– Да нет, я имела в виду Джеймса. Как поживает Джеймс?
– А-а, Джеймс поживает прекрасно. Как всегда, весь в делах. Постоянно разъезжает по разным местам. И совершенно не хочет переключаться на что-то другое. Он просто одержим всем этим.
– Политикой?
– Городом, жителями и их заботами. Так вкладывается, словно управляет целой страной. Всегда во что-то погружен. – Иззи задумчиво постучала ногтями по чашке. – И скоро вы сможете развестись.
– Простите?
– Я слышала, что в следующем году будет проводиться референдум. Если дело пойдет в нужную сторону, вы сможете развестись.
– Кто сказал, что я хочу развестись?
– Может, и нет. Я это говорю на всякий случай.
– Странно слышать, что посторонние люди могут собраться и решить, что мне делать с моим браком.
– Ради бога, простите, Коллетт, не обращайте внимания на мои слова. У меня есть дурацкая привычка говорить что попало.
Коллетт опустила голову и начала задумчиво крутить на пальце обручальное кольцо. Она знала, что Иззи курит, но пепельницы поблизости не было видно, и в комнате не пахло сигаретами. Она подумала было, что, может, стоит вытащить из сумки табак и положить его на стол как намек, но ей казалось неприличным закуривать в этой старательно обставленной комнате.
– Как поживают ваши мальчики? – спросила Иззи.
Эти слова произвели на Коллетт такой эффект, словно кто-то подошел сзади и положил ей на плечи две тяжелые руки. Она подняла голову и всмотрелась в Иззи. Свет за окнами постепенно угасал: наступало то время дня, когда она начинала торговаться с собой и знала, что, когда закончится этот разговор, поедет в коттедж и нальет себе вина.
Она поставила блюдце с чашкой на стол.
– С Ронаном все хорошо. Он учится в Тринити, изучает бизнес. Мы постоянно говорили ему, что он может уехать и заниматься чем хочет, но, мне кажется, Шон намерен привлечь его к работе на фабрике, чтобы он прикипел к ней. А Ронан, он очень уступчивый, никогда и ничем нас не расстраивал. Когда я жила в Дублине, мы с ним часто виделись, обедали вместе. И он никогда не упрекал меня в случившемся. Чего не скажешь о Барри. Тот ненавидит меня всеми фибрами своей души.
– Ох уж эти подростки, – сказала Иззи. – Самый трудный возраст. Наша Орла приезжает из школы-пансионата только по выходным и сразу же начинает со мной цапаться.
Коллетт была удручена этими словами Иззи, ее попыткой сравнить их ситуации.
– И есть еще Карл, – продолжила она. – Я не разговаривала с ним почти полгода, и это притом что последние полтора месяца живу буквально в трех милях от него. Я и звонила, и письма писала. Что только не делала – разве что на дорогу не ложилась, чтобы меня переехали. Мне просто необходимо повидать своего сына. Но я не могу слоняться возле его школы как какая-нибудь сумасшедшая. Хватит уже с него острых эмоций.
– А вы не советовались с адвокатом?
– Мне бы не хотелось доводить дело до этого.
– Но если Шон не дает вам видеться с детьми, то…
– Мне нужна ваша помощь.
Иззи молча уставилась на нее.
– Мой Карл дружит с вашим Найлом, – сказала Коллетт. – И я подумала, что, может быть…
– Они уже не дружат как прежде.
– Как это?
– Если честно, я думала, что вы здесь по другой причине. Когда я увидела цветы, то подумала, что вы принесли их в качестве примирения.
– Неужели Карл что-то натворил?
– Они подрались. Вцепились друг в друга на школьном дворе. Уна Маллон привезла Найла домой с подбитым глазом.
– Неужели Карл начал первым?
– Нет, они оба хороши, но Найлу несвойственно затевать драки.
– На Карла это тоже непохоже.
– Найл сказал, что Карл сторонится его вот уже несколько месяцев, а когда я спросила, из-за чего они подрались, он сказал, что из-за вас.
– Из-за меня?
– Карл подзадорил Найла, а тот что-то сказал про вас, вот и началось.
– Но что Найл может знать обо мне? – спросила Коллетт.
– Должно быть, услышал что-то от других мальчишек.
– Но что могут знать мальчишки о…
Коллетт заметила, как Иззи переменилась в лице, словно видела свою собеседницу в первый раз.
– Не будьте такой наивной, Коллетт. Вам перемывают косточки в каждом доме.
«Старая шлюха» – вот как назвал ее Барри.
– Я во многих вещах оказалась наивна, но готова это исправить. Мне нужен час общения с сыном. Чтобы поговорить с ним, объяснить случившееся от своего лица. Вы могли бы свозить ребят куда-нибудь, где нет риска столкнуться с нашими местными? Назовите только время, и я появлюсь там как бы случайно. Заберу Карла, поговорю с ним, а через час верну обратно. Вы не представляете, Иззи, каково это – сидеть ночами одной в коттедже, понимая, что твоя семья находится от тебя на расстоянии вытянутой руки.
– Тогда почему вы вообще уехали?
– Я столько всего неправильного сделала. Даже не представляете, сколько ошибок совершила. Связалась с мужчиной, который оказался последним трусом. Думала, что уеду, заберу с собой Карла, а Шон не станет противиться, увидев, что оба мы стали счастливее. Когда ничего из этого не вышло, я два месяца жила у матери, а нужно было сесть в машину и поехать домой, к своим сыновьям. Я все неправильно себе представляла.
