– Я уже говорил, Коллетт, что осенью буду поступать в туристический колледж.
Опасаясь, что Коллетт сейчас упадет, Иззи подставила сзади руку. Коллетт обернулась, и губы ее растянулись в улыбке, словно появление Иззи было ответом на вопрос, которым она долго мучилась. Затем она перехватила ее руку и не отпускала какое-то время, уставившись взглядом в пол. Наконец она хлопнула по стойке и объявила:
– Иззи Кивини! Конал, налей-ка Иззи. Иззи, что будешь пить?
– Я за рулем, – ответила Иззи.
– О! – Коллетт хватанула ртом воздух словно рыба.
– Коллетт, тебя не отвезти домой?
– Н-не-е, я в полном порядке. Вот сейчас выпью в компании с Коналом и пойду. По дороге и проветрюсь.
– На улице ужасная погода, Коллетт.
Положив одну руку на колено, Коллетт помассировала ее второй рукой. Затем взяла бокал, поднесла его к губам и сказала краешком рта:
– И как у тебя дела с тем священником?
– Коллетт, поедем, бар сейчас закроют.
– Да, Коллетт, сейчас я буду просить народ на выход.
Коллетт снова положила руки на колени и опустила голову как насупившийся ребенок.
– Ты перестала ходить ко мне на занятия, – сказала она.
– У меня были другие дела.
– Ну да, ну да. Так занята, что даже на звонки не отвечаешь. Конал! – вдруг оживилась она. – Познакомься – это Иззи Кивини. – Коллетт указала на Иззи. – Очень талантливый поэт. – Она погрозила Иззи пальцем, затем схватила ее за руку и притянула к себе. – Я тебе разве не говорила об этом, Иззи? – В голосе ее вдруг прозвучала озабоченность. Иззи попыталась отодрать от себя ее руку.
– Пойдем, Коллетт, я отвезу тебя домой.
Вдруг Коллетт начала сползать со стула, но Иззи вовремя подхватила ее. Она прекрасно понимала, что сейчас все вокруг смотрят на них. Какой-то крепкий лысый мужчина подошел и предложил свою помощь.
– С нами все будет хорошо, – с улыбкой сказала Иззи. – Я отвезу ее домой.
– У Иззи все под контролем, – сказала Коллетт.
Иззи подхватила Коллетт под руку, впившись ей в бок локтем. Понимая, что может не удержать ее, Иззи все же пыталась сохранять невозмутимость. Сейчас она была похожа на мамочку, что тащит к алтарю свою пьяную дочку.
Когда они вышли на улицу, Коллетт снова выкрикнула:
– У Иззи все под контролем!
Иззи пихнула ее в бок:
– Заткнись, Коллетт, ты сейчас полгорода разбудишь.
Они стали переходить дорогу, и под тяжестью Коллетт Иззи мотало из стороны в сторону. Когда они добрались до машины, она открыла дверь и затолкала Коллетт внутрь.
– Пристегивайся, – сказала она, забираясь на водительское сиденье и включая дворники, чтобы протереть лобовое стекло.
Коллетт все хваталась за ремень, но никак не могла пристегнуться.
– Дай я. – Иззи потянулась и защелкнула ремень.
Они ехали вдоль берега и мимо промзоны: высокие фонари отбрасывали на здания яркий желтый свет. Стояла тихая ночь, на дороге не было ни единой машины, и слышалось лишь шуршание их шин по мокрой дороге, гул мотора и отрывистое дыхание Коллетт. Иззи кинула на нее взгляд: та сидела с закрытыми глазами, откинувшись на подголовник.
– Коллетт, не спи, через две минуты будешь дома.
Потянувшись, она ткнула ее в бедро.
Та встрепенулась, сглотнула и выпрямилась на сиденье.
– Тебя не тошнит? Если так, я могу притормозить.
Коллетт подалась вперед и немигающим взглядом уставилась на дорогу.
