Она промолчала почти весь вечер, что было на нее не похоже. Иззи рассчитывала, что ее трескотня скрасит ужин, ведь сама она переживала самую крупную на своей памяти ссору с Джеймсом – не разговаривала с ним уже полтора месяца.
Она говорила Джеймсу:
– Коллетт – мой друг.
– Она – чертова склочница, что не работала в жизни ни единого дня, а ты позволила себе попасть под ее влияние.
– Ну конечно, – ответила Иззи. – Иди и целуй задницу своему Шону Кроули, это все, на что ты способен.
Мало того что Шон наговорил небылиц про нее с Коллетт, так он еще намекнул Джеймсу, будто весь городок обсуждает ее роман со священником. Она не могла не подколоть Джеймса насчет того, насколько это нелепо. Как он мог купиться на подобные манипуляции?
– Ты прав, признаюсь. Я действительно трахалась с отцом Брайаном. Мы занимались этим в каждой комнате, и я даже удивляюсь, как ты, приходя домой, не замечал помятых постелей.
– Замолчи. Ты что, не можешь говорить серьезно?
И она совершенно серьезно заявила, что, хотя у нее не было никаких романтических отношений с отцом Брайаном, ее чувства к нему были более чем дружескими. Этот человек умел выслушивать, воспринимал ее серьезно, ему было интересно то, что она говорит. Он не относился к ней пренебрежительно, не принижал ее. Как бы она хотела, чтобы эту роль выполнял ее муж, но не тут-то было. Потому-то каждую неделю Иззи с таким нетерпением ждала визитов отца Брайана.
– Поэтому, когда вечером я слышу, как ты поворачиваешь ключ в замке, мне хочется пойти и утопиться.
Вот так и проходили все их ссоры. Иззи переехала в гостевую комнату, и на этот раз Джеймс не выказал удивления. В пятницу вечером Иззи, забирая Орлу с автобусной остановки, предупредила ее о царящей в доме атмосфере.
Орла сползла вниз на сиденье и со вздохом уставилась в окно.
– Опять? – только и сказала она.
Найл стал молчалив и хмур, и ее бесило все, что бы он ни делал, особенно эта его новая привычка дергать себя за волосы. Он брался за длинные концы на макушке и накручивал их на указательный палец или орудовал обеими руками, создавая колтуны. Он частенько делал это перед телевизором или в минуты задумчивости. И сколько бы Иззи ни просила его прекратить, он опять и опять тягал себя за волосы.
Каждый вечер Иззи находила повод, чтобы уйти из дома. Ей казалось, что ужин с Маргарет будет ей по силам, а в результате пришлось вытаскивать из проблем ее саму. Общение с Маргарет и без того было жалким эрзацем ее посиделок с Брайаном, когда она изливала ему все свои горести. Но по крайней мере с Маргарет она могла открыто обсуждать превратности своего замужества. Маргарет по себе знала, как стыдно в таком признаваться, ведь ее собственный брак продержался меньше года. Ее муж Брендан был шкипером на одном из кораблей и все время находился в море. Маргарет тогда только родила Даниэля и мучилась от одиночества. Экспансивный и амбициозный Брендан планировал стать владельцем траулера, а Маргарет, хоть и была хорошенькой, оставалась слишком правильной и простодушной. Из них вышла плохая пара. Однажды вечером Брендан вернулся из плавания и сказал, что их брак оказался ошибкой. Жизнь с Маргарет была ему неинтересна. А Маргарет узнала, что, пока они встречались и были женаты, у него все время имелась подружка в Гэлвее.
Брендан съехал из их дома. Изменения в законодательстве несколькими годами ранее означали, что они могут развестись, хотя Иззи не понимала, какое это имеет значение для Маргарет с материальной точки зрения. Брендан всегда содержал и ее, и сына, просто сейчас такое требование становилось официальным. При этом ни Маргарет, ни Брендан не имели права на следующий брак. Так что Маргарет оказалась в уникальной ситуации, когда ее содержал богатый бывший муж, но при этом она не несла никакой ответственности за то, что их брак распался. Иззи дружила с Маргарет вот уже двадцать лет и всегда жалела ее. Ведь почти всю свою взрослую жизнь Маргарет пробыла любовницей Брендана, завися от его подачек, сторонясь других мужчин, стараясь не полнеть, отказывая себе во всем, оставаясь в полной готовности к тому, что Брендан однажды к ней вернется.
Маргарет стянула со стула шаль и накинула на плечи. Она сбросила вес еще больше, и это ее старило, подумала Иззи. Также она перестала красить волосы. Обычно они были черными как вороново крыло, но сегодня в них появились седые пряди. Маргарет сделала себе аккуратный пучок, проткнув его деревянной палочкой, напоминавшей вязальную спицу.
– Да принесет она кофе или нет? – сказала Маргарет.
Иззи подняла голову и увидела, как Энн, пятясь, выходит из кухни.
– Уже идет, – сказала Иззи.
– Что-то она сегодня какая-то рассеянная, – сказала Маргарет.
– Ну да, она ж влюблена, – ответила Иззи.
Обе они попытались скрыть улыбки, когда Энн ставила чашки с кофе на их стол. Сплетя руки на столе, Маргарет уставилась в свою чашку, а когда Энн ушла, подняла голову. Взгляд у нее был измученный.
– Я немного волнуюсь за Даниэля, – сказала она.
