– Я не должна была его просить, – сказала она мма Макутси. – Что, если он разобьется?
Мма Макутси успокаивающим жестом положила руку на локоть мма Рамотсве.
– Не разобьется, – отозвалась она. – Сейчас это все очень безопасно. Все проверяется по два-три раза.
– Но парашют все равно может не открыться. А что, если он оцепенеет от страха и не сумеет потянуть за стропы? Что тогда?
– Инструктор прыгает вместе с ним, – утешала мма Макутси. – Он поднырнет и потянет за стропы вместо него. Я видела фотографию того, как это делается, в «Нэшнл джиогрэфик». Для этих людей все очень легко.
Когда самолет пролетел у них над головой, все замолчали. Теперь они могли различить опознавательные знаки на нижней стороне крыльев, шасси, затем увидели открывающуюся дверь, возникшую в проеме фигурку и еще какие-то неясные очертания. Вдруг появились два небольших свертка, но свертки с руками и с ногами, которые вращались под напором воздуха, и кое-кто из детей, взвизгнув от страха, стал показывать наверх. Мистер Матекони тоже посмотрел в небо, и у него перехватило дыхание: он представил себе, что мог бы быть там, и вспомнил встревоживший его сон. Мма Рамотсве зажмурилась, потом снова открыла глаза, а фигурки все еще падали в пустом небе, и она подумала: парашют не раскрылся. Она вцепилась в мма Макутси, которая что-то шептала – возможно, молитву.
Но парашюты раскрылись, и мма Рамотсве перевела дух и почувствовала, как ослабели колени. Миссис Моффат улыбнулась и сказала:
– Я беспокоилась. Казалось, прошло столько времени.
А мма Рамотсве еще не пришла в себя и не сумела никак ответить, но поклялась себе вознаградить ученика за это испытание: она будет добра к нему, наберется терпения и не станет сердиться на то, что он говорит и делает.
Спускаясь, плывя под большими белыми куполами, парашютисты разделились. Один из них махал рукой другому, но тот никак не отвечал и продолжал отклоняться в сторону. Тот, что жестикулировал, уже был очень близко к земле, и через несколько секунд он приземлился на поле всего в нескольких сотнях ярдов от зрителей. Раздались приветствия, дети побежали вперед, несмотря на оклики воспитательниц, призывавших их оставаться на месте, пока не приземлится второй парашют.
Им не стоило беспокоиться. Второй парашютист, в котором ясно можно было различить Чарли, настолько отклонился от курса, что не приземлился на поле, а исчез за верхушками деревьев. Зрители молча наблюдали за этим, а потом нерешительно повернулись друг к другу.
– Он, наверное, умер! – крикнул кто-то из младших детей. – Нужно сходить за гробом.
Чарли обнаружили мистер Матекони вместе с мужем мма Потокване и инструктором (который к этому времени освободился от своего снаряжения). Чарли висел в нескольких футах над землей, его парашют накрыл крону большой акации и застрял на покрытых шипами ветках. Он крикнул им, когда они появились, и инструктор быстро освободил его от креплений и спустил на землю.
– Это мягкое приземление, – сказал инструктор. – Прекрасно. Ты немного промахнулся, только и всего. Я думаю, ты потянул не за ту сторону купола. Поэтому тебя отнесло сюда.
Ученик кивнул. Выражение его лица было странным, на нем читалось нечто среднее между облегчением и болью.
– Я думаю, что я ранен, – сказал он.
– Ты не можешь быть ранен, – ответил инструктор, отряхивая зеленый костюм парашютиста. – Ведь дерево смягчило твое падение.
Ученик помотал головой:
– Что-то причиняет мне боль. Очень больно. Вон там. Пожалуйста, посмотрите, что это.
Мистер Матекони осмотрел заднюю часть брюк Чарли. Ткань была порвана, и из плоти Чарли торчал отвратительный шип акации в несколько дюймов длиной. Ловко захватив его пальцами, мистер Матекони вытащил его одним быстрым движением. Ученик вскрикнул.
– Уже все, – сказал мистер Матекони. – Это большой шип…
– Пожалуйста, не говорите им, – попросил ученик. – Не говорите им, где он был.
– Конечно, не скажу, – пообещал мистер Матекони. – Ты смелый, смелый молодой человек.
Ученик улыбнулся. Он отошел от шока.
– А газетчики здесь? – спросил он. – Приехали?
– Они здесь, – подтвердил муж мма Потокване. – И еще множество девушек.
Когда они вышли из-за деревьев, все приветствовали ученика как героя. Дети окружили его, дергали за рукава, воспитательницы суетливо протягивали кружки с чаем и куски пирога, девушки смотрели с восхищением. Чарли наслаждался славой, улыбался фотографам, которые приближались к нему с камерами, трепал детишек по головам, словно слава была ему привычна. Мма Рамотсве смотрела на это с удовольствием и с заметным облегчением, затем пошла поговорить с мма Холонгой, которая, как она заметила, приехала позже, когда прыжок уже был совершен. Она принесла своей клиентке кружку чая и отвела в уединенное место под деревом, где они могли посидеть и поговорить одни.
– Я начала для вас расследование, – сказала мма Рамотсве. – Поговорила с двумя мужчинами из вашего списка и могу дать вам отчет о том, что сумела обнаружить.
