илась на помощь, схватив наручники и застегнув их на запястьях мужчины.
Они все-таки обуздали его, хоть он бился и выворачивался, как рыба в сети. Энди встал, утирая пот и тяжело дыша. Давн тоже встала, но почти сразу же, пошатываясь, дошла до стула и снова села.
Она запыхалась и была почти такой же бледной, как и напавший на нее арестант. Ее раненая рука повисла между коленями. Кровь обильно текла, заливая пол.
— Нужно очистить рану, — сказал Энди.
— А вдруг у него СПИД? — тихо и испуганно спросила Давн. — А вдруг он заразил меня?
Они немного помолчали. Потом Энди сказал:
— Пойдем к парамедликам, они осмотрят тебя. Не волнуйся, я уверен, что с тобой все будет в порядке.
Она хмуро посмотрела на него:
— Откуда ты знаешь? — спросила она.
На лице у Энди отразились сострадание и чувство вины.
— Нет, я не знаю. Извини. Просто постарайся не волноваться. Скорее всего, все будет хорошо.
Она кивнула, глубоко вздохнула и неуверенно встала на ноги. Энди помог ей вымыть руку в раковине и обернул ее кухонным полотенцем. Вместе они поставили все еще рычащего и сопротивляющегося мужчину на ноги и Энди силой повел его к выходу из кухни..
— С ним что-то не так, — сказала Давн.
— Как будто я и сам не вижу! — ответил Энди.
Давн покачала головой.
— Нет, в самом деле. Посмотри на него. У него кожа вся в пятнах. Глаза запавшие и мертвые; ничего не выражают, как будто он слепой. Я видела трупы, которые выглядели здоровее, чем он. И от него пахнет смертью.
Это было правдой. Человек смердел, как труп недельной давности. Когда Энди держал его в захвате, то с отвращением ощущал, что его кожа влажная и какая-то сальная.
— Давай просто отвезем его в участок, — сказал он, — там его осмотрит врач. Освободи нам дорогу, если тебе не трудно. Я не хочу, чтобы он укусил еще кого-нибудь.
Она кивнула и открыла дверь в заполненную людьми комнату.
— Пожалуйста, держитесь подальше, — крикнула она, двигая раненной рукой так, словно раздвигала занавески. Все присутствующие торопливо расступались, испуганные видом рычащего окровавленного арестанта.
Они уже почти вышли в прихожую, когда вдруг услышали крики снаружи. Через секунду в дом ворвались люди, сталкиваясь в спешке, и падая друг на друга.
— Эй! Эй! — крикнула Давн, которую толкали и теснили. Инстинктивно она схватилась раненной рукой за руку парня, который пробегал мимо. Она поморщилась от боли, но не ослабила хватки:
— Что происходит?
Страх в глазах парня сменился внезапным гневом. Затем он заметил полицейскую форму и ответил, задыхаясь:
— Они появились непонятно откуда. Они нападают на людей. Рвут их на части.
— Кто? Спросил Энди.
Парень посмотрел через плечо Давн. Его взгляд упал на слюнявое существо, которое Энди держал за скованные запястья и глаза его широко раскрылись.
— Они такие, как этот. Все они такие, как этот. Затем он в панике убежал дальше в дом.
Энди и Давн обменялись взглядами и стали проталкиваться сквозь уже сокращающийся поток людей к входной двери. Они слышали крики снаружи. Энди до костей пробрала дрожь, когда он услышал несколько отчаянных воплей агонии, которые внезапно оборвались. Толкая арестованного впереди себя, он и Давн вышли из дома — и застыли. Перед ними открылась сцена такой ужасающей резни, что минуту они могли только смотреть.
В передней части сада, метрах в пяти от них, двое мужчин с такими же мертвыми глазами и отвисшими челюстями, как у арестованного, голыми руками рылись в разорванном желудке молодой девушки. Девушка еще дергалась, но помочь ей уже было нельзя. Залитые кровью мужчины горстями вычерпывали ее внутренности и ели их.
Посреди дороги, залитой тыквенно-оранжевым светом уличных фонарей, лежал на животе молодой темноволосый мужчина. Он дергался и всхлипывал, пока пять человек — трое из них женщины — голыми руками рвали, кромсали и ломали его открытую спину.
Другие убийцы толпились возле все еще открытой «Скорой», неуклюже толкая друг друга в попытке добраться до ее содержимого. Энди не видел, что случилось с парамедиком и девушкой с укусом на руке, но он заметил, что руки, лица и одежда большинства нападающих испачканы свежей кровью.
Это продолжалось пока из задней части «Скорой» не выбрался, шатаясь, голый мужчина, пережевывая кусок сырого окровавленного мяса, и Энди вдруг ясно понял, чему стал свидетелем. С ужасом он увидел, что у голого мужчины не только огромная черная дырка в голове, но и то, что через его грудь и живот, от паха до ключицы тянется уродливый Y-образный надрез, который делают в морге при вскрытии трупа. Разрез был зашит черной нитью.
