25
За поворотом короткой подъездной дорожки, в тени церкви показался дом священника. Когда Иззи позвонила ему накануне вечером, тот сказал: «Ориентируйтесь на шпиль, не промахнетесь». И вот он тут – стрижет секатором плющ возле дома. Он был в обычной одежде – в черных брюках, красном джемпере поверх белой рубашки и черных кедах. Обычный человек среднего возраста, с волной седых волос на макушке вокруг обозначившейся лысины. Казалось, он даже не услышал, что она подъехала, продолжая заниматься своим делом.
Он явно удивился ее звонку и тому, что она собирается приехать. Она ожидала услышать враждебность в его голосе, но он разговаривал с ней нейтрально, не выказав никаких эмоций.
Поставив машину на ручник, она выключила двигатель и посмотрела на то, как он работает. Отец Брайан запыхался, плечи его опускались и поднимались от тяжелого дыхания. Он наклонился, чтобы прислонить секатор к стене, затем выпрямился, не глядя на нее, рот его был открыт в подобии улыбки.
– Неплохое местечко, – сказала она, выбираясь из машины.
Дом был значительно красивее того, что он имел в Ардглассе. Каменный фасад, элегантные пропорции, территория с высокими старыми деревьями, сформировавшими над подъездной дорогой зеленый свод. Под окнами – приземистые аккуратные кусты.
– О да, обо мне хорошо заботятся, – сказал он, подходя к ней.
Она оглядела сад.
– Но, как я посмотрю, вам приходится тут работать в одиночку.
– Раз в неделю ко мне приходит помощник, а с остальными делами я справляюсь сам, чтобы не накликать неприятностей. – Он все никак не мог снять садовые перчатки.
– Давайте помогу, – сказала она, отстегнула липучки на его запястьях, стянула перчатки и вручила ему, пытаясь перехватить его взгляд. Затем открыла заднюю дверцу машины, достала белую коробку и вручила ему со словами:
– Эклеры. Насколько помню, ваши любимые.
– Проходите, – сказал он, беря коробку.
Она проследовала за ним. Дойдя до середины коридора, он кивнул в сторону открытой двери:
– Устраивайтесь там, а я пока приготовлю чай.
Дом пах сыростью. Когда она вошла в гостиную, то еле удержалась от того, чтобы не открыть нараспашку все окна. Опустилась на диван, такой низкий, что казалось, будто ты сидишь на полу. Почувствовав себя по-дурацки, она пересела в кресло, обращенное к дверям, и оглядела комнату. Дома священников всегда выглядят странно и уж больно старомодно обставлены. Вот и здесь на стенах – фактурные обои, на полу – ковер с длинным ворсом. Спинки и подлокотники стульев убраны в чехлы. Обстановка старушечья, и при этом явно ощущается, что живет тут мужчина. Ни единого цветка или украшения, чтобы придать дому уют. Вот шахматная доска и черно-белая фотография родителей, которые она уже видела в его ардгласской гостиной. Но даже эти отдельные предметы, связанные с конкретным человеком, не могли скрасить общую атмосферу неприкаянности и казались постановочными. Стеллаж во всю стену лишь наполовину заполнен книгами. Повсюду стояли лампы, но ни одна из них не горела, и в комнате было довольно темно.
Дверь приоткрылась, и вошел Брайан, осторожно неся поднос.
Она рассмеялась:
– Какое впечатляющее зрелище. Никогда еще не видела священника, который сам заваривает чай.
– Что ж, домохозяйка по выходным не приходит.
– Она такая же вредная, как и предыдущая? – спросила Иззи.
– Иззи, нехорошо смеяться над бедной Стасей Туми.
– Ничего себя бедная, это же ходячий боевой топор.
– Она хорошо мне служила во время моего краткого пребывания в ардгласском приходе.
– Я на днях столкнулась с ней у миссис Дохерти, и она сказала мне: «Должно быть, вы уже навестили его в Клэрморрисе, вы же были большими друзьями», – жеманно проговорила Иззи и захлопала ресницами. – А я ей и говорю: «Клэрморрис? Да будь он хоть самим папой римским, я бы ни за что туда не поехала». И ее как ветром сдуло.
Он тяжело опустился на кресло напротив и устало выдохнул. Она кинула взгляд на тарелку с небрежно разложенными эклерами.
– При желании меня не так-то сложно найти.
– Я легко узнала, где вы находитесь. Из этого никто не делал тайны.
Он так беспомощно посмотрел на нее, что она опустила голову и стала разливать чай.
– Отец Гарвин, новый священник, вроде неплохой человек. Только не могу сказать, что я ему так уж сильно симпатизирую. Он такой же, как все. Слишком сладкие речи говорит. Им всем бы не помешало хотя бы немного походить на вас и спуститься на грешную землю. Как можно что-то советовать людям, если ты едва оторвался от маминой юбки или только окончил семинарию?
Он закашлялся и со звяком поставил чашку на блюдце.
– Вы вознамерились наказать меня? – сказала она и взяла стоящую у ног сумочку, но нигде не увидела пепельницы. – Вы что, завязали? – спросила она.
– В смысле?
– Вы бросили курить?
– Уже две недели как, – ответил он.
– Молодец. – Она кинула сумочку обратно на пол. – Это большое достижение.