Мма Холонга кивнула:
– Да, хорошо. Я должна сказать вам, что с тех пор, как мы виделись, произошли кое-какие перемены. Но, во всяком случае, расскажите. А затем я скажу вам, что решила сделать.
Мма Рамотсве не сумела скрыть удивления. Какой смысл консультировать мма Холонгу, если она принимает решение, не выслушав хотя бы предварительный отчет?
– Вы уже что-то решили? – спросила она.
– Да, – деловито ответила мма Холонга. – Но вы продолжайте и скажите мне, что вам удалось выяснить. Мне очень интересно.
Мма Рамотсве начала свой рассказ.
– Несколько дней назад я повидала вашего мистера Спокси, – сказала она. – Я разговаривала с ним и по ходу разговора поняла, что он не был честен с вами. Этот человек любит молодых девушек, и я не думаю, что он имел серьезные намерения. Мне кажется, ему бы нравилось хорошо проводить время, пользуясь вашими деньгами, а потом возвращаться к другим женщинам. Мне очень жаль, мма, но это так и есть.
– Ну конечно, – сказала мма Холонга, откидывая голову назад. – Это очень тщеславный человек, его интересует только он сам. Я так и думала, а вы, мма, подтвердили мое мнение.
Мма Рамотсве была слегка обескуражена этим заявлением. Она ожидала, что мма Холонга будет разочарована, станет сожалеть, а вместо этого такой завидный кавалер, как мистер Спокс Спокси, был совершенно безболезненно предан забвению.
– Теперь учитель, – продолжала мма Рамотсве. – Мистер Боболого. Он гораздо более серьезный человек, чем этот Спокси. Он, по-моему, умный и очень начитанный.
Мма Холонга улыбнулась.
– Да, – подтвердила она, – он хороший человек.
– Но очень скучный, – сказала мма Рамотсве. – И он думает только о том, чтобы наложить руку на ваши деньги и потратить их на свой Дом Надежды. Это все, что его интересует. Я думаю, что…
Мма Рамотсве замолчала. Ее слова подействовали на мма Холонгу как-то странно. Клиентка сидела, вытянувшись в струнку, с надутыми губами, явно не одобряя сказанного мма Рамотсве.
– Это неправда! – возразила мма Холонга. – Он никогда не сделает ничего подобного.
Мма Рамотсве вздохнула:
– Мне очень жаль, мма. В моей работе часто приходится говорить людям вещи, которые им не хочется слышать. Наверное, вам не хочется слушать то, что я должна рассказать, но тем не менее мне придется это сделать. Это мой долг. Этот человек охотится за вашими деньгами.
Мма Холонга пристально посмотрела на мма Рамотсве. Она поднялась на ноги и отряхнула юбку.
– Вы очень много сделали, мма, – сказала она холодно. – Я очень благодарна вам за то, что вы выяснили относительно Спокси. Да, вы очень много сделали. Но когда речь идет о моем женихе мистере Боболого, вам следует перестать говорить о нем в таком тоне. Я решила выйти за него замуж, вот и все.
Мма Рамотсве не знала, что сказать, и несколько минут боролась с собой. Клоувис Андерсен, насколько она помнила, никогда не писал, что делать именно в такой ситуации, и тогда она обратилась к основным принципам. Ее долгом по отношению к клиентке было провести расследование, о котором ее просили. Но еще ее долгом, простым человеческим долгом, было предупредить об опасности, которая может ее подстерегать. Конечно, этот долг существовал, но в то же время нельзя опекать взрослого человека и вмешиваться в дела, которые тот хочет решать сам. Мма Рамотсве не должна принимать решения за мма Холонгу.
Мма Рамотсве осторожно спросила:
– Вы уверены в этом, мма? Надеюсь, вы не сочтете невежливым, если я спрошу: вы уверены, что хотите выйти за этого человека? Это очень серьезное решение.
Казалось, мма Холонгу умиротворил тон мма Рамотсве, она улыбнулась и ответила:
– Да, мма, вы правы относительно того, что это очень серьезное решение. Я вполне сознаю это. Но я решила связать свою судьбу с этим человеком.
– А вы все знаете о его… его интересах?
– Вы имеете в виду его добрые дела? Работу на благо других?
– Дом Надежды. Этих девушек из бара…
Мма Холонга оглядела поле, принадлежавшее сиротскому приюту, словно думала обнаружить на нем девушек из бара:
– Я все об этом знаю. На самом деле, я уже вовлечена в его добрые дела. После моего визита к вам он показал мне Дом Надежды, и я стала участвовать в его работе. Я открыла курсы парикмахеров для этих заблудших девушек, а потом они смогут прийти работать в моих салонах.
– Очень хорошая мысль, – сказала мма Рамотсве. – А это возможное расширение…
– И это тоже, – перебила ее мма Холонга. – Я за него заплачу. Я уже разговаривала со знакомым строителем. Затем я собираюсь построить Дом Надежды в Молепололе для заблудших девушек из тех мест. Это уже моя идея, а не Боболого.
Мма Рамотсве, выслушав все это, поняла, что видит перед собой женщину, нашедшую свое призвание. Поэтому ей оставалось только поздравить ее с предстоящим бракосочетанием, оставшись размышлять над тем, что советы, которых просят люди, очень редко бывают им нужны и они продолжают поступать по-своему, независимо от того, что ты скажешь. Эта истина применима к любому случаю, однако большинство людей о ней ничего – или почти ничего – не знают.