х-Джалял, но в районе мечети Намазра наткнулась на 1-й батальон.
Отступление Восточно-мусульманского полка поставило под угрозу фланги. Лишь совместными действиями частей резерва – двух эскадронов, 3-го батальона и артдивизиона – контратака была отбита. При этом было установлено, что у эмирских войск имеется оружие английских образцов (орудия и пулеметы). Восточно-мусульманский полк был оставлен в резерве, а 1-й и 2-й батальоны отдельного полка, отразив противника, оттянуты на линию кишлаков Таш Мечеть и Магале-Миран.
В тот же день 29 августа в 4 час. 30 мин. утра правая колонна перешла в наступление при поддержке взвода тяжелой батареи. Бухарцы отступили к крепости Старый Каган, обнесенной глинобитной стеной с бойницами до полутора метров толщины и до 3 м высоты. После двухчасового боя они отошли к большим арыкам с валами юго-восточнее Ширбудуна. В 3 км от Старого Кагана был небольшой песчаный гребень, преграждающий ровное поле. Это была удобная позиция, и эмирские артиллеристы успели хорошо пристреляться. 12-й полк после неудачного броска отправил часть группы вправо. Перекрестным огнем полка, поддержанного артиллерией, бухарцы были выбиты. К этому времени 10-й полк в боковом отряде вышел на линию правой колонны. Началось быстрое взятие кишлаков. Положение бухарцев было незавидным – по воспоминаниям, в городе была паника, эмир с кази-каляном не показывались на улицу, а военачальники боялись показаться под огнем. Самый надежный Турецкий полк к вечеру 29-го… разошелся, не получив боеприпасов и продовольствия{3}.
Ночь прошла спокойно, и штурм продолжился на рассвете. 1-й Восточно-мусульманский полк был передан командиру отдельного стрелкового полка. В полдень при поддержки с флангов конницы и артиллерии красные подошли к крепости. Однако бухарцы метким огнем ожесточенно отбивали их от ворот, время от времени совершая вылазки. Бои продлились до самой ночи.
31 августа была произведена перегруппировка с целью сосредоточения главного удара правой колонны в направлении Каршинских ворот. В состав правой колонны вошли: 5-й, 10-й и 12-й полки, 4-й кавполк, бронечасти и артиллерия. Отвлекая противника, красные бухарцы при поддержке двух кавполков и пяти легких орудий атаковали кишлаки южнее и западнее крепости. Бухарцы сделали большими группами вылазку через Мазарские ворота, ударив по 1-му кавполку, но вскоре были загнаны обратно 12-м полком.
Для взятия крепости было решено пробить ее ворота тяжелой артиллерией, но стрельбу затрудняли растущие вокруг тутовые деревья, а на открытом пространстве прислуга поражалась метким огнем. Стрельбу прямой наводкой поэтому вели под прикрытием двух броневиков. Таким образом, Каршинские ворота были пробиты так, что в брешь можно было двигаться по отделениям. К 4:30 утра 1 сентября удалось сделать подкоп для взрыва южнее Каршинских ворот. К вечеру 31 августа войска были поделены на три боевых участка, которые должны были проникнуть в город через Мазарские и Каршинские ворота. 4-й кавполк должен был обеспечить фланги правой колонны. Бронепоезд и артиллерия (2 тяжелых и 6 легких орудий) обстреливали крепость, стены и дворец эмира.
В 5:30 после взрыва стены началась атака и обстрел города. Через два часа войска пошли в атаку; первым в Каршинские ворота ворвался отдельный стрелковый полк, за ним пошли 10-й и 12-й. Бухарцы ожесточенно отстреливались метким ружейно-орудийным огнем; им также удалось подбить один бронеавтомобиль. Ворвавшиеся в крепость полки разошлись по указанным им приказом направлениям, уничтожая на пути противника. Начался жестокий уличный бой за каждую вышку и постройку – к вечеру атаку пришлось прекратить. Во время боя бухарцы отвели воду из головных арыков, а в городе завязались пожары складов хлопка. С трудом разыскали центральную магистраль, после чего пожары начали тушить войска и местное население.
Все дни боев Бухару активно бомбила авиация фронта в числе 12 самолетов. Несмотря на то, что ни один самолет не был сбит, авиация потеряла 2/3 своего состава – изношенные аппараты после первых же боев потребовали ремонта.
К вечеру 1 сентября стало известно, что бухарцы отступают через северные ворота к Ситораи Мохи-хоса (дворцу эмира). На следующий день в 5:30 войска перешли в наступление. Противник почти не оказывал сопротивления. К 10 часам 10-м полком полком был занят последний оплот эмира – Акр. Здесь был взят в плен председатель совета министров Кушбеш – визирь Ушман-Бек. Большая часть разбитой армии эмира разбежалась по кишлакам, бросая на пути оружие и снаряжение. Поддерживавшие эмира отряды керкинских туркмен, потерпев поражение, отступили в район Бассага (50 км юго-восточнее Керки); там их численность определилась до 2000 человек, причем вооруженных было до 600 при двух пулеметах{4}.
