- Да че ты прикалываешься? Вот, веришь, мне людей столько не жалко, сколько этих несчастных щенков. Человек – он такая скотина, что сам во всем виноват, а вот животина ни в чем не виновата.
- Да я и не прикалываюсь, - вполне серьезно ответил Доронин. – У нас в анклаве дети есть, так что пусть порадуются. Когда они еще тех рыбок заведут? Разве что бычков с моря.
В общем, спасательная операция длилась больше часа. За это время Шамиль так ухойдокался махать сачком для отлова мальков, что уже и сам не рад был, что подписался на это дело. Зато на выходе было около десятка специальных кульков с плавающими внутри ошарашенными такой быстрой сменой обстановки рыбками.
Гоша и Самсон вновь проявили чудеса флегмантичности и смотрели на придурь командира, решившего вывезти весь зоомагазин, абсолютно философски. Как говорится, из серии «чем бы дитя не тешилось».
Огромный аквариум трогать не стали – там только воды литров триста будет, задолбешься сливать-наливать, а вот те, что поменьше, все же загрузили в подогнанный «Форд Транзит» без пассажирских сидений.
- Во у детишек восторг будет! – хмыкнул водила «Транзита» - дядька лет пятидесяти, помогая закидывать мешки с собачьим и кошачьим кормом.
Магазин вынесли весь, оставив там только вольеры с зомбаками да всякую ненужную чепуху типа все тех же костюмчиков и собачьих игрушек.
А на площади дело кипело: то туда, то сюда сновал народ, таща все, что руки держат. Кто-то из мужиков копался в движке заглохшего «Богдана»[8], другие скручивали сиденья из салона, чтобы увеличить полезное пространство, третьи грузили найденный скарб. Времени уже перевалило далеко за полдень, а стрельба со стороны постов так и не стихала. Конечно, она не была уже такой интенсивной как в самом начале, но раз в пять минут кто-то да стрелял.
Холодильные лари из мясных и колбасных магазинов Доронин приказал пока не брать – электрификация гарнизона оставляла желать лучшего, но он все же сделал пометку в своем блокноте на всякий случай.
По рации передали, что Череп со своими сворачивается и делает ноги – мертвяки чуть было не обложили, а это значит, что вся та толпа теперь может попереть на звуки выстрелов. Загруженные автобусы отправляли в гарнизон практически без прикрытия. Тут ехать-то минут десять, ну пятнадцать… так что понадеялись на авось. После одного из таких рейсов Доронину принесли сложенный вдвое листок с написанным на нем от руки текстом. Прочитав его, Доронин нахмурился и взглядом поискал Бондаренко, не нашел, поэтому вызвал того по рации.
- Что случилось? – запыхался тот.
- Да вот, ответ от морпехов пришел. Ничего конкретного – у них с базами данных какая-то проблема, но около недели назад вояки уничтожили банду работорговцев по наводке одного бывшего мента из Нахимовского района.
- Так что, не до конца уничтожили? - переспросил Бондаренко и тут же задумчиво протянул. – Погоди… Мне те товарищи повадками ментов напоминали, и Сашка тоже говорил, что один из них ему знакомым показался. А батя у Смирнова…
- Да знаю-знаю… Кстати, по поводу бати Смирнова… Как бы ему так сказать, что отец его ну … того…
- Погиб что ли? – сразу же догадался Павел Степанович.
- Ну да. Сердечный приступ.
- А что, Сашка не в курсе? Это как так? – аж удивился Бондаренко, припоминая, что в последнее время от парня все чаще слышались слова, что надо бы отца с матерью проведать, а то давно не видел. А тут вона оно как. – Не нашли время, чтобы сыну сообщить о кончине отца?
- Да откуда я знаю?! Степаныч, ну чего ты ко мне-то пристал? И вообще, давай все же вернемся к нашим работорговцам.
- Вот я и говорю, что как-то странно все это. По поступившим данным, банда уничтожена, а вот кто-то все же у нас тут промышляет. Вывод?
- Ты хочешь сказать, что уничтожили не тех? Да, может, и тех, а эти уже эстафетную палочку перехватили. Или, наоборот, конкурентов заложили. Устранили чужими руками. У, как думаешь?
- Скорее всего что-то около того. В прочем, какая разница кто это? Нас больше интересует, где они базируются? – развел руками Бондаренко. – А вот с этим-то у нас и проблемы.
- А вот теперь читай чуть ниже. – Андрей ткнул пальцем в небольшую приписку.
- Что значит «продал»? – не понял сразу Павел Степанович.
- Вот то и значит. Вот не зря этот тип мне сразу мутным показался, вот не люблю таких скользких… Такому другого подставить – как два пальца об асфальт, не то, что бабу свою продать.
- Погоди-погоди, а откуда дровишки? Откуда эта информация? Вдруг все, что там написано – и не правда вовсе? Надо ведь сперва разобраться, прежде чем шашкой махать. Как думаешь?
- Верно ты все, Пал Степаныч, говоришь, но чует мое сердце, что правда это. Вот просто чуечка у меня. Так что, проводим небольшой допрос с пристрастием, а там и поймем, правду нам передали или нет.
- Ну, в принципе, извиниться и сослаться на недоразумение всегда успеем, в случае ошибки, - предложил Бондаренко.
