАТЯ. Когда?
ГРОМОВ. Я скажу. Скоро. Предстоит многое сделать.
КАТЯ. Ты не будешь тянуть?
ГРОМОВ. Я не могу без тебя.
Последние слова слышит Даша, которая входит в комнату. Она несколько секунд смотрит на них, потом выходит. Затемнение.
Там же. Звонок в дверь. Ольга Константиновна идет открывать и возвращается с Росляковым.
РОСЛЯКОВ. Чертова жара! Чертова гонка с препятствиями! Объясни мне, Ольга, почему я, приехав сюда, начинаю зачем-то метаться с реактивным ускорением? Злиться на подобных себе только за то, что они обгоняют меня?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Урбанизация. Стресс.
РОСЛЯКОВ. Ну а ты как живешь с этими иностранными словами? Ладишь?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Лажу. Ты когда приехал?
РОСЛЯКОВ. Да я здесь несколько дней мечусь. Уже надо возвращаться, но я ведь не могу вернуться без полной информации о Кате. Она у вас, конечно?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. У них какой-то нежный разговор с Алексеем.
РОСЛЯКОВ. А тебе это до лампочки?
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. А что, твоя свояченица – опасная женщина?
РОСЛЯКОВ. Не замечал.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Я тоже.
РОСЛЯКОВ (после паузы). Придется нам их прервать. У меня через три часа самолет…
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Ты всегда к нам только на минутку. Я могу подумать…
РОСЛЯКОВ. А ты не думай, Оля.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА (насмешливо). Извини, ради Бога, и иди прерывай их чириканье.
РОСЛЯКОВ. Мне только данные: как ест, как спит, что носит.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. А с кем – это тебя не волнует?
РОСЛЯКОВ. Ты знаешь – я любопытен. От природы. Но Инна у меня таких сведений не собирает.
ОЛЬГА КОНСТАНТИНОВНА. Тебе крупно повезло с женой, Росляков.