– И разумеется, – продолжил епископ, – я слушал вас по радио. Недавно вы говорили о том, как испанские корабли заплывают в ирландские воды. Вы очень хорошо говорили, и я согласен, что нужно жестко пресекать подобные вещи.
– Благодарю вас, – сказал Джеймс, – но я пришел поговорить с вами совсем не об этом.
– Разумеется, нет. – Епископ начал передвигать вещи на столе, словно готовясь сконцентрироваться на том, что скажет ему сейчас Джеймс. – Но прежде чем мы продолжим, мистер Кивини, могу ли я задать вам один вопрос?
– Спрашивайте.
– До меня доходят слухи из Дойл Эрена, что будет проводиться еще один референдум по вопросам развода. – Епископ откинулся к спинке стула, сложив руки на животе.
– В каком-то смысле это неизбежно, и мой ответ – да.
– Но ведь совсем недавно народ нашей страны единодушно поддержал святость брака.
– Это было почти десять лет назад, и сейчас мы живем совсем в другой стране.
– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, мистер Кивини. Следовательно, ваша партия считает, что…
– Что если в современном обществе мужчина и женщина после проживания врозь достаточно долгого времени не в состоянии помириться, следует, при наличии у них такового желания, разрешить им расторгнуть союз.
Епископ улыбнулся.
– Что ж, вы, как я погляжу, придерживаетесь линии своей партии. Но скажите мне, что будет с детьми в таких семьях?
– Полагаю, этот вопрос будут решать их родители.
– А что насчет ваших частных убеждений? Вы лично тоже придерживаетесь линии партии?
– Интересно, что вы подняли вопрос брака, потому что именно об этом я и хотел поговорить с вами.
Епископ поправил на пальце массивную серебряную печатку с изумрудным распятием.
– Что ж, мистер Кивини, изложите суть дела, и я постараюсь вам помочь.
Джеймс молча посмотрел на епископа, что сидел теперь, сцепив руки на столе, и ждал, когда он заговорит. В окна заглядывало небо густого синего цвета, и казалось, что от этого маленького пожилого человека исходит могучее сияние.
Изложите суть дела, – подумал Джеймс.
– Мне тут подумалось, господин епископ, что…
– Ваше преосвященство.
– Что наши работы очень похожи. Раз в неделю я веду прием избирателей, и прийти может кто угодно. Более или менее я придерживаюсь политики открытых дверей, и как раз в этом мы немного отличаемся. Получить аудиенцию с вами было не легче, чем попасть к папе.
По лицу епископа пробежала легкая улыбка, рот его слегка приоткрылся, словно его разобрала вялая зевота.
– Когда я пытался отыскать ваш номер телефона, мне сказали, что его нет в справочнике, и пришлось спрашивать у знакомого. Вы догадываетесь, кого я имею в виду, господин епископ?
Тот ничего не ответил и лишь раздраженно смежил веки.
– Так вот, – продолжил Джеймс. – Я позвонил Дейву Маллигану, мы ведь давно знакомы.
– Мистер Маллиган очень приличный человек.
– Да, и, я в этом уверен, добрый друг церкви. Вы ведь довольно давно имеете с ним дело. Церковь владеет большим количеством земли в наших местах, и кое-что вы продали Дейву, когда ваша казна опустела, не так ли? Но это так, между прочим, – сказал Джеймс. – Так вот: люди приходят ко мне, чтобы изложить суть своих дел, как вы выразились. Довольно скучные истории. Например, кто-то жалуется, что у него не вывозят мусор. Жалобы подобного плана. Но бывают и сложные вопросы. И если человек честен и действительно нуждается в помощи, я делаю все возможное, чтобы помочь.
Епископ неохотно кивнул.
– Но если они не честны – а должен сказать, что вранье я чувствую за версту, – тогда я посылаю их куда подальше. Но то, что я собираюсь сказать вам сейчас, вовсе не шуточки. Так вот. Священник, которого вы поставили в Ардглассе, здорово усложняет мне жизнь, и я хочу, чтобы вы как можно скорее переместили его в другой приход.
Наступила долгая пауза, и наконец лицо епископа просветлело.
– Не могли бы вы подробнее описать проблему, мистер Кивини. – Он величественно развел руки, и Джеймсу захотелось сломать ему пару пальцев. – Мне важно понимать характер моих клериков.
Джеймс ожидал такого вопроса, но не был намерен глубоко вдаваться в детали.
– Для того чтобы они могли духовно сопровождать прихожан, я должен понимать, каково их собственное духовное состояние, – уточнил епископ.
– За это не волнуйтесь. Он и сопровождает духовно, и назидает как положено. Особенно он старается в нашей семье.
– Так это что-то личное, мистер Кивини?
– Можно сказать и так. Мне кажется, это не может не быть личным, если человек встает между мужчиной и его женой.
– Каким же образом он встает между вами и вашей женой?
– Он навязывается и путается у меня под ногами, и это все, что вам положено знать.
Разумеется, Джеймс не намеревался сообщать, что сам пригласил этого человека в свой дом, что часто, возвращаясь с работы, обнаруживал его машину у дверей, и что заставал свою жену в его компании на кухне, где они курили, шутили и смеялись.