- Точно. Там вроде Шамиль очень лестно отзывался о «помощнике мэра»? – Доронин нажал на рации кнопку вызова. – Шамиль – Доронину, на связь выйди.
23.00. г. Джанкой, Крым. Федор Стрельченко
Федору на новом месте спалось плохо: заснуть все никак не получалось. Он то и дело ворочался с боку на бок, рискуя разбудить жену, то ему было холодно и он укутывался в одеяло по самый нос, то, наоборот, жарко и приходилось раскрываться. В конце концов, он встал со старенького скрипучего дивана и решил пройтись, покурить, но, заметив огонек свечки на кухне, направился туда узнать, кому еще не спится.
На кухне полуночничал Степан, все так же пребывая в печальных раздумьях.
- Не спишь? – пододвинул к себе табуретку и, усевшись на нее, поинтересовался Федор.
- Ты, я смотрю, тоже, – равнодушно пожал плечами Степа и перевел взгляд на печку, в которой уже догорало брошенное ранее поленце. По кухоньке витал приятный запах древесины, исходящий от стопки поленьев, припасенных на ночное время.
- Есть немного.
Федор помолчал, глядя, как Степа подкинул в печь очередной чурбан, едва не обжегшись о горячий край.
- Хреново мне, понимаешь? – неожиданно выдал Степан, сам не зная, с чего бы это его пробило на откровения с малознакомым парнем. Ладно бы еще с Серегой – тот вроде как свой, а тут – совсем уж посторонний человек, которого без году неделю знаешь.
- Рана? – переспросил Федор, кивая на раненную ногу, но собеседник лишь отмахнулся.
- Если бы… Эта дырка в ноге что? Бахнул обезболивающего и все опять отлично, меня другое беспокоит. Вот как бы ты поступил на моем месте, если бы твоя жена призналась тебе, что изменяла и не раз, что толком никогда и не любила, что вышла замуж, потому что ты был ей удобен? При этом, рыдая просила бы прощения и находилась в рабстве… А ты имел бы возможность ее спасти, но не хотел бы?
- Хм… - задумчиво протянул Федор, обмозговывая заданные условия. – Ну, во-первых, после таких признаний я бы перестал считать эту особу своей женой. Соответственно, все остальное вытекает из этого заключения. Где там и что там происходит с абсолютно чужой мне теткой мне безразлично.
- Вот и я пришел к такому решению, - горестно вздохнул Степан и свесил голову. – Только чувство то ли стыда, то ли совести не позволяют просто так отмахнуться от Катерины. Хоть она и поступила так со мной, а ведь она же живой человек… Ты бы видел ее! Она как будто сломалась. Очень изменилась… Очень.
- Ты вот, паря, погоди… Ты сам-то чего хочешь?
- Ничего не хочу, - покачал головой собеседник Федора. – Хочу забыть все как страшный сон, будто и не видел я ее, и не говорил с ней, и не слышал ничего из того, что она мне сказала. Я же был готов придушить ее собственными руками, и чуть было не придушил. Черт! Быстрее бы убраться уже отсюда.
- Ты иди, спать ложись. Отдохнуть перед завтрашним днем надо…
Степа согласно кивнул и на ватных ногах отправился в зал, где на расстеленных прямо на полу матрасах дрыхли без задних ног его попутчики, только Сереги Якименко было что-то не видать.
Федор какое-то время посидел на кухне, выкурив пару сигарет одну за одной и размышляя над дилеммой, которую ему задал Степан. Федор сам по себе был хоть и добрым человеком, но предательства и измены простить не мог. Для него человек, предавший его, просто переставал существовать, и ни о какой помощи этому человеку после не могло быть и речи – такой уж имел характер. Хорошо это или плохо – это уже отдельный разговор.
Федор кивнул собственным мыслям и, чувствуя, что сегодня уснуть уже не получится, решил почистить ружья, благо руки росли из нужного места.
За делом ночь прошла быстро – даже и оглянуться не успел, как проснулась жена и начала хлопотать на кухне, а чуть позже со двора в кухню вошел Серега с красными от недосыпа глазами и с автоматом в руках.
- Ты чего, уже встал? – поинтересовался он и потер тыльной стороной ладони глаза.
- Я и не ложился толком, - признался Федор, сгребая измазанную ветошь со стола и выбрасывая ее в помойное ведро. – Вот, решил времени не тратить даром и почистить оружие.
- Это правильно, - согласился Серега. – Я на чердаке пост организовал, а то вы, гаврики, до этого и не додумались. Так что я пока пойду прикорну хоть немного, а остальных буди уже… Надо собирать манатки, потому как ночью по соседней улице несколько машин проезжало – жмуриков наших искали, в доме твоем шерстили. Так что вовремя мы оттуда убрались. Еще и вчерашний взрыв не мог не остаться незамеченным.
- Угу, - согласно кивнул Федор, - все же взрыв цистерны – это не хлопок хлопушки, да и Джамиль свой нос на железку всунул. Ты вот что… Иди ложись, а я пока всех растолкаю да проверим, что там да как там. Потому как без предварительной разведки лучше на станцию сейчас не соваться.
- Точно. Тогда я …. а-а-а-а, - непроизвольно зевнул Серега, - пойду. Не будить, не кантовать, при пожаре выносить первым.