зать, чтобы Дильназ была против. С родителями Федора она быстро нашла общий язык. Но ее родители оставались неприступными, как две скалы, не смотря на то, что мать самой Дили была так же славянских кровей, но спустя годы замужней жизни ее ничем нельзя было отличить от татарки – разве что голубые глаза выдавали ее истинную природу.
Только через год, когда дети решили официально пожениться, родители невесты приняли ее выбор. Конечно, это было сложно… И как дальше сложится жизнь сказать предвидеть было попросту невозможно, так как соединялись не просто две разные семьи – два разных народа, две разные религии со своими традициями соединились в одной новой семье.
Зато свадьба, хоть и не такая пышная, как хотелось бы родне невесты, была веселая. Настоящий интернационал: украинско-татарская свадьба, проводимая на русском языке. Как говорится, на зло врагам. На свадебном столе рядом с традиционными блюдами татарской кухни, такими как долма, соседствовали картошка с жаренными грибами и селедочка с огурчиками.
Музыка так же была разнообразная: современная эстрада вперемешку с татарскими мелодиями, под которую вытанцовывали родственники невесты, живо отбивая ритм ногами в духе кавказской лезгинки.
После свадьбы молодожены некоторое время прожили с родителями Федора, а после переехали в отдельный дом, который удалось арендовать у старенькой бабушки, переехавшей к своим детям, за весьма неплохую цену. Дом хоть и был старым, но после наведения порядка и косметического ремонта стал вполне пристойным жилищем.
Из трех семей Кайсаровых-Стрельченко Беду удалось пережить только молодоженам. И даже старенький домик сыграл в их пользу – печное отопление с возможностью готовить на этой же плите, колодец, полная дров поленница и закупленный в начале марта уголь дали свои положительные моменты. К тому же частный дом, он и в Африке – частный дом. При наличии огорода и рук, растущих из нужного места сложно умереть с голоду.
Да и с мертвецами, невесть откуда взявшимися на белом свете, приспособились справляться. Оставалось только привыкать к новым реалиям. И все бы ничего – но недалеко от насосной станции Северо-Крымского канала один предприимчивый дядька со связями в криминальном мире решил организовать рынок, на котором не брезговали торговать и живым товаром. Тогда-то Федор, вернувшийся с очередной вылазки в город, и приказал занавесить все окна плотными покрывалами и не показываться лишний раз на улице без крайней необходимости и уж тем более когда мужа нет дома. Тон, с каким все это было сказано, и выражение лица мужа отбило всякое желание у Дильназ расспрашивать того о подробностях и причинах принятого решения. Только теперь Федор без ружья даже в огород не выходил…. Было страшно.
А сегодня ночью и вовсе непонятно как, наверное, огородами с соседского двора (огороды-то примыкают друг к другу и толком никакой перегородки между собой не имеют), во двор пробрался мертвяк… Торчал посреди двора, вытаращив свои пустые белесые бельмы, пока на него случайно не наткнулась выскочившая за так не к стати закончившимися дровами Диля. Испугалась она тогда страшно, думала даже, что сердечный приступ ее схватит – так сердце колотилось, но выбежавший на испуганный вскрик жены Федор быстро упокоил беспокойника, отправив перепуганную насмерть жену обратно в дом… А сам пока вышел в поленницу, чтобы набрать достаточное количество дров для протопки дома на всю ночь, потому как ночи еще стояли холодные и домишко без отопления быстро остывал, а чтобы заново его протопить нужно было время и лишние дрова, которые тоже не были бесконечными.
Перепуганная до смерти Диля зашла в комнату накапать себе успокоительных, чтобы хоть как-то унять расшатавшиеся нервы, затем вернулась обратно на кухню, дожидаться мужа, как незнакомый голос, раздавшийся за спиной приказал поднять руки и не двигаться. Только сам Бог знает, как женщине не удалось упасть в обморок от испуга. Может, конечно, капли подействовали. Руки, поднятые над головой, предательски задрожали в унисон с коленками, а сердце, казалось, ухнуло в анатомически несвойственный ему район - куда-то в район пяток, заставив кровь предательски замереть в венах.
Незнакомец приказал повернуться. Диля подчинилась. Не в том она была положении, чтобы не послушаться. Ее взору предстало двое мужчин, стоявших по обе стороны от двери, ведущей из кухни в комнату. Один из них невысокий, среднего телосложения, практически мальчишка, целился ей прямиком в лицо из какого-то пистолета, на поверхности которого отражался колышущийся огонек свечи. Второй же – чуть постарше, повыше и более худощавый целился в нее, если ей не изменяет ее девичья память, из автомата.
Что за марка автомата, женщина не знала, ее знаний про оружие хватало только на то, чтобы отличить пистолет от автомата, а уж разбираться в тонкостях названий – это было не для нее. К тому же страх, сковавший все ее естество, не дал бы ей сейчас и собственных родителей узнать.
