– В ту ночь я не могла уснуть, – сказала она. – Лежала с открытыми глазами, потом отошла в ванную, выглянула в окно и…
– Вы не спали по какой-то определенной причине? – спросил детектив.
– Да нет, со мной такое и прежде бывало.
– Вы не помните, во сколько это было, миссис Кивини?
– Время близилось к утру, потому что небо начало светлеть. Отсюда виден только фронтон коттеджа, но из него валил черный дым, и это показалось мне странным. И я сразу все поняла.
– Но откуда ты могла знать, Иззи? – спросил сержант Фаррелли.
– Когда я увидела дым, то…
– Вы не так поняли вопрос, миссис Кивини, – вмешался детектив. – Как можно, находясь в двух милях от коттеджа и на другой стороне залива, знать, что был совершен поджог?
– Это уже совсем другая история, – сказала она. – Вечером перед пожаром я была у нее, и она сказала, что беременна от Донала Маллена и что он ей угрожал.
Детектив взглянул на пустую страницу, а затем посмотрел на молчащего Пэта Фаррелли. «О боже», – мысленно произнесла она за него. Детектив постучал ручкой о блокнот. И хотя оба мужчины выглядели ошарашенными, Иззи поверить не могла, что уже все сказала. Две недели она мучилась и вдруг уложила всю информацию в одно-единственное предложение.
Она налила чай для детектива и поставила перед ним чашку с блюдцем. Отпив глоток и удовлетворившись совершенным ритуалом, он продолжил задавать вопросы.
– Какова была цель вашего визита в тот день?
– Я хотела передать ей кое-какие вещи, чтобы немного украсить коттедж.
– Вы с миссис Кроули были близкими подругами?
Джеймс аккуратно сместил положение на диване, и по его выверенным движениям она поняла, что сейчас ей следует быть осторожной.
– Я бы так не сказала, и все-таки в последние полгода мы значительно сблизились. Видите ли, я посещала ее семинары по писательскому мастерству в городском центре.
– И миссис Кроули поведала вам о своих отношениях с мистером Малленом?
– Не сразу. Как-то вечером, это было в январе, я увидела ее в баре «Харбор Вью». Я ужинала в ресторанчике с моей подругой Маргарет Бреннан, а когда мы уходили, я заметила в баре Коллетт.
– Она была одна? – спросил Пэт Фаррелли.
– Да, одна. – Иззи обратила внимание, что наконец-то детектив что-то записал в свой блокнот.
– А во сколько это было? – спросил он.
– Точно не помню, но ближе к закрытию, так как посетителей уже попросили удалиться. Я предложила Коллетт довезти ее до дома.
– Потому что она была выпивши?
– Да, она сказала, что дойдет сама, но погода была плохой и…
– Миссис Кроули была сильно пьяна?
Иззи знала, что ей зададут этот вопрос, что станут использовать пристрастие Коллетт к спиртному против нее. В баре было больше десятка человек, которые бы подтвердили, что она была пьяна.
– Да, она была сильно выпивши, – сказала Иззи. – Поэтому я посадила ее к себе в машину и повезла к коттеджу, а потом увидела у ее дверей Донала Маллена.
– Вы уверены, что это был он? – спросил детектив.
– На сто процентов. На нем было пальто с капюшоном, но он смотрел прямо на меня, и я видела его так же четко, как вас сейчас. А потом он быстро спустился и зашел в свой дом. Кто еще это мог быть?
– Миссис Кроули обсуждала с вами эти отношения?
– На тот момент она была пьяна, еле разговаривала. Она прошла в спальню и легла.
– Хорошо, но в следующий раз она обсуждала с вами мистера Маллена?
– В следующий раз я видела ее перед самым пожаром, и она сказала, что беременна.
– Вы не могли бы пересказать, о чем именно говорила вам миссис Кроули?
Иззи выпрямилась.
– Не спеши, подумай хорошенько, – сказал сержант Фаррелли.
Иззи набрала в легкие воздуха.
– Она сказала, что находится на третьем месяце беременности. Что еще не дошла до врача, но сделала два теста на беременность, и оба они показали положительный результат. Она сказала об этом Доналу, и он потребовал, чтобы она поехала в Англию и сделала аборт. Сказал, что, если она приедет обратно с ребенком, он ее убьет.
– Так и сказал?
– Бог тому свидетель.
– А в тот день она пила?
Джеймс положил ей руку на плечо.
– Да, пила, но она не казалась пьяной. Она была в полном сознании, и у меня не было повода ей не верить. Она была до смерти напугана, умоляла помочь ей. Я до сих пор корю себя, что не посадила ее в машину и не привезла сюда.
– Позвольте спросить – почему вы сразу не пришли к нам с этой информацией? – поинтересовался детектив. – Ведь со дня смерти миссис Кроули прошло две недели.
– Я знаю, что прошло две недели, – сказала Иззи. – Каждый день я просыпалась с мыслью позвонить в полицию. И каждый день злилась на себя, что не делаю этого. Я устала, устала бояться этого человека. Переживать за детей, думать о том, что могу столкнуться с ним. У него нехороший взгляд. Я постоянно говорила об этом мужу, правда, Джеймс?
– Истинная правда.
– Донал Маллен каким-то образом угрожал вам? – спросил детектив.