Обычно Маргарет много рассказывала про сына, но сегодня он как-то отсутствовал в их разговоре. Даниэль все время жил с матерью, пока прошлым сентябрем не поступил в колледж в Гэлвее. Он был светом ее очей, чем-то вроде замены мужу. Маргарет слишком зацикливалась на нем, и Иззи считала такие отношения нездоровыми. Каждую пятницу Даниэль приезжал домой и привозил целый багажник стирки. А она пылинки с него сдувала. Но проблемы начались еще раньше, в подростковом возрасте. Даниэль был склонен к навязчивым идеям. В старших классах он так часто мыл руки, что они постоянно пересыхали и начали шелушиться. Но это еще ладно. Потому что потом ему стало казаться, будто вместе с едой он проглотил стекло. Даниэль так сильно похудел, что родители повели его к психиатру.
У ребенка оказалась депрессия, и Иззи не понимала, почему Маргарет отказывается это признавать. У половины страны депрессия, включая и ее саму. Но также Иззи понимала, что у депрессии должна быть какая-то причина. Так почему же она развилась у Даниэля? Ведь он рос в более благоприятных условиях, чем остальные дети, был смышленым, спортивным, симпатичным. Родители его баловали, и в доме всегда было полно его друзей.
– Что-то случилось? – спросила Иззи.
Маргарет взяла в руки чашку и снова поставила ее на блюдце, вздохнула и плотно закрыла глаза.
– Не молчи, Маргарет, ты меня пугаешь. – Иззи дотронулась пальцами до руки подруги.
Маргарет вздрогнула, затем откинулась на спинку стула и вздернула подбородок.
– Ничего такого, с чем бы мы не справились, но у него случился эпизод. Так что на какое-то время мы забрали его из колледжа. Сейчас он дома. На следующей неделе едем к психиатру в Леттерскенни, и уж потом будем думать, куда двигаться.
– И когда у него был этот эпизод? – спросила Иззи.
– Не эпизод даже, а скорее уж полное помутнение рассудка и коллапс, – чуть ли не выкрикнула Маргарет и прибавила уже тише: – Все то же самое. Опять всякие навязчивые, нехорошие мысли, – прошептала она. – Он все никак не может выбросить их из головы, не спит и… Все по полной программе.
– А Брендан как, помогает? – спросила Иззи.
– Да, он просто молодец. Когда позвонили из колледжа, он поехал и забрал Даниэля. Он сейчас с ним, чтобы я могла передохнуть.
Иззи всегда поражалась: несмотря на то что Брендан бросил их много лет назад, Маргарет считала его чуть ли не святым. Словно это какое-то чудо, что человек заботится о собственном сыне.
– Наверное, это от стресса, потому что Даниэль впервые оказался вдали от дома, – продолжила Маргарет. – Непривычная обстановка, чужие люди, вот он и не справился.
А как же Найл? Когда она уезжала, тот нервничал и обижался, просил взять его с собой. А когда он опустил голову, она увидела крошечную лысину размером с пятипенсовик в том месте, где он дергал себя за волосы.
– Он молоденький совсем, и ты стараешься, правда. Он перерастет эти проблемы, – сказала Иззи.
– Просто больно смотреть, как он отравляет себе жизнь.
– И ты столько времени молчала? Почему не взяла трубку и не позвонила мне?
– Прошу, дамы. – Энн положила на стол сверток в фольге и счет.
Удивленно подняв головы, они откинулись к спинкам своих стульев. Их разговор прервали. Иззи обратила внимание, что остальные посетители рассосались. За счет вложились поровну, без обычных споров «я заплачу».
Они стояли в фойе отеля, глядя на дождь сквозь стеклянные двери, и ни одна из них не решалась двинуться к своей машине. Согласились на том, что нужно встречаться раз в неделю, чтобы как-то развеяться в эти пасмурные дни. Иззи взяла с Маргарет обещание, что та отзвонится насчет психиатра. Рядом располагался бар, и каждый раз, когда дверь открывалась, оттуда доносились музыка и разговоры.
– Вроде заканчивается, – сказала Маргарет, глядя на дождь и застегивая пуговицы пальто.
Из бара вышел человек и направился в сторону сигаретного автомата, а Иззи успела заглянуть внутрь. В зале было занято несколько столиков, какая-то женщина у стойки общалась с барменом, протирающим бокалы. Она навалилась на стойку, требуя к себе внимания. Дверь снова открылась, и Иззи успела разглядеть, что женщина эта – Коллетт. В джинсах и кроссовках, волосы завязаны в хвостик – словно она вышла погулять и заглянула на огонек.
– Господи, – сказала Маргарет. – Это что, Коллетт Кроули? Да она пьяна.
– Маргарет, я останусь, а ты иди, – сказала Иззи.
– Точно?
– Да, иди, со мной все будет в порядке.
– Ладно, тогда пока. – Маргарет улыбнулась и вышла на улицу, держа в руке ключи от машины и натягивая на ходу капюшон.
Когда Иззи вошла в бар, она отчетливо услышала голос Коллетт, перекрикивающей остальных.
– Ты часто видишься со своей мамой, Конал? – спрашивала она заплетающимся языком.
– Конечно, я постоянно к ней прихожу, – сказал бармен, проверяя бокал на свет.
– Не забывай про свою маму, Конал, она у тебя одна. А моя сучка уже старая, – сказала Коллетт, делая глоток из бокала, отчего продолжение фразы прозвучало неотчетливо. Выплюнув обратно часть выпитого, она прибавила: – О нет, я вовсе не это хотела сказать. – Она раскачивалась на высоком барном стуле, словно намереваясь перевалиться на ту сторону стойки. – Ты где-то учишься, Конал?