Местные были в шоке.
Ну да и преступление тоже совершили не детское.
Семьям преступников предлагалось в течение дня выехать из домов. Все имущество и хозяйство переводилось в собственность общины или колхоза – кому как проще называть.
– А диты-то! Диты-то пры чому?! – голосила жена одного из подсудимых. – Куды ж я з нымы?!
– А об этом раньше нужно было думать их отцу, прежде чем в чужой дом вламываться! – огрызнулся Марченко, который и зачитывал приговор натренированным голосом, громко, на всю площадь, чтобы все слышали и мотали на ус, что беспредельничать не стоит, не то хуже будет.
– Нэлюди! Извергы! – кричала тетка, суетливо размахивая руками.
Виселицу сколотили быстро, хоть доселе опыта сооружения подобных строений ни у кого не было. Да и откуда ему, этому опыту, взяться? Перед тем как закинуть петлю на шею главному, Иванову надели на грудь табличку с надписью «Убийца». Саму виселицу расположили за селом, возле дороги, чтобы каждый въезжающий мог зреть, что будет, если жить не по-человечески.
Семьи казненных все же выехали из своих домов к назначенному времени – кто к родне перебрался жить, а кто и вовсе в другую деревню собрался переезжать – подальше, чтобы люди не косились и пальцами вслед не тыкали.
Именно это происшествие и суд заставили население Николаевки понять, что теперь совсем другие времена, а утвердиться в этой мысли позволил наезд бандитов. Как и предрекал Константин.
Кстати, Костя со Степаном и Юркой переселились в один из реквизированных домов – все же жить им где-то нужно было, да и домам негоже без дела пропадать. Степан начал было отнекиваться, но Константин быстро его убедил.
А разбойнички, налетевшие на поселок на трех внедорожниках, вели себя нагло – отметелили постовых, забрали у них ружья и потребовали отвести их к главному. Все были с автоматическим оружием, у некоторых пистолеты висели на поясах – «макаровы», что сразу бросилось в глаза. Хорошо хоть дозорные не стали рыпаться, потому как против автоматов с ружьями не попрешь – как пить дать изрешетили бы те мужиков.
Начальство встретило налетчиков в своем кабинете, за столом, в общем, все, как положено, разгребалось с делами насущными, когда в кабинет ввалилось сразу пять человек, оглядываясь по сторонам и хмыкая на висящие на стенах плакаты со слоганами в духе «горячее сердце, чистые руки, холодный разум». Бебешко сразу отметил, что основная толпа ввалившихся – обыкновенные пустоголовые быки, которые сначала делают, а потом думают.
Кроме одного.
Высокий, светловолосый, сероглазый, с тонкими длинными пальцами, одетый в непримечательные джинсы и кожаную куртку, он-то и сделал шаг вперед, подойдя к столу, за которым все еще оставался сидеть подполковник. Глаза у главного были холодные, взгляд – расчетливый и скользкий. Сразу становилось ясно – умный мужик пожаловал в кабинет. Умный и далеко не простой. Опасный.
– Ну что, ты здесь за главного, подполковник? – выверенным до миллиметра движением поправил волосы блондин, от которого так и веяло холодом.
Бывают ведь такие люди, как зайдут – будто холодный ветер подул, аж мурашки по коже бегут. Всякие эзотерики называют это биополем или прочей подобной лабудой…
Вот и этот был из таких, с холодком.
– Ну я. А ты кто такой? – той же монетой отплатил Макар, прекрасно зная, что слабину никак нельзя показывать. Иначе затопчут, как стадо диких носорогов на пути к водопою.
– А я тот, кто будет стоять над тобой, – доброжелательно улыбнулся блондин.
Улыбка была насквозь фальшивой – будто на резиновой маске, заменяющей лицо, растянули рот, взявшись за уголки губ. Глаза так и остались холодными и внимательными, следили за каждым движением подполковника, отмечая малейшие изменения в мимике.
– Не понял…
– А что в моих словах показалось тебе непонятным? – делано удивился пришлый. – Это теперь наша земля.
– Вы что-то перепутали, парни. – Макар выдержал паузу. – Это – наша земля…
– Нет, это вы стали жертвой собственных заблуждений… – Главный оглянулся на своих спутников, и быки демонстративно передернули затворы автоматов. – И я просто обязан теперь вас разубедить в этом. Поэтому повторяю еще раз – теперь эта земля наша. И я советовал бы вам не делать лишних и ненужных телодвижений и при этом выполнять то, что мы говорим. Иначе я ни за что не отвечаю.
Макар Бебешко до хруста сжал зубы, понимая, что эти пришлые могут таких дел наворотить, что сельское отделение милиции, пусть даже и районного центра, просто не в состоянии будет дать необходимый отпор. Слишком мало милиционеров, слишком мало оружия, а с ружьями против автоматов идти глупо. На весь отдел Николаевского района боеспособных мужчин осталось только девятнадцать человек, остальные сотрудники – женщины, от которых толку не имелось нисколько. Разве что собрать специальный отряд ногтепилочного назначения.