– Только не блевани в машине, хорошо?
Иззи слышала, как та делает медленные вдохи и выдохи. Машина начала взбираться по крутой Коуст-роуд: в небе над заливом показался белый диск луны.
– Гляди, полная луна, – сказала Иззи. – Может, все дело в ней?
Коллетт фыркнула.
Они свернули на подъездную дорожку возле коттеджа, и свет фар высветил на крыльце высокую фигуру в анораке. Человек глядел на машину и прямо на Иззи. То был Донал Маллен. Накинув капюшон, он скользнул через проем в стене и начал спускаться вниз. Иззи остановилась возле коттеджа, и минуту они просто посидели молча.
Иззи взглянула на дом Малленов. Когда Донал подошел к двери, автоматически включился свет.
– И часто он к тебе наведывается? – спросила Иззи.
Коллетт задергалась, словно ее насильно связали.
– Ночные визиты, значит? – Иззи щелкнула замком, и Коллетт расслабилась. – Я буду молчать, Коллетт. Это твоя жизнь, калечь ее сколько хочешь, у тебя это хорошо получается. Но зачем втягивать во все это постороннего человека и его жену?
– Его никто об этом не просил.
– Если хочешь проблем, то ты попала по нужному адресу.
– Мне ничего от него не надо, я просто хочу вернуть обратно свою жизнь.
– Ничего себе способ. И что, он залезает на тебя каждую ночь? Ты разве не в курсе, что он поимел тут половину всех женщин?
– Его опыт мне очень даже кстати.
– Так вот что тебе надо?
– Бесполезно объяснять. Ты все равно не поймешь.
– Думаешь, я не вижу, что Донал Маллен привлекателен? Я не слепая. Любая женщина на него запала бы. Понимаю, что вы отлично проводите время, но…
– Ха, – выкрикнула Коллетт. Улыбнувшись, она покачала головой, словно пытаясь избавиться от каких-то горьких воспоминаний. – Тебе не понять, – сказала Коллетт, и на мгновение Иззи показалось, что она совершенно протрезвела, но вот взгляд ее снова затуманился. – Выпусти меня, – потребовала Коллетт.
– Дверь открыта, идиотка.
Иззи проводила Коллетт до дверей, и та начала хлопать себя по карманам.
– Ты что, ключи потеряла? – спросила Иззи. В кармане у Коллетт что-то звякнуло, и Иззи засунула туда руку и вытащила ключи.
– Дальше я сама, – сказала Коллетт.
– Ну да, конечно, а завтра я узнаю, что ты захлебнулась собственной блевотиной, и буду мучиться чувством вины? Заходи и ложись.
Иззи открыла дверь и пропустила Коллетт вперед. Та шатаясь прошла в дом, пытаясь расстегнуть пальто. Она включила свет в ванной, столкнулась со своим отражением в зеркале и лишь затем прошла в спальню. Очутившись на кухне, Иззи огляделась. Стол был завален газетами и книгами, и еще там стояла пепельница, полная сигаретных окурков, комната вся пропахла куревом. Иззи немного приоткрыла окно, и на кухню ворвался морской воздух. Взяв пепельницу, Иззи опустошила ее в мусорное ведро, возле которого стояли пустые бутылки из-под пива и вина. На тумбе возле раковины высилась гора грязных тарелок. Иззи нашла чистый стакан, наполнила его водой и отнесла в спальню, водрузив на стопку из книг.
Коллетт уже удалось снять пальто с кроссовками, которые теперь валялись на полу возле кровати. Она легла прямо в одежде и сейчас пыталась сдвинуть ногами одеяло. Иззи подумала, что пусть уж спит одетая, у нее не было никакого желания раздевать ее.
Наконец Коллетт опустила голову на подушку и застонала.
– Эй, Коллетт, – сказала Иззи. – Не вздумай спать на спине.