Я смотрю на мертвеца! О, Иисусе, я смотрю на мертвеца! Внезапное осознание этого сразило его, как скоростной поезд и он вдруг заметил и другие странности нападавших. Он заметил, какие они все потрепанные и то, как неуклюже они двигаются. Он заметил, какими больными выглядят многие из них — их цвет лица варьировался в пределах от призрачно-белого до ужасного серо-зеленого. Он заметил, что у одной из женщин, напавших на молодого человека, были черные раковые опухоли на руках и ногах. Он заметил, что в стороне от толпы, теснившейся у «Скорой», стоял, корчась от голода, ребенок без глаз. Он заметил, что у многих нападающих кожа такая сухая и сморщенная, что их рты не могут закрыться и обнажают черные десны и желтые зубы. Он заметил кости, протыкающие плоть, открытые раны, язвы и гниль.
И он заметил запах. Стойкий тошнотворный смрад чумного барака или склепа.
— Нет, — побормотал он, — это невозможно, черт побери.
Потрясенный, он не заметил, как ослабил захват, и арестованный внезапно вывернулся и бросился на него с рычанием, готовый укусить.
— Энди! — взвизгнула Давн, но Энди уже отпрянул назад. Он услышал, как зубы мужчины щелкнули, хватая воздух.
Бывший арестованный снова напал — и те двое мужчин, которые ели девушку (два зомби, подумал Энди с изумлением и страхом) встали на ноги, потревоженные суетой. Они повернули головы. Один из них издал низкий гортанный рев. Из его вялого рта текли кровь и слюна.
Энди отступил вбок, когда зомби со связанными за спиной руками вновь набросился на него. Он выставил вперед руки, чтобы защититься и зомби вцепился ему в пальцы. Тогда Давн оказалась позади существа. На ее лице было выражение отвращения и решимости. Она прыгнула вперед и изо всех сил толкнула зомби. Потеряв равновесие, он отшатнулся в сторону и упал вниз головой в кусты рододендрона.
— Спасибо, — выдохнул Энди, но к ним уже приближались те два окровавленных создания, которые съели девушку. Одно из них было одето в рубашку и джинсы, другое, с окровавленной бородой, куталось в лохмотья погребального савана.
Энди увернулся от удара зомби в рубашке. Он скорее почувствовал, чем увидел, как рука со скрюченными пальцами и окровавленными ногтями метнулась над его головой. Давн схватила его за руку и потащила к воротам.
— Мы должны выйти отсюда, — сказала она.
— Но все эти люди там, в доме…
— Что мы вдвоем можем сделать против такой толпы? Мы должны позвать на помощь.
Энди кивнул, и они побежали к машине. Боковым зрением он увидел, что зомби каким-то образом осознали своими мертвыми мозгами, что они уходят. Они бросили свою еду и, неуклюже пошатываясь, направились следом за новой, еще живой добычей.
Он и Давн увернулись от девушки в зеленом платье с оторванной нижней частью лица; от лысого мужчины в промасленном комбинезоне механика с лицом раздутым от разложения.
Когда они подбежали к машине, Энди нащупал в кармане ключ, вынул его вспотевшей рукой и нажал на кнопку. Он и Давн рывком открыли дверь и запрыгнули в машину. Энди сунул ключ-карту в прорезь и нажал кнопку. Мотор завелся. Вокруг он видел только мертвые лица, пустые и вялые, но оживленные каким-то неотступным идиотским голодом. Когда они выехали на дорогу, он думал только о том, что, как только они вызовут поддержку, он позвонит Гвен. Она и ее коллеги из Торчвуда должны знать, что происходит.
Глава пятая
Тристан Томас положил в свою кружку ложку Хорликса, добавил немного молока и энергично размешал. Он посмотрел на плиту, где в маленькой кастрюльке грелось молоко для горячего шоколада Сары. Его жена страстно ненавидела Хорликс. Она говорила, что у него запах «отрыжки дьявола». Она всегда заставляла Триса чистить зубы сразу после того, как он выпьет его. Фактически она утверждала, что если встанет перед выбором, поцеловать ли собаку в зад или мужа в рот после Хорликса, она, конечно же, выберет собаку.
Они посмотрели фильм с Томом Крузом и Сара уже оттащила свое брюхо наверх, в спальню. Трису все еще трудно было осознать, что через несколько дней у них в семье будет прибавление, крохотное человеческое существо, с которым отныне они свяжут остаток жизни…
Трис задумался над тем, сколько ночей они провели в этом доме, как «пара». Сколько их было до того, как они официально стали «семьей»? До того, как он официально станет «папой»?
Иногда эта мысль пугала его. Иногда он лежал в кровати, глядя на потолок, рядом с Сарой, которая все время шевелилась, и чувствовал себя, что все это слишком для него. Ему казалось, он слишком молод, чтобы стать отцом, сам еще почти ребенок. Как он справится с этим? Что будет делать? Его переполняло ощущение бегущей вперед жизни и того, что дверь, ведущая в его юность и свободу, скоро захлопнется навсегда.
Но утром, при дневном свете, он смотрел на свою красивую беременную жену, женщину, которую он любил, внутри которой рос их ребенок, и он ощущал прилив радости, возбужденно предвкушая чудо.
Чайник и молоко закипели одновременно. Трис налил дымящиеся молоко в любимую кружку Сары и добавил две чайные ложки растворимого шоколадного порошка. Он размешивал его, когда услышал, как жена зовет его по имени. Нет, не зовет — кричит. Всего один слог, но Трис услышал в нем настойчивость с оттенком паники.