Иззи приглушила звук на телевизоре.
– Привет, пап, – сказал из гостиной Найл.
– Найл, иди сюда, твой чай готов, – крикнула она.
В дверях появился Джеймс в утепленном анораке, который она терпеть не могла. Он надевал его поверх костюма словно какой-то подросток, отправляющийся на свое первое собеседование.
– Привет, дорогой, – сказала она с улыбкой. «Он выглядит потерянным, – подумала она, – словно ошибся дверью». Налив виски, она поставила перед ним стакан.
– Привет. – Подойдя к столу, он повесил анорак на стул.
«Вешалка перед лестницей, – подумала она. – Перед лестницей!» Каждый вечер она талдычит ему, что верхнюю одежду надо оставлять в коридоре, но сейчас лучше не заводиться. Взяв приготовленные тарелки, она положила ему ужин, пока он вытаскивал из карманов анорака письма, ежедневник и ключи, складывая их на стол. «Только молчи и ничего не говори», – предупредила она себя.
– Вот, – сказала она, поставив перед ним ужин. Сегодня она приготовила его любимое блюдо – каре ягненка с морковью и пастернаком.
Зазвонил телефон, и Найл прошлепал в коридор. Иззи поставила на середину стола картофельное пюре.
– Это Коллетт, – позвал Найл.
Иззи вытерла руки о фартук.
– Скажи, что мы ужинаем и что я перезвоню ей.
Коллетт звонила уже в третий раз. У них была запланирована поездка. Завтра Иззи собиралась взять Найла и Карла и поехать в Эннискиллен, чтобы закупить рождественские подарки. Там они и встретятся с Коллетт. Были городки и поближе, но в субботу, да еще перед самым Рождеством, там может оказаться половина Ардгласса, и Коллетт предложила место подальше.
После Бандорана Коллетт звонила по несколько раз на дню. Если Джеймс задавал вопросы, Иззи говорила, что это ее подружка Маргарет Бреннан. Иногда Коллетт делала вид, будто хочет обсудить их занятия по писательскому мастерству, спрашивая, правильное ли она дала домашнее задание и как реагируют на него остальные. И всякий раз переводила разговор на то, как благодарна Иззи за помощь и какой одинокой она чувствует себя в это предпраздничное время. Предлагая отправиться на шопинг, Коллетт объяснила, что для нее это единственная возможность повидаться с Карлом, ведь в каникулы не получится, и Иззи согласилась с оговоркой, которую она постоянно озвучивала, – что подобные встречи не решат проблемы и что они должны прекратиться.
– Найл, выключи телевизор, – попросила она из другого конца кухни.
– Не надо выключать, – сказал Джеймс. – Хочется узнать, что творится в мире.
Новости продолжались, и сейчас передавали репортаж о прекращении огня на севере Ирландии. Иззи мысленно возрадовалась. Боевые действия длились два месяца, и казалось, что этому не будет ни конца, ни края. Политические партии и фракции не останавливали переговоров, но никто не был удовлетворен полученным результатом.
– Господи, – сказал Джеймс. – Живешь и не знаешь, когда все это разгорится с новой силой.
– Надо радоваться хоть каким-то хорошим новостям.
– Им все мало. Сборище подонков.
Иззи глядела, как Найл пытается вытряхнуть кетчуп из бутылки, как вдруг ему на тарелку шмякнулась половина содержимого.
– Вот и засовывай теперь это все обратно, – сказала Иззи.
– Я же случайно, – ответил Найл, в глазах его заблестели слезы.
– А что нужно Коллетт?
– Откуда я знаю? Я же с ней не разговаривала.
– Позавчера, когда ты играла в бридж, она тоже звонила.
– Ты мне не говорил.
– Она сказала, что перезвонит позже.
– И она перезвонила. Причем не один раз. Звонит спросить что-нибудь про наши занятия, а потом висит на телефоне еще час. Но это просто предлог. Вообще, грустно все это. Она совершенно одинока.
Найл иногда поднимал голову и смотрел на нее, и Иззи пыталась перехватить его взгляд. Тарелка его была пуста, но он не побежал смотреть телевизор, как это бывало почти каждый вечер.
– Можешь идти, Найл, – сказала она.
Он встал из-за стола и медленно побрел к дверям.
– Найл, – позвал Джеймс. Он вытащил из бумажника двадцатифунтовую купюру и вручил ее сыну. – Возьмешь с собой в Эннискиллен.
– Спасибо, пап. – Найл сунул купюру в карман.
– Только не потеряй, – сказала Иззи.
– Не потеряю.
– Может, отдашь мне? Так надежней, – предложила она, но Найл уже выбежал из комнаты.
Она глянула на Джеймса, который одним глазом продолжал смотреть телевизор. Показывали кадры с российскими солдатами, входящими в Чечню. Мужчины в зимнем камуфляже с винтовками за плечами синхронно двигались, уходя в метель. Красивые кадры и одновременно страшные, и Иззи подумала, что можно использовать этот образ в одном из своих стихотворений. А то пишет все время про свою жизнь, и это порядком поднадоело.
– Просто сердце разрывается, – сказала она.
– О да. Мир ужасен.
– Я не про новости, – сказала она. – Я про Коллетт.
Стуча ложкой, Джеймс положил себе еще картошки.
– Будь осторожней, – сказал он.
– В смысле?
– На твоем месте я бы не стал в это ввязываться.