Ухватив ее за плечо, она повернула сопротивляющуюся Коллетт на бок и лишь затем вернулась на кухню и поискала там тазик, который оказался под раковиной. Отнесла его в спальню и поставила на пол возле кровати. Коллетт потихоньку успокаивалась. Свернувшись калачиком, она все еще извивалась, словно змея, скидывающая кожу. Иззи убрала ей волосы со лба, выключила свет в ванной. Немного посидела на стуле возле окна, глядя на море: на луну тонкой полоской медленно наползало облако. Она слышала, как затихают стоны Коллетт и, прежде чем мысли ее переключились на Даниэля Бреннана, вспомнила про Донала Маллена, отворачивающегося от света фар.
Всякий раз, когда она видела Даниэля, он всегда был улыбчив и вежлив, но при этом смотрел на мир исподлобья. Спит ли он сейчас, если это вообще возможно? Или лежит и думает, перемалывая в голове одни и те же мысли и стараясь бодрствовать, чтобы темнота не поглотила его окончательно?
На следующее утро она проснулась в смятении, удивленная тем, что находится в гостевой комнате. Сквозь тонкие занавески сочился тусклый свет, и она поняла, что на улице опять царит непогода. В памяти всплыл подбирающийся к ней тихонько Найл, а сейчас она слышала, как от их дома отъезжает машина. Значит, Джеймс везет Найла в школу, а после этого отправится в Дублин.
Вернувшись домой накануне вечером, она забыла, что не спит с Джеймсом и не разговаривает с ним вот уже полтора месяца, – она занесла ногу над ступенькой, чтобы подняться наверх, а потом вдруг вспомнила обо всем. Но желание зайти к Джеймсу ушло не сразу. Да, подняться, разбудить его и сказать, как им повезло иметь дом, детей и, конечно же, друг друга. Ведь у них было так много того, чему стоит порадоваться. И какой смысл орать, сыпать обвинениями, портить себе кровь из-за двух людей, которые не имеют к ним никакого отношения? Она хотела сказать Джеймсу, что от этого им и стоит отталкиваться.
Она села в кровати и потянулась к тумбочке, где лежала книга, но рука ее так и замерла на обложке. У нее не было сил брать ее в руки и открывать – даже это усилие казалось ей неимоверным. И невозможно было оставаться в доме одной. На свете имелся только один человек, с кем сейчас ей хотелось поговорить, в чьей компании ей хотелось бы оказаться. Желание повидаться с ним было столь сильным, что все сомнения уходили на задний план. Приняв душ, она натянула одежду, надела ободок, заправив за уши высветленные прядки. Перед выходом посмотрелась в небольшое зеркало: из-под джемпера яркой расцветки выглядывал ворот белой блузки, в ушах жемчужные сережки, губная помада естественного цвета, словно губы и вовсе не накрашены. Ей несвойственно было навещать отца Брайана у него дома, поэтому она прихватила для приличия три романа, которые он ей одалживал. Они не общались уже полтора месяца, и она не пыталась звонить ему, да и он, насколько она знала, тоже ей не звонил. Она видела его лишь один раз на воскресной мессе, вот и все. Проезжая в город по мосту, она пыталась обдумать, что скажет ему. Небо оставалось все таким же однообразно голубым, что было довольно необычно для этого времени года, когда погода должна бы меняться от часа к часу. А тут – каждый день голубое небо. Вот она и скажет что-то вроде: «И когда эта зима закончится?» Улыбнется и покачает головой вместо всяких приветствий. Он привык к такому ее поведению. Она никогда не озвучивала с ходу своих мыслей и прекрасно знала, насколько глубоко он понимает ее. А потом она позволит увлечь себя разговором, расскажет, через какие трудности проходит с Джеймсом. При этом она не представляла, что сможет быть столь же искренней насчет своих отношений с Коллетт, рассказав про их совместный шопинг и ссоры с мужем, которые из-за этого последовали.