Макар поднялся из-за стола, вызвав этим приступ паранойи у быков. Те нервно дернулись, вскидывая автоматы в сторону подполковника, но, не увидев в его движениях ничего опасного для себя, успокоились.
– Что вы хотите? – перешел к сути Бебешко.
– Наши желания просты и в незамысловатости своей изысканны, – чересчур литературным слогом заговорил главный. Он вообще выражался в несвойственной для большинства людей манере. Будто бы был каким-то литературоведом или филологом. – И занимают низшую ступень в пирамиде потребностей Маслоу. Помните такого? Американский психолог, предложивший структурировать иерархию человеческих потребностей…
– Спасибо. Я в институте хоть и давно учился, но учился, а не штаны просиживал. Так что не нужно мне здесь лекций по психологии и социологии. Мне уже одного психолога хватает…
– Ну я рад, что в этих местах остались-таки образованные люди. Поэтому вам как образованному человеку я подскажу, во что выльется наше взаимовыгодное сотрудничество. Так что обеспечение вами для нас нижней ступеньки пирамиды выйдет обеспечением нами для вас ступенечки чуть повыше.
– Еда в обмен на безопасность?
Блондин тихо засмеялся:
– Не совсем… На нижней ступеньке пирамиды помимо еды еще кое-что было… Ну да не буду вас держать в неведении. Нам от вас нужны еда и женщины.
– Чего-о? Не понял.
– Все вы прекрасно поняли. – Покачал головой пришлый.
– А иначе?
– А иначе… вам лучше не знать, что будет иначе. Взгляните в окно. Взгляните, взгляните… – Мужчина приглашающим жестом показал на окно, к которому и подошел Макар Андреевич.
За окном, заехав прямо на пешеходную дорожку, стоял здоровенный джип и еще две машины, возле которых крутилось человек шесть вооруженных парней.
– Так вот, – продолжил блондин, – если вы думаете, что мы бросили все силы на решение вопроса с вашим селом, то глубоко ошибаетесь. Поэтому не испытывайте судьбу. На раздумье мы даем вам… три дня. А потом все зависит от вас. До свиданья, товарищ подполковник.
Обладатель кожаной куртки не спеша развернулся и широкими шагами вышел из кабинета, а вслед за ним последовали его силовики.
Подполковник сверлил взглядом закрывшуюся дверь, пока его не вывел из ступора влетевший в кабинет лейтенант Фомин, который сегодня исполнял обязанности дежурного, а заодно и держал связь по рации с остальными парнями.
– Макар Андреевич! Что это было? Кто это был?!
– Фомин, уймись. Давай в дежурку и передай Ивасюку, Марченко, Федотову и Молотову, чтобы руки в ноги и сюда. Да, еще моих замов высвистай.
– Так а…
– Иди, Фомин, иди от греха подальше! – отмахнулся Бебешко, суетливо ища глазами сигареты, которые, как назло, куда-то запропастились наряду с дорогой бензиновой зажигалкой, подаренной ему когда-то покойной женой.
Все собирались около получаса. За это время Макар успел выкурить полпачки и задымить весь кабинет так, что пришедший Федор Кузьмич – заместитель начальника по общественной безопасности – даже закашлялся и попросил раскрыть форточку, чтобы хоть немного проветрить помещение.
– Ну и что будем делать? – присел на ближайший стул Марченко, которого Фомин успел предупредить о теме будущей беседы. В кабинете уже сидел директор хлебозавода – Александр Петрович Ивасюк, заместитель директора маслозавода – Алексей Петрович, а также Константин Аркадьевич, который занял кресло советника Бебешко, ну и милиционеры, само собой.
– Надо думать, – кратко ответил подполковник милиции. – У них автоматов больше, чем во всем нашем поселке, вместе взятом. Эх, если бы им засаду устроить, то…
– То потом бы они вернулись и как засадили бы нам по первое число и по самые помидоры, – перебил начальника Фомин. – Кто у нас тут воевать будет? Нас только девятнадцать, и то половина… – лейтенант вовремя замолчал, намекая на то, что половина из милиционеров забыла, с какой стороны находится дуло у пистолета. – А местные только для патрулирования и отстреливания медленных зомбаков приспособлены, а так, чтобы воевать… Может, среди молодежи набрать пополнение, особенно среди тех, кто служил в армии… Вон вернулись же парни, и не одни, друзей с собой позвали, да с оружием.
– С оружием-то с оружием, а где пополнение боекомплекта брать? На полноценную войнушку-то не хватит. Ума не приложу, что делать, – в сердцах стукнул кулаком по столу Бебешко, спустив лейтенанту такую наглость.
– Этого и следовало ожидать, – вступил в разговор Костя. – Если до сего момента главной задачей было выжить, то теперь начнется передел сфер влияния. Совсем как в девяностые, только все намного круче и последствия хуже.
– И що вы пропонуетэ[33]? – поинтересовался исполняющий обязанности директора маслозавода. Сам директор еще в первые дни был укушен зомбаком и впоследствии упокоен да похоронен на сельском кладбище вместе с другими почившими.
– А у нас только два выхода – или соглашаться, или героически гибнуть, – вставил свои пять копеек Фомин.
– Или искать третью силу, – поднял голову Бебешко.