И когда она снова собралась нажать на клаксон, дверь отворилась, и Шон легонько подтолкнул Карла вперед. Он был очень высок: пригнувшись в дверях, он помахал Иззи. Та помахала в ответ, но он уже зашел в дом. Так бывало всегда: он почти не смотрел на нее при встрече. Иззи вспомнила времена, когда Шон с Коллетт еще были молодой парой – по крайней мере Коллетт была молодой, потому что Шон всегда казался человеком среднего возраста. Она помнила, как он водил свою невесту по городу, всегда отставая от нее на полшага и положив руку ей на крестец. Оба такие красивые, и Коллетт, хоть она и была высокой, все равно приходилось запрокидывать голову, чтобы посмотреть на него. Уже тогда Шон все время отводил глаза и улыбался про себя, словно стараясь скрыть свою радость. Словно гордясь Коллетт, он в то же время боялся, что ее отнимут у него. И если у Иззи и были какие-то сомнения насчет этой гламурной красотки, ворвавшейся в незнакомый для нее город и собравшейся выйти замуж за человека старше ее на десять лет, все эти сомнения развеялись, когда Иззи увидела, как Шон опекает свою возлюбленную. Какие бы проблемы ни возникли у Коллетт, у нее всегда будет достаточно денег, чтобы разобраться с ними. А деньги, как всегда полагала Иззи, делали жизнь удобной.
Одетый в куртку-дутик Карл забрался на заднее сиденье.
– Я тут, – сказал он, уткнувшись подбородком в воротник.
– Угу, – сказал Найл.
В дороге мальчики почти не разговаривали. Иззи пыталась что-то сказать для затравки, расспрашивала Карла про школу. Он отвечал вежливо, но коротко.
– Куда-нибудь поедешь на каникулы? – поинтересовалась она. Обычно Кроули всегда куда-нибудь отправлялись на каникулы и зимой отличались смуглым загаром, тогда как другие ходили с пунцовыми от мороза лицами. Впрочем, обычно мальчиков увозила Коллетт, и Иззи пожалела, что спросила.
– В этом году никуда не поедем, – ответил Карл.
Она попыталась загладить неловкость.
– Ты вроде хорошо плаваешь, Карл. Вот, хочу пристроить Найла на уроки плавания в Баллишаноне.
– Я умею плавать, – пробурчал Найл.
– Да, но неплохо бы отточить навыки.
– Я буду ходить на эти занятия, – сказал Карл.
– По каким дням? – спросил Найл.
– По субботам, – ответил Карл. – От площади Дайамонд дотуда ходит автобус.
Когда они подъехали к аквапарку, Карл вытащил купюру в двадцать фунтов и протянул Иззи. Вполне характерно для хорошо воспитанного Шона Кроули было дать сыну денег, хоть он и знал, что Иззи никогда их не возьмет.
– Не глупи, солнышко. Вернешь деньги отцу.
Она заплатила на входе, указала мальчикам в сторону раздевалок, а сама устроилась на смотровой палубе с книгой. Застекленная зона отдыха в этом огромном здании из металлического каркаса выходила на бассейны с аттракционами. Маленькие ребятишки бултыхались в лягушатнике, а мальчишки постарше забирались друг на друга, стараясь притопить приятеля. Дождавшись, когда Найл с Карлом появятся из раздевалки в красных резиновых шапочках и зайдут в воду, она раскрыла книгу.
Она вытащила закладку с надписью: «Дальше я буду читать Войну и Мир». Закладку оставил Брайан, одалживая ей книгу. Она знала, что он хотел подшутить над ней, но все-таки книги, которые он советовал, и так были достаточно мудреные, и Иззи надеялась, что отец Брайан не планирует переключиться на русские романы. Предыдущая книга, «Остаток дня»[21], была ну очень серьезной. Казалось, все герои в ней напрочь лишены чувства юмора. Самым смешным моментом было, как камердинер в большом старинном доме постоянно рассуждал о верности, чести и долге, тогда как на самом деле просто очень хотел жениться на домоправительнице. По крайней мере это было очевидно для Иззи, хотя поначалу камердинер и показался ей человеком бесстрастным. Иззи прокручивала в голове основные поворотные моменты теперешней книги, чтобы потом пересказать их Брайану, когда он спросит, ведь он всегда интересовался ее мнением о книгах, которые одалживал. Как правило, она говорила одно и то же – что ей понравился стиль написания, но если ее просили пересказать хоть какой-то эпизод или ключевое место, она тупила. Как бы то ни было, от этой книги было трудно оторваться, и Иззи заставляла себя поднимать голову через каждые несколько страниц, чтобы глянуть на сына. Спустя час прозвучал звуковой сигнал, и все дети поспешили к тому месту, где включили генератор волн. Через минуту-другую ее мальчики уже прыгали в прибое.
Она захлопнула книгу и попыталась представить, как расскажет Брайану, во что ввязалась. Как он будет молчать и какое выражение лица у него будет при этом. И как он будет ждать каких-то комментариев от нее, прежде чем выскажет свое суждение. Говорить под его взглядом стало для нее способом понять, что же она чувствует на самом деле. Даже когда она наговорила всякой ерунды о Коллетт, представляя ее эдакой нахалкой и вавилонской блудницей, она знала, что на самом деле так не думает. Вот и сейчас она понимала, что нет ничего плохого в том, чтобы любящая мать провела время со своим ребенком, просто ее пугала собственная причастность. Коллетт, должно быть, уже в пути и очень волнуется. Не было ни единого шанса на свете, что она передумает. И Иззи хотелось бы оставаться столь же уверенной и в самой себе.