– Курите, если хотите. – Он положил руки на подлокотники, намереваясь подняться. – Сейчас принесу вам пепельницу.
– Нет, я не буду курить, – сказала она и снова взяла в руки чашку с блюдцем. – Не стану вас дразнить, зная, как вам будет трудно удержаться.
– Надо как-то привыкать. Я пробовал специальную жвачку, но…
– О, это ужасная привычка. Лучше просто не курить.
– А потом я решил, что перетерплю.
– Это единственный вариант. Каждую неделю я собираюсь бросить, но сейчас явно неподходящее время. – Она сделала маленький глоток чая. – Ну и как вас тут встретили?
– Вы же сами понимаете – везде есть хорошие, добрые люди, и это место не исключение.
– Не говорите ерунды. Злые, жестокие, темные люди тоже есть везде. Я же не об этом вас спрашиваю.
– Все вокруг чрезвычайно дружелюбны и добры со мной, – сказал он. – Этого вам достаточно?
– Можете на меня злиться сколько хотите, но ведь я ничего не знала. Пришла к вам домой, и вдруг мне говорят, что вы уехали.
– Для меня это тоже стало неожиданностью.
– И если вам это так важно, то я прошу прощения. Мне жаль, что все так вышло.
– Что случилось, то случилось. И я понимаю, что вы не виноваты. Можно было и не извиняться. Мне просто хотелось… Я полагал, что вы как-то объявитесь. Но я не получил от вас ни одной весточки. И был зол. Для меня все это стало потрясением – ведь я только обустроился в Ардглассе, завел друзей, или по крайней мере я так думал. Нас учат молиться за людей, которые нас обижают, вот я и молился – за вас и вашего мужа.
– Нечего за него молиться, он безнадежен.
– Да молитвы и не помогали. Но у меня есть моя работа – ко мне каждый день приходят люди и рассказывают ужасные вещи. У большинства из них очень тяжелая жизнь. И когда слушаешь их, вдруг понимаешь, что у тебя не так все и плохо. Это и помогло мне немного умерить свою злость. Но глупо было думать, что это равно прощению. А когда вы вчера позвонили, я вдруг понял, что у меня так и не получилось вас простить.
– Если б вы знали, как сильно мы поссорились из-за вас. – Ее горло сдавил спазм, и она еле выговорила эти слова. Она потрясла головой, стараясь остановить набегающие слезы.
– Не удивлен. Но ведь у вас с Джеймсом назревали проблемы еще до моего появления.
– Это правда, – согласилась она. – Но я не это хочу сказать. Я ни в чем вас не виню. Я просто хочу сказать, что… едва не ушла от него. Уже упаковала вещи, нашла адвоката. И даже предупредила обо всем Джеймса. У нас состоялся серьезный разговор.
– И что заставило вас поменять свое решение?
Она опустила голову.
– Мне помогла Коллетт, – сказала она.
Он сгорбился, засунув ладони между коленями.
– Это ужасно, – сказал он, глядя в пол.
– Вы уже слышали?
– Вся страна знает об этом. В последние дни я много молился за эту женщину.
– Да, за нее стоит помолиться. Если бы вы знали, как она жила! Совершенно без денег, одна-одинешенька в этом коттедже. Вечно пьяная. И беременная.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
– Она мне сама сказала, – пояснила Иззи. – Я была у нее накануне ее гибели. Она сидела передо мной, как вы сейчас, и рассказывала, что она на третьем месяце беременности и что отец ребенка – Донал Маллен.
Она видела, как он переменился в лице, словно в голове у него что-то сложилось.
– Она просила у меня денег, чтобы уехать. Она сказала ему про ребенка, а он стал ей угрожать. И знаете, что я сделала? – Она горько улыбнулась. – Я дала ей шестьдесят фунтов, – медленно и с расстановкой проговорила она. – Какое благородство, не так ли? И как далеко можно уехать на эти деньги? Если б вы видели, в каком она была состоянии! Любой порядочный человек схватил бы ее в охапку, посадил бы в машину и увез к себе домой.
– Вы обращались в Гарду?
Она покачала головой.
– Видите ли, с какого-то момента я уже знала, что они находятся в отношениях. Я встретила ее в баре «Харбор Вью» однажды вечером, она была пьяной в стельку. Когда я отвезла ее в коттедж, он стоял у дверей, поджидая ее. Он сразу же сбежал, увидев меня. Но представьте, насколько близко они были знакомы, если он мог вылезти средь ночи из постели и прийти к ней. Эта парочка просто была создана, чтобы доставить друг другу массу проблем. Он готов залезть на кого угодно, а она так сильно пила, что могла даже не понимать, кто приходит к ней по ночам.
– Но почему вы не рассказали все это Гарде? Джеймс в курсе?
– Да, конечно, но вы же понимаете, как он на это смотрит. Сразу же достоянием общественности станет тот факт, что во всем этом замешана жена члена Дойл Эрен, и все внимание сместится на нас. А, как вы знаете, Джеймс боится всяческих скандалов.
– И он удерживает вас от дачи показаний?
– Он ни от чего меня не удерживает, сейчас он не смеет так поступить – ведь мы только наладили отношения. Но он и не поощряет меня на такие шаги. Говорит, что, если надо, они сами с нами свяжутся.