– Нет, – сердито ответила она. – Но тем вечером он видел меня. А во время похорон…
– Он тебя преследовал, Иззи? – спросил сержант Фаррелли.
Джеймс взял ее за руку.
– Должно быть, вы слышали, что у него хватило наглости заявиться на похороны, – сказала она. – И он все время смотрел на меня. Мы с ним в жизни не общались, а он смотрел на меня так, словно желал, чтобы и меня похоронили. Джеймс, скажи, что я не выдумываю.
– Нет, конечно. – Он тихонько стиснул ее пальцы.
– Еще раз, – сказал детектив. – Это был единственный раз, когда вы видели мистера Маллена после смерти миссис Кроули?
– Да. Если честно, в последнее время я вообще мало с кем общаюсь, почти не выхожу из дома. Потому что люди обязательно хотят поговорить со мной о Коллетт, обсудить ее ужасную смерть и ее запои. А когда все узнали, что Донала допрашивали, они реагировали примерно так: «Зачем она жила там одна, если ее семья была совсем рядом? Зачем ходила по пабам и пила?» Как будто если бы она не пила, то осталась бы жива. Вот и вы. – Иззи указала на детектива. – Сидите со своим блокнотом и записываете, сколько раз она была пьяна. Как будто это преступление, какой-то ужасный грех, если женщина сидит одна в пабе и выпивает.
Детектив отложил блокнот и надел колпачок на ручку.
– Что ж, я думаю, этого достаточно. И можете не беспокоиться: ко всему сказанному мы отнесемся со всей серьезностью. Подойдите, пожалуйста, завтра в участок, чтобы подписать показания.
– И что вы будете делать?
– Простите?
– Вы сказали, что отнесетесь со всей серьезностью, но что конкретно вы будете делать?
Он замялся.
– Мы должны будем… Существует определенная процедура, если появляются свидетели и выдвигают обвинения подобного рода.
– Какие процедуры? Его допросят повторно? Обыщут дом? Будут ли снова допрашивать Долорес? Вы должны поговорить с ней. Она не может не знать. Жены всегда знают. Если он каждую ночь ходил в коттедж, не может быть, чтобы она не знала.
– Если мы решим расследовать дальше и возникнет такая необходимость, мы обязательно допросим миссис Маллен.
– Нет, вы не понимаете. Вы обязательно должны поговорить с ней.
– Иззи, – мягко сказал Пэт Фаррелли, – доверься нам. Мы сделаем все необходимое.
Иззи кивнула и посмотрела на разбитую статуэтку.
– Ты придешь во вторник на бридж? – спросил Пэт Фаррелли.
– Наверное, – сказала она, не в силах поднять голову.
Они вышли в коридор, потом хлопнула входная дверь: она слышала, как полицейская машина отъезжает от дома.
Вернулся Джеймс и сел рядом. Сплетя руки, она откинулась на диванные подушки. Он просунул руку ей под спину, и она начала понемногу расслабляться.
– Ты молодец, – сказал он и прижал ее к себе.
– Я сделала все, что могла. Следующий ход за ними.
– Что случилось?
– Ты про что?
– Про совок.
– Ах, – сказала она. – Моя любимая фигурка, что тянется к небу. Я ее разбила. Убирала пылесос и натолкнулась на столик, когда позвонили в дверь.
– Ничего страшного. Не о чем беспокоиться.
– Ну да.
– Теперь у тебя будет занятие. Надо же ее склеить.
Эти слова вызвали у нее смех, который быстро перешел в слезы. Она заплакала, уронив голову ему на грудь.
28
Поставив на кровать небольшую дорожную сумку, Долорес положила туда детское одеяльце с зелеными черепашками, не желая, чтобы ее ребенка заворачивали в то, что выдают роженицам в больнице. Для себя она положила мягкое полотенце и большой кусок мыла – не такого едкого, как выдают в роддоме. Следом были уложены пеленки, детская одежда и двадцать пар трусов. Она могла бы собраться с закрытыми глазами и в последнюю минуту, но ее четвертый ребенок был нетерпелив.
Она положила руку на живот. «Ну обожди немного, – попросила она. – Дай мне доделать дела».
Выдвинув верхний ящик комода, она вытащила прозрачную пластиковую фигурку Мадонны со святой водой и с табличкой у ног «Святыня Нок»[38].
Уложив фигурку в чемодан, она закрыла молнию.
Зазвонил телефон. Долорес отнесла сумку под лестницу и сняла трубку.
– Алло, Долорес слушает.
– Привет, Долорес, как ты?
Она узнала его, это был сержант Фаррелли. Сам он был из глубинки, говорил с мягким, мелодичным акцентом и имел обыкновение отвечать утвердительно на заданные им же вопросы. Он был прост в общении, дружелюбен, но сегодня голос его звучал довольно сухо.
– Я неплохо, спасибо, уже приготовилась, а остальное от меня не зависит. Чем могу помочь?
– Донал же дома?
– Он где-то ездит по делам, не знаю где, но должен скоро вернуться.
– Ну, тебя это тоже касается. Надо, чтобы вы пришли вдвоем в участок и ответили на кое-какие вопросы. Сможете подойти к девяти?
Она накрутила провод на палец и натянула его.
– Что-то случилось? – спросила она.