– А что мне делать, если она звонит каждый день и изливает душу? Не кидать же мне трубку.
– Да, но не стоит особо погружаться в чужие семейные проблемы.
Какое-то время она молчала.
– Но ты же ввязываешься в проблемы, которые совершенно тебя не касаются.
– Это моя работа.
– Но ты же не знаешь, что Шон не дает ей видеться с детьми.
– Конечно же, я знаю. Все знают.
– Знают и молчат. Ты хоть понимаешь, что она не виделась с Карлом уже полгода? И что Шон перекрыл ей кислород?
– В каком смысле?
– В финансовом. У нее совершенно нет денег, это же унизительно. Или ты думаешь, что она поселилась в этом коттедже ради закалки?
– И все же лучше не ввязываться, пусть сами разбираются.
Она отложила нож с вилкой.
– Ты мог бы помочь, – сказала она.
– И каким же образом?
– Ты мог бы поговорить с Шоном. Сказать, что Карл с Найлом подрались потому, что Карл скучает по Коллетт, и можно было бы позволить им видеться. Сделай это ненароком, когда с ним пересечешься. Поговори как мужчина с мужчиной, он тебя послушается.
Джеймс подцепил еду вилкой, да так и замер с открытым ртом.
– Ненароком? – сказал он. – Ненароком посоветовать Шону Кроули, как ему стоит разбираться со своей семейной жизнью? И где, по-твоему, это может произойти? Может, мне стоит ненароком прийти к нему на фабрику или ненароком прижать его к стенке на центральной улице? Мы с ним даже не дружим. Да у этого человека и не может быть друзей.
– Не думаю, чтобы и к тебе выстраивалась очередь из желающих подружиться. Но, в конце концов, вы знакомы, и наши дети дружат.
– Ненароком… – он потряс головой. – Надо же такое сказать.
– Да успокойся ты, я попрошу отца Брайана. В конце концов, это по его части. Ведь именно этим он с нами и занимается – консультирует по семейным вопросам.
– Так он уже и пытается помочь ей, позволяя читать Евангелие на мессах, разве нет? А я не собираюсь лезть в личную жизнь других людей.
– Чушь собачья. Если бы он не владел большей частью собственности в городе, ты давно бы учил его уму-разуму.
– Послушай, – сказал он. – По городу и так ходят разные слухи, так что я не хочу, чтобы мы в этом участвовали.
Иззи всплеснула руками:
– Тщетные надежды. Что бы ты ни делал, про тебя все равно будут шушукаться.
– Слушай, неужели тебе так скучно? Тебе что, заняться нечем, кроме как совать нос в чужую семейную жизнь?
– Ты хоть слышишь себя? Сначала ты не даешь мне купить магазин, а потом говоришь, что я маюсь бездельем?
– Знаешь что? В следующий раз, когда тебе вздумается заняться каким-нибудь хобби, можно оно не будет обходиться нам в двадцать тысяч фунтов? Ограничься, пожалуйста, рисованием и йогой.
– Зато у Шона Кроули деньги не валяются в банке без дела.
Джеймс с шумом бросил нож с вилкой на тарелку.
– Значит так, да? Хочешь поссориться со мной прямо перед Рождеством? Нам что, своих проблем не хватает?
Сплетя руки на груди, она уставилась мимо него на спинку его стула.
– Не удивляюсь, что тебя не сделали министром. Ходишь в своем анораке как не знаю кто.
Громко хлопнув ладонями по столу, он поднялся с места. Она тупо смотрела ему вслед, когда он направился прочь по коридору. Сейчас сядет в гостиной и промолчит весь вечер. Иззи собрала со стола тарелки и, разворачиваясь к раковине, увидела сквозь открытую дверь своего сына. Он лежал на животе и болтал в воздухе ногами. Вечно торчит перед телевизором, хотя она тысячу раз просила его отодвигаться подальше. И тут она вспомнила об их поездке в Бандоран и как они стояли и глядели на орущих в небо Карла с Коллетт. Она тогда поклялась себе больше не ставить своего сына в подобную ситуацию.
Составив тарелки в раковину, она направилась к телефону, намереваясь сказать Коллетт, что не сможет помочь ей ни завтра, ни когда-либо еще. Она даже извиняться не будет, не станет подслащивать пилюлю. Скажет все как есть и положит трубку. Иззи вытащила из тумбочки свою записную книжку, нашла номер Коллетт, а когда подняла голову, увидела через стеклянные двери своего мужа, отгородившегося от нее газетой. Каждый раз, перелистывая страницы, он громко встряхивал газету, словно против него ополчился весь мир. И Иззи положила записную книжку на место.
13
Энн Дивер уже в четвертый раз брала в руки этот красный джемпер, держа его перед собой за плечи, словно собиралась станцевать с ним вальс. Какая-то женщина схватила один из таких же джемперов, и Энн подумала, что не стоит класть свой обратно, иначе ей ничего не достанется. В магазине было полно покупателей. Энн проверила джемпер на предмет дыр или затяжек. Уж если выкладывать такие деньги, все должно быть в порядке. Энн взглянула на бирку с ценником и сразу же отказалась от мысли пересчитывать английские фунты в ирландские. Может, и вышло бы что-то выгадать, но в Британию она приехала, чтобы подобрать нечто особенное для Ронана и Карла с Барри. Здесь можно было найти бр