– Но, Коллетт, неужели вы думаете, что я поеду куда-то, чтобы организовывать для вас тайные встречи? А что потом? Дети не умеют хранить секреты. Ваш сын вернется домой и расскажет все своему отцу. Что тогда будет с вами?
– Вы не знаете Карла. Но даже если он и проболтается, может, хотя бы тогда Шон начнет со мной общаться, и мы вырулим в нужную сторону. годняшнем положении вещей у меня вообще нет шансов увидеть сына. И вы не организовываете мне никаких тайных встреч. Вы просто поможете матери встретиться с собственным сыном. Уж не думаете же вы, что я его похищу?
– Нет, я уверена, что ничего такого вы не сделаете.
– А что, если б ваш Джеймс не давал вам общаться с Найлом?
– А что, если Джеймс об этом прознает? Тогда не только ваш брак начнет трещать по швам.
– Ясно. – Коллетт поднялась с дивана. – Вы не хотите неприятностей.
Сцепив руки на коленях, Иззи сидела с опущенной головой.
– Ладно. – Коллетт вытащила из кардигана ключи от машины. – Не хотите мне помочь, не надо, но я должна была попытаться. И не будем больше возвращаться к этой теме. Не хочу, чтобы между нами пробежала черная кошка или чтобы вы перестали приходить на занятия. Мне очень приятно с вами общаться, правда. Постарайтесь забыть об этом разговоре, и я тоже забуду.
Иззи молча кивнула, уставившись на поднос с чайной парой, и Коллетт вдруг почувствовала себя дылдой, нависающей над этой женщиной. Она пробежала взглядом по толстощеким фарфоровым фигуркам, разыгрывающим на стеклянных полках пасторальные мотивы. Она снова повернулась к Иззи: та сидела, скрестив ноги, прямая как струна. Коллетт еле удержалась, чтобы не сказать вслух, что она знает, кому из них стоит подать на развод.
8
В пятницу в гавань вернулись рыбацкие суда с уловом, и к полуночи в пабах загудело веселье. Когда наступило время закрытия, хозяин «Рил Инн» запер двери и приглушил неоновое освещение снаружи, чтобы пропойцы продолжали куролесить, не привлекая внимания представителей Гарды. Среди посетителей был и местный мясник Майкл Бреслин. В свои сорок пять он по-прежнему жил с матерью. По этому поводу он пошучивал, что, мол, теперь вряд ли откажется от холостяцких привычек. Чаще всего, закончив работать и сняв перепачканный кровью фартук, он шел домой, споласкивался над раковиной, надевал рубашку и кардиган и отправлялся в паб.
Сегодня Майкл устроил показное выступление, собрав вокруг себя группу выпивох, внимательно наблюдавших за ним, чтобы потом спародировать эту сценку. Майкл был крупным детиной и обладал тягучим донегольским говором. Такого легко было пародировать. Он рассказал, как по дороге на финал всеирландского чемпионата сломался автобус, и ему пришлось смотреть матч в келлском[17] клубе. Потом, сдабривая деталями следующую историю, он поведал, как едва не получил тепловой удар в Италии на Кубке мира. Последовали хохот, похлопывания по спине и возлияния.
В четыре утра Донал Маллен начал прощаться, и все приветственно подняли за него бокалы. Но стоило ему выйти за дверь, как народ заговорил наперебой, какой же он хитрый кобелина, коль заполучил Коллетт Кроули. Теперь может пойти в коттедж и залезть ей под юбку, позабыв про свою костлявую женушку. Или может поиметь их обеих. Теперь у Донала Маллена есть выбор – ведь так и бывает, когда у тебя появляется на-на-на… Все были слишком пьяны, чтобы выговорить слово «наложница». И все подняли бокалы за прекрасную Коллетт.
Майкл напился как никогда и подумывал отправиться домой, но вместо этого продолжал липнуть к барной стойке. Потом его посетила мысль о Коллетт Кроули, которой так одиноко в своем коттедже, отчего он и сам почувствовал себя одиноким. От этого ему показалось, что он больше никогда не сможет говорить, не сможет открыть рта. Он пытался смеяться в правильных местах и в правильных местах вступать в разговор, но ему хватало сил, лишь чтобы устоять на ногах, а все благодаря мыслям о Коллетт. Когда было пора уходить и всех их выдворили на улицу, Майкл отправился вовсе не домой, где его мать уже видела вторые сны. Вместо этого он сразу же свернул направо и зашагал по Шо-роуд. Ночное небо было затянуто облаками, погода стояла довольно теплая для этого времени года, так что Майкл даже не стал натягивать пальто, сделав это лишь когда начал подниматься вверх по Коуст-роуд.
За спиной светили огни пристани, а дальше, куда ни глянь, тянулись поля, окутанные саваном темноты, подобно бескрайнему океану. Но всякий человек, случись ему увидеть сейчас Майкла, сказал бы, что этот мужчина точно знает, куда идет. Да, ноги его заплетались, но вели по дорожке в сторону коттеджа, и не было сомнения, что у него есть цель. И когда он наконец подошел к двери, то резко остановился, словно иначе прошел бы сквозь стену.