- Здесь есть еще кто-нибудь? – негромко поинтересовался первый мужчина, пристально глядя на перепуганную Дильназ не по мальчишечьи серьезным взглядом серых глаз.…
23.20. Пригород г.Джанкоя, Крым.Сергей Якименко
- Ты русский язык-то понимаешь? – начиная нервничать, переспросил Серега, хмурясь от того, что женщина застыла как вкопанная и даже и не думала отвечать на его вопрос, только часто-часто моргала, словно вот-вот собиралась разреветься. Еще только слез бабских не хватало. – Ну чего застыла? Говори!
- Д-да… - только и кивнула та, испуганно переводя взгляд с одного незнакомца, забравшегося в ее дом, на другого, всеми силами стараясь удержать слезы, так и собирающиеся в уголках глаз, отчего те неумолимо щипало.
- А чего тогда молчишь, как пленный партизан на допросе? А? – кивнул Алексей, перехватывая свой автомат и корча как можно более устрашающую физиономию. Он, добряк по натуре, сам испытывал некий дискомфорт от того, что приходилось держать на мушке безоружного человека, тем более женского пола. Но дискомфорт дискомфортом, а необходимость этого действия он прекрасно понимал. Тем более, он сам стал невольным виновником возникновения этой ситуации.
Стойкостью и мужеством до «русизэн партизанэн» женщина не дотягивала, поэтому ответила подрагивающим голосом:
- С-спрашивайте.
- От дурра-то стоеросовая… Ей Богу! Так спросили же – есть ли кто дома, кроме тебя?
- Д-да… - часто-часто закивала головой женщина, отчего прядь темных волос, собранных в конский хвост, заправленная за ухо, чтобы не мешала, упала на лицо, начав щекотать нос. Было очень не удобно и щекотно, но хозяйка дома боялась лишний раз вдохнуть, не то чтобы пошевелить рукой под прицелом автомата и пистолета.
Без предварительного скрипа хлопнула наружная дверь, и парни напряглись – кто-то вошел в дом.
- Тихо! – одними губами проговорил Серега и для пущей убедительности продемонстрировал кулак. Кулак был внушительный, размеров не малых - все же не смотря на молодость, Сергей был парнем крепким, поэтому в качестве аргумента убеждения сжатый кулак годился на все сто процентов, да и действовал как в той рекламе говорилось «вместо тысячи слов».
Быстро дернув женщину в сторону стола, Серега спрятался за высокий холодильник, стоящий буквально возле самой двери, ведущей на веранду.
- Сиди тихо… - прошипел Лёха и пошире распахнул дверь, из которой еще несколько минут назад вышла хозяйка дома, и которая так удачно прикрывала его от взгляда человека, который вот-вот войдет в кухню.
Женщина все так же сидела с идеально ровной спиной, словно в роду ее сплошные графья да князья были, не иначе, глядя расширенными от ужаса глазами, полными слез, на спрятавшегося Серегу, который приставив дуло пистолета к губам, только покачал головой.
- Диль, вот, принес!
В распахнувшуюся дверь сначала ввалилась широкая спина с перекинутым через плечо стареньким охотничьим ружьем, а затем и сам обладатель оной, держащий в руках несколько поленьев. Мужчина растерянно глянул на заплаканную жену, пытаясь понять, что же ее так напугало? Ведь мертвяка, забредшего через огород, он упокоил, больше никто их не беспокоил. Так почему она такая бледная, что это заметно даже в неярком свете, испускаемом свечой?
- Эй, ну ты чего раскисла?... – улыбнулся он, но Дильназ только молча сидела с широко распахнутыми глазами, прекрасно видя Серегу, который стоял наизготовку с пистолетом.
Федор аккуратно положил поленья возле печки, поправил съехавший с плеча ремень и заметил колыхнувшуюся тень справа у двери. Он действовал быстрее, чем успел все хорошенько обдумать. Скорее всего, на уровне инстинктов, которые порой срабатывают быстрее, чем возникают правильные мысли в голове.
Прыжком рванув к двери, придерживая правой рукой бьющее по бедру ружье и жалея, что нет времени его снять, он вместо того, чтобы ее распахнуть (как бы сделало большинство, дабы проверить, кто же за ней скрывается), наоборот сильнее придавил ее к стене. И, почувствовав сопротивление, еще сильнее навалился на дверь, пока за ней кто-то не матюгнулся.
Значит, он все сделал правильно, и чуйка его не подвела – в доме был кто-то посторонний …
Федор нервно дернул плечом, сбрасывая ремень и перехватывая ружье, приготовившись выстрелить через дверь. В доме из ружья, конечно, было неудобно стрелять – все же габариты у последнего внушительные, да и звук больно ударит по ушам, но никакого другого оружия, к сожалению, не было.
Он уловил краем уха, как за его спиной раздался едва слышный шорох, а затем все произошло так быстро, что Федор и не понял, как над самой его головой грохнул выстрел, а сам он очутился на полу. Это потом, когда он немного успокоился, то вспомнил, что жена почему-то дико взвизгнула и неимоверным броском повалила его на пол, тем самым спасши его жизнь и вызвав полное недоумение у посторонних. Их Федя заметил только тогда, когда уже валялся на полу. Он было потянулся к лежащему рядом ружью, но голос, раздавшийся сверху, заставил замереть руку, не дав той даже коснуться оружия.