Сам эмир ушел еще 31 августа. Он бежал к Гиждувану, откуда, пересекши железную дорогу, взял курс на Восточную Бухару. Его сопровождало 300-400 конников{5} или, по другим сведениям, свыше 1000 солдат. Остальная часть эмирского войска уже на второй-третий день после поражения постепенно стала группами рассеиваться по кишлакам и занялась грабежами населения. Кроме того, эмира сопровождал афганский конвой, в числе которого были командир афганской бригады Абдул Шукур-хан и бывший афганский представитель в Ташкенте Мухамед Аслон Миршкор{6}. Конвой этот насчитывал 100-150 чел.{7}
Со взятием Бухары война не кончилась, но тем не менее, прошел пик военной кампании. Хотя распространено представление об армии эмира как «опереточной», видно, что это мнение нуждается в небольшой поправке. Хотя армия эмира действительно не проявила высоких боевых качеств, все же она довольно долго защищалась в сильной крепости под огнем артиллерии и авиации. Это показало, что двухлетняя подготовка армии не прошла зря. Многие наблюдатели также отмечали хорошую боевую работу афганских стрелков и артиллеристов. Об ожесточенности боев говорит и то, что еще 31 августа командующий 1-й армией Зиновьев на вопрос Фрунзе, можно ли к завтра взять город, отвечал, что «во всяком случае, завтра к вечеру можно надеяться достигнуть центра города...»{8}.
Преследуя ушедшего в сторону Карши эмира, части 1-й туркестанской кавдивизии на перевале Тахта-Карача приняли бой с арьергардом противника, который после столкновения в беспорядке бежал. Вслед за этим, после непродолжительного боя с бекскими ополчениями, красные заняли Китаб и Шахризябс. Эмир был вынужден уйти в сторону Гузара. 10 сентября 1920 г. он уже был в Байсуне, где сосредоточил более 5.000 ополченцев гузарского и каршинского бекств. 2-й туркестанский кавполк, разбив бухарцев, занял Гузар, продолжая преследование противника{9}. 11 сентября красные заняли без боя Дарбент, а затем в тот же день после небольшой перестрелки ими был освобожден Байсун{10}. Сейид-Алим-хан со своим аппаратом обосновался в труднодоступном Душанбе. Для защиты подступов к своей новой резиденции Алим-хан оставил в районе Дербента отряд из тысячи человек{11}.
В поисках иностранной помощи посланцы эмира направились в Афганистан, Кашгар, Персию и другие страны. Генеральный консул в Кашгаре подполковник Эссертон вспоминал: «Эмир послал в Кашгар миссию во главе с одним из министров, бежавших вместе с ним. Миссия доставила письма королю-императору, вице-королю Индии и мне. В них эмир рассказывал о свержении его большевиками и о своем бегстве и попросил включить в состав Британской империи свое государство, которое он отдавал безоговорочно в наше распоряжение»{12}. Англия, разумеется, отказалась от столь авантюристического плана и втягивания в новую войну. Но все же на первых порах представители Англии от имени правительства пообещали эмиру помощь. Вскоре, как сообщалось в одном из документов, «из Англии к эмиру прибыло несколько партий караванов с винтовками и патронами»{13}.
В числе союзников эмира были и отряды басмачей, таких как Ибрагим-бек и Ходжа-Алимбай. Их эмир, простив грехи, наградил деньгами, снабдил оружием и назначил «военачальниками войск ислама». На подкрепление действовавших в районе Дербента отрядов было отправлено около четырехсот ферганских басмачей, в свое время бежавших от ударов Красной Армии в Восточную Бухару{14}.
Тем временем эмир и сам спешно формировал отряды. По всей Восточной Бухаре производилась принудительная мобилизация мужского населения в возрасте от 24 до 30 лет, для военных нужд у населения насильно реквизировалось конское поголовье, фураж и продовольствие. В Душанбе иностранные военнопленные снова создали мастерские по изготовлению оружия{15}. Так удалось сколотить ополчение – «каракалтак» («черные палки»). Эти отряды возглавили таджики Ишан Султан, Фузайл Максум из Каратегина, балджувонский тюрок Давлатмандбий и другие. Таким образом удалось сколотить относительно крупные силы в районах Куляба, Гиссара и Душанбе. Однако ополченцы были плохими солдатами и часто грабили и убивали мирное население. В это время сам эмир, находясь в Душанбе, чинил расправу над всеми, заподозренными в «джадидизме». В их число попал и Баратбек Хидоячи – правитель Каратегина{16}. Это была не единственная «ошибка» политики эмира. Например, активно печатались бухарские деньги, для обеспечения которых эмир по инициативе министра финансов Имам-Куля реквизировал имущество 80-ти хозяйств бухарских евреев в городе вплоть до женских украшений. Начались казни заподозренные в нелояльности. Реквизиции, мобилизации и насилия стали причиной недовольства