– Так что он сказал? – снова спросил Барри.
– Когда у вас заканчивается большая перемена?
– В час сорок.
Она взглянула на часы.
– Значит, через двадцать минут ты должен быть в классе.
– Блин, – сказал Барри.
Она рассмеялась.
– Ты забавный, Барри.
Он подался вперед, опершись локтями о колени, и уставился вниз.
– Ты должен радоваться, что тебе дали еще один шанс.
– Знаю. – Он поддел мыском ботинка бумажку на земле.
– Я тоже не очень-то любила школу, потому что неважно училась. И ко мне относились как к тупой.
– Меня тоже считают тупым. И если что-то случается, все валят на меня. Я и рта открыть не успеваю, как на меня начинают орать. Будто я все делаю не так.
– Да, это несправедливо, Барри, но не пытайся все представить так, будто ты ангел небесный. Держи рот на замке и веди себя тихо. Никто не говорит, что ты должен быть лучшим учеником в классе, но какой смысл пять лет таскаться в школу и не получить аттестат? Мистер О’Коннор позвонит твоему папе, и завтра вы втроем поговорите. Обещай мне, что будешь себя хорошо вести. Со всем соглашайся и делай как говорят. Тогда все наладится.
– Меня все это бесит.
– Твоя мама рассказывала мне, что ты родился гневным. И она любила в тебе это качество.
– А что еще она про меня говорила?
– Что ты очень похож на нее в подростковом возрасте. Она тоже остро чувствовала несправедливость и со всеми цапалась – со своей сестрой, с родителями и учителями. Она такой и осталась: уж если чувствовать, то на полную катушку, будь то грустить, гневаться или любить. А когда у нее появились дети, она так сильно их любила, что готова была взорваться от этой любви. И это было так экстравагантно. Именно так она и сказала, я это хорошо запомнила, потому что мне нравилось ее слушать. Она любила тебя экстравагантно. И ей интересно было посмотреть, как ты справишься с чувствами, которые тебя сейчас обуревают. Так же было и с ней когда-то.
– Она бросила нас.
– Но она вернулась.
– А если б не вернулась, то осталась бы жива.
– Ты имеешь право на гнев. Но я многому научилась у твоей мамы. Во-первых, она научила меня писать стихи. Не то чтобы я суперский поэт, но все же. И еще она научила меня понимать собственную жизнь. Она была нацелена на счастье и ни о чем не жалела. Она хотела дышать полной грудью, и я всегда буду восхищаться ею. Некоторые думают, что если ты натворил ошибок и настрадался, то должен потом бояться жить. А другие, наоборот, считают, что можно быть свободным от всего, но твоя мама была не такая. И вот что еще, Барри. С возрастом ты поднакопишь опыта и поймешь, что некоторые вещи, которые ты считал важными, окажутся пустячными. Единственное, о чем ты будешь сожалеть, так это о том, что когда-то был жестоким и неблагородным по отношению к людям или что твои предубеждения не позволили тебе прийти к ним на помощь. Твоя мама не была ни жестокой, ни предубежденной.
Иззи видела, что Барри еле сдерживается, чтобы не заплакать.
– Ах, Барри, – сказала она. – Не обращай на меня внимания. Возможно, я неправильно рассуждаю. Я и сама наделала в жизни немало ошибок.
– Можно я пойду?
– Я тебя не держу. И не забудь – рот на замке, и веди себя тихо.