– Боюсь, мистер Кивини, что, если мне предстоит переводить одного из своих священников в другое место, мне стоит узнать обо всем подробнее. Позвольте уточнить, значит, отец Демпси консультировал вас по поводу вашего брака?
– Да, и мне показалось, что он знает о браке больше, чем положено священнику. Ведь до этого он жил совсем другой жизнью. Представьте, что может твориться в его голове. А теперь, будучи священником, он ходит по домам и учит людей, как им вести себя в семье. Забивает голову моей жене всякой ерундой.
– Мистер Кивини, уж не думаете ли вы, что у отца Демпси произошло с вашей женой что-то предосудительное?
– Нет, только не с моей женой, но если послушать, что говорят люди, он настоящий сердцеед. Ходит по гостям и распространяет всевозможные новомодные идеи. У нас в Ардглассе есть одна женщина, что сбежала с женатым мужчиной, бросив мужа и детей. Так вот, теперь она вернулась, и отец Демпси доверил ей читать из Евангелия на мессах. Вот и представьте, что чувствуют прихожане, когда женщина с подобной репутацией учит их благочестию.
– Мистер Кивини, если бы я делал какие-то шаги только на основе слухов…
– Мне неважно, куда вы его отправите, хоть в творческий отпуск.
– Но мне нужно подумать и более подробно изучить этот…
– Послушайте. Не надо так все усложнять. Я знаю, что прежде вы перемещали священников с одного места на другое, это у вас постоянно происходит. У вас скандал на скандале, и вам вряд ли нужны лишние проблемы.
– Даже если ваши слова имеют под собой основание, все равно потребуется какое-то время, чтобы убрать этого священника. Ведь мне нужно найти для него другое место.
– И вы, и я знаем, как это работает. В один прекрасный день вам может потребоваться от меня услуга, на которую у меня имеются полномочия. Но если сейчас вы не поможете мне, я могу сказать, что у меня связаны руки. И у меня очень длинная память. Мне нужны заверения, что вы начнете действовать сразу же, как я уйду.
Епископ уставился на свои безвольные ладони, лежащие на столе.
– Я займусь вашей проблемой, мистер Кивини.
– Хорошо, – сказал Джеймс. – Займитесь. Я хочу, чтобы к концу месяца его уже не было в Ардглассе.
Джеймс поднялся с места и вышел в коридор с высокими потолками, где его ждал юный улыбчивый священник.
– Уже уходите, мистер Кивини?
– Да. Можете не провожать.
Джеймс шел широким шагом, опережая юношу. Сквозь матовое стекло дверей в конце коридора сочился солнечный свет, отбрасывая световые блики на полу.
– Боюсь, что должен буду вас проводить, таковы правила, – сказал священник.
– У вас, должно быть, не так много дел? – спросил Джеймс.
– Да нет, мы достаточно заняты.
Джеймс открыл двери, и в лицо ему ударил холодный ветер. Стоя на крутых каменных ступеньках, он смотрел на собор и на город с окружающим пейзажем: там, на горизонте, туманные холмы вздымались к небу. Ему хотелось сбежать вниз, чтобы поскорее отправиться домой, но тут он вспомнил, что там его встретит тишина.
– Всего вам доброго, мистер Кивини, – сказал священник.
Джеймс повернулся к нему:
– Скажите, вот если бы близкий человек с вами не разговаривал, как бы вы поступили?
Улыбка исчезла с лица юноши.
– Я бы посоветовал вам молиться за такого человека.
– А что еще?
– Это кто-то очень близкий?
– Да.
– Грустная ирония состоит в том, мистер Кивини, что это особенно трудно, потому что мы имеем дело с людьми, которых любим. Мы хотим, чтобы нас простили, но это в руках Бога, а нам остается пользоваться только тем, что можем мы сами. А мы можем, пусть порой это трудно, проявить к таким людям свою любовь, доброту и сочувствие.
– Доброту? – спросил Джеймс, надув губы.
– Да, мистер Кивини.
– Что ж, попробую. Благодарю вас, святой отец.
Джеймс спустился по ступенькам, подставляя лицо под бледное зимнее солнце.
19
Тихий вечер вторника. Ресторан «Харбор Вью». Кроме их столика, были заняты еще два, но Иззи не знала этих людей – должно быть, они были постояльцами гостиницы. Гостей обслуживала лишь одна Энн Дивер. И когда она подошла к ним, Иззи, отодвинув пустую тарелку, откинулась на стуле и улыбнулась.
– Господи, Энн, хоть одно знакомое лицо.
– Сегодня у нас тихо, правда? – сказала та.
Маргарет Бреннан, подружка Иззи, протянула Энн тарелку с недоеденным стейком.
– Очень вкусно, Энн, но в меня столько не влезет. Вы не завернете остатки в фольгу? Съем завтра на ланч.
– Конечно. Больше ничего не хотите?
– Нам два кофе, пожалуйста, – сказала Иззи.
Когда Энн ушла, Иззи снова поразилась, как тут тихо, на что она как раз и рассчитывала. Сегодня у нее не было сил на улыбки и праздные разговоры. Требовались усилия даже для того, чтобы пообщаться с мягкой и приветливой Энн, хотя ее присутствие как-то разбавило этот невеселый вечер.
Иззи подняла к губам бокал вина, сделала глоток, и Маргарет медленно последовала ее примеру.