В три часа она увидела, как Найл поднял голову на часы и как мальчики направились к раздевалке. В половине четвертого они уже были в фойе Северной гостиницы. Она велела мальчишкам сделать заказ из детского меню, а себе попросила сэндвич и чайник с горячим чаем. Она видела перед собой шумное фойе, столпившихся возле стойки недовольных гольфистов в дождевиках и думала, что они промахнулись с выбором поля. Но по крайней мере тут она не встретит никого из знакомых.
На всякий случай она поглубже опустилась в кресле с высоким подголовником и обратила свое внимание на мальчишек, пребывавших в хорошем расположении духа и немного осоловевших от пребывания в воде. Иззи вдруг пришла в голову мысль, что если все дело кончится только их примирением, это уже будет достижением. Стоило ей так подумать, как уверенность в намеченном предприятии сразу же ослабла, и она начала молиться о том, чтобы Коллетт все же не появилась.
– Найл, доедай скорее, нам пора ехать, – сказала она.
Иззи заметила, что и Карл оставил еду на тарелке, хотела поторопить и его, как вдруг возле их стола возникла она – такая высокая, что Иззи почувствовала ее присутствие прежде, чем подняла голову. Все посмотрели на Коллетт, но та глядела только на Карла. Тот как раз положил в рот остатки своего бургера и вдруг перестал жевать, глаза его расширились от удивления, изо рта посыпались крошки.
– Привет, – сказала Коллетт.
Найл засиял, словно встретил старого друга. Карл, давясь, проглотил свой бургер.
– Здравствуй, Коллетт, как поживаешь? – с наигранным энтузиазмом изрекла Иззи.
Коллетт бросила на нее мимолетный взгляд. Иззи видела, как та пытается улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Иззи взглядом молила Коллетт не втягивать ее в этот обман.
– Можно тебя? – сказала она, протягивая руку Карлу.
Карл вопросительно посмотрел на Иззи, та кивнула, и мальчик слез с дивана и направился за своей матерью.
– А его папа знает?
– Найл, представь, если б твой папа запретил мне с тобой видеться.
Он медленно повернулся к Иззи.
– Тебе ведь нравится Коллетт? – спросила она.
Он согласно кивнул.
– И я знаю, что ты хорошо относишься к Карлу и хочешь, чтобы он пообщался со своей мамой. Поэтому тебе лучше не думать об этом. И очень тебя прошу – ни слова нашему папе, а то он завозмущается и Коллетт не сможет видеться с Карлом, не говоря уж о том, что у нас с папой испортятся отношения.
Она видела, как его терзают невысказанные вопросы.
– Послушай, Найл, я не прошу тебя врать, просто некоторые вещи не стоит упоминать, так спокойней.
Она взяла из сумки пачку сигарет и вытащила одну.
– А что же нам теперь делать? Она сама отвезет Карла домой?
– Нет, домой отвезем его мы. Хочешь сладкого?
– Да, – сказал Найл и вроде бы успокоился.
Дождь шел почти с самого утра, и лужайки, где выстроились очереди на аттракционы, были запружены водой. В это время года аттракционы открывались только в выходные, и всего на несколько часов, да и то в зависимости от погоды. Они покатались на американских горках, спиральных горках и «лодочках», но без особой радости. В зоне «машинок» на покрытии собрались лужи из-за того, что вода проливалась через дыры в брезентовом навесе. Мальчик-подросток в бейсболке принимал билеты и перед каждым заездом убирал лужи тряпкой.
Коллетт вытащила из сумки салфетки и протерла сиденье, чтобы Карл мог сесть за руль. Машина была такой маленькой, что они сидели, прижимаясь друг другу, и это было так здорово после длительной разлуки! Коллетт все время кидала взгляды на сына, стараясь уловить перемены, произошедшие с ним с их последней встречи, чтобы хорошенько запомнить все перед очередным расставанием. С лица Карла уже сходила детская округлость, черты обострялись, становясь резче. Она обхватила его рукой и прижала к себе. Их кидало со стороны в сторону, и чем сильнее в них врезались другие машинки, тем веселее хохотал Карл, устраивая гонки. Они оба любили аттракционы. Шон никогда не разделял этой страсти. Даже когда они отправлялись в Диснейленд, он всегда оставался в стороне, и с мальчишками каталась одна лишь Коллетт.
Когда заезд окончился, она заплатила мальчишке еще за один.
В погоде произошла краткая перемена, и в небе обозначились голубые прорехи. Из-за облака, нависшего над заливом, слабо посвечивало заходящее солнце. Время свидания заканчивалось: еще десять минут, и снова польет дождь. Карл потащил Коллетт в сторону автоматов.
– Давай лучше пройдемся вдоль моря, – сказала она. – Нам надо поговорить.
Они свернули на берег из мелкой черной гальки, держась за руки, чтобы не упасть. В спины дул ледяной ветер, и пришлось пониже натянуть шапки.