Он поднялся, подобрал свой рюкзак, пробормотал «спасибо» и ушел. Она не могла смотреть ему вслед слишком долго, потому что сердце разрывалось от боли. И она стала смотреть на море. Уже пора было ехать, но она все продолжала сидеть. В этом месте, где берег выступал в море, она оказалась на одинаковом расстоянии от своего дома и коттеджа. Довольно долго ее жизнь буксовала между этими двумя точками. Когда она впервые пришла на семинар, то начала постепенно меняться. Последние пару месяцев она все время перечитывала стихи Коллетт, чувствуя, что поняла себя гораздо больше, чем за все время знакомства с ней самой. Каждое стихотворение служило укором ее сомнениям относительно того, страдала Коллетт или нет. Стихи ее были яростными, излучали такой гнев, что Иззи пугалась того, что с трудом себя контролирует. Но больше всего ее пугала глубина своего собственного понимания. Если прочтение было действительно верным, стихи эти были о том, что никакие слова не способны описать человеческую боль. Возвращаясь к ним снова и снова, она пыталась унять чувство вины и не могла.
Шли месяцы. Она пыталась подобрать слова для описания того, кто же она есть, тогда как внешне жизнь ее совершенно не изменилась. Каждый день она просыпалась рядом с Джеймсом, они шутили и смеялись, и она все так же обижалась на него. Через месяц ей предстояло войти в деревянную кабинку с занавеской и проставить в бюллетене галочку возле «да» или «нет». Но, как бы она ни проголосовала, она знала, что никогда не уйдет от своего мужа. Что-то подсказывало ей, что они вместе встретят и старость, и болезни, и, хотя они были так непохожи, она нуждалась в нем. Сколько же сил она потратила, чтобы все переиначить! Но единственным, что давало ей успокоение, был урок, преподнесенный Коллетт: что приятие не есть покорность.
Она поднялась со скамейки. Пора было идти. Чтобы пробовать снова. Чтобы примириться с собой.
Примечание от автора
25 ноября 1995 года народ Ирландии проголосовал на референдуме об отмене запрета на развод. Были приняты поправки к конституции, которые вошли в силу 17 июня 1996 года. Закон прошел большинством голосов с разрывом в один процент.
Благодарности
Я хотел бы поблагодарить своих первых читателей – Джессику Миллер, Эмму Флинн, Микаэллу Клементс и Онжули Датта – за советы, которые помогли мне начать работу.
Моей писательской группе – Адаму Феарону, Анне Шафлярски, Джону Холтену, Митчу Спиду и Жасмин Реймер – спасибо за то, что поддерживали эту книгу в трудные времена.
Благодарю Кейт Уиллс, Розалинд Дайнин, Бена Истхэмуа, Кейт Батлер, Дерека Ларкина, Ванессу О’Лафлин и Мари О’Халлоран – за то, что потратили свое время на прочтение раннего варианта книги и сняли все мои вопросы.
Спасибо моим доверенным читателям Йео Вей Вей, Кампаспе Ллойд-Джейкобу, Джо Уолшу и Джули Макги.
Команде издательства Bloomsbury – Фрэн Оуэн, Бриттани Дэвис, Франсиско Вильена, Грегу Хайниману, Стефани Рэтбоун, Теодоре Данек – спасибо за то, что сделали этот путь таким легким. Алексис Киршбаум – спасибо, что помогли мне сделать книгу лучше.
Благодарю всех сотрудников агентства Felicity Bryan, которые направляли меня на этом пути, особенно Кэролайн Вуд.
Спасибо Анне Штейн и Габриэлле Пейдж-Форт.
Спасибо Совету по искусству Ирландии за постоянную поддержку.
Моему отцу, Джоуи Мёррину, и всей моей семье, особенно Эйлиш, Малахии, Эдель и Джозефу.
И моей матери, Бетти Мёррин, – спасибо за все.
Об авторе
Алан Мёррин – ирландский прозаик, проживающий в Берлине. В 2021 году он стал победителем Борнмутской премии за свой рассказ The Wake, который затем вошел в шорт-лист Книги года в Ирландии. Затем он сел за написание романа «Бухта Донегол» и вошел в шорт-лист премии литературного агентства «Петерс Фрейзер & Данлоп» и лонг-лист Каледонской премии за новый роман. Также эта книга получила стипендию Ирландского совета по искусству.
Спасибо за выбор нашего издательства!
Поделитесь мнением о только что прочитанной книге.