Сашка же по возвращению в родные стены сходил в молельню, что оборудовала матушка Юлия в одном из многочисленных кабинетов университета, спасенная из мертвого центра во время одного из рейдов, поставил свечку за упокой отца и за здравие матери с сестрой и, как ни странно, Доронина. После чего проведал грустившего от того, что его не взяли с собой Пашку, рассказав все детали своего путешествия и с удовольствием наблюдая за реакцией приятеля. А после посещения санчасти завалился спать, терзаемый яркими сновидениями из-за чересчур возбужденной нервной системы.
Коньяк быстро закончился, но даже той незначительной дозы, которая выпала каждому из присутствующих, хватило, чтобы почувствовать приятное расслабление и легкое головокружение. Но усталость, бессонная ночь и моральное напряжение до того измотали мужчин, что те начали разбредаться один за другим, пока в кабинете у Андрея не осталось всего трое: он сам, Сашка Черепнев и Павел Степанович Бондаренко.
- Ну что, командир, каково оно? – усмехнулся Бондаренко.
- Что именно, Пал Степаныч? – не понял вопроса Андрей, расшнуровав берцы и с удовольствием закинув ноги на опустевший соседний стул.
- Праздновать победу.
- Да разве ж это победа? Мы легко отделались. Пацанов, правда, погубили ни за грош…
- Ты вот еще начни тут корить себя, - тут же влез Череп, по своей привычке усевшись на подоконник и затянув сигарету, выдыхая дым в приоткрытую щель окна. – Неизвестно, что бы было бы, если бы мы не нанесли превентивный удар.
- Да все понятно, но неприятно. А вообще, мужики, страшно как-то. Не сделали ли мы ошибку? Все же Лобова в расход пустили, и больше он бы нам палки в колеса не ставил…
- Я тебе, Андрюха, вот что скажу… - взял слово Бондаренко. Он, как самый старший из этой компании, волею судьбы оказавшейся в этом месте, мог вот так по-простому обращаться к каждому из мужчин, тогда как к нему всегда обращались по имени-отчеству. - Послушай меня, старого, седого вояку, успевшего побывать по ту сторону закона: то, что твой этот Лобов все заварил, оно понятно, но то, что его так быстро приговорили – подозрительно. Чуется мне, что кто-то из тамошнего генштаба, или как оно сейчас называется, решил подтереть хвосты. И чтобы Лобов не запел, быстренько того убрали. А по поводу «правильно-неправильно» ты не переживай, история рассудит, верный мы выбор сделали или нет. Поживем – увидим…
14 АПРЕЛЯ
10.00. г. Джанкой. Федор Стрельченко.
Федор проснулся от того, что к нему кто-то прикоснулся. Проснулся резко, подскочил с криком, испугав тем самым Дильназ до полусмерти.
- Ты чего? – обиженно распахнула глаза та, после того, как успокоилась и смогла выговорить хоть слово.
- Сон снился дурной… - не веря еще, что проснулся, ответил Федор.- Сильно испугалась?
- Немного. Ты так страшно закричал…
- Прости, моя хорошая. – Федор потер двумя руками глаза и вновь перевел взгляд на обеспокоенную жену. – Который час?
- Да уже начало одиннадцатого.
- Ночи? – сбился со счета времени мужчина из-за плотных покрывал, прикрывающих окна и практически не пропускающих свет, отчего в комнате царил полумрак.
- Да какое там! Дня. – Дильназ кивнула в сторону небольшого окошка, через которое можно было видеть калитку и часть улицы.
- Ох ничего себе… - спохватился Федор. – Что ж ты меня раньше не разбудила?
- Да не хотела тебя тревожить. Ты за последнее время сильно перенервничал.
- Это да. Остальные где?
- Кто где, - пожала плечами жена Федора. – Кто в доме, кто во дворе на веранде сидит, чтобы с улицы не заметили. Девушки отсыпаются. Степан тоже – его рана раскрылась, пришлось перевязку делать. Все же не стоило ему решаться на эту авантюру.
- Это его выбор и не нам его судить.- Пресек начинающееся обсуждение другого человека Федор, от чего жена тут же обиженно поджала губы. Пока мужчины отсутствовали, ей многое рассказала Степанова сестра, отчего у Дильназ сложилось не совсем приятное впечатление о Кате. Да что уж там говорить: она была не в восторге, что подобного поведения девушка оказалась в их компании. Нет, Дильназ не была ханжой, но предательства, в том числе и супружеского, не могла понять. Так что вести задушевные беседы с новыми гостьями, приведенными ночью, она не собиралась. На правах хозяйки дома выделила им спальные места и на том спасибо пусть скажут.
В какой-то момент дом наполнился гулом и шумом – проснулись парни и начали живо собираться и проверять, все ли собрано, все ли на месте, потом все по очереди заходили в ванную комнату, где умывались колодезной, хоть и нагретой на печке водой, поливая себе из пластикового ковшика. В общем, в доме царил непривычный шум-гам, только из дальней комнатушки раздавался воистину богатырский храп Сереги, которому все было нипочем.
Завтракали быстро, понимая, что лишнего времени у них попросту нет – несколько раз оживала рация, которую нашли у незваных гостей. Тех хоть и нашли еще вчера, а теперь судя по разговорам искали самого Федора, логически связав убийство троих мужчин с домом, где их убили. Потому из городка нужно было убираться как можно скорее. Все же их компанию сложно было не заметить в таком маленьком городишке, даже после того, как они изменили место дислокации по настоянию Стрельченко.
Спасенная ночью Катя вела себя непривычно тихо, а вот ее подруга по несчастью, наоборот, радовалась, что ее не выгнали, и всячески старалась казаться полезной, производя при этом больше шума, чем пользы.
В конце концов, когда все уже поели и проснулся Серега, было решено выбираться. Мужчины несколько раз проинструктировали женщин о том, что им предстоит делать (в основном – сидеть и не высовываться, не мешая мужчинам выполнять задуманное) и еще раз повторили, кто чем должен быть занят.
- Так, сестрена, тебе нужно будет вспомнить навыки стрельбы. Потому как у нас бойцов не хватает, - Иван потеребил по светловолосой макушке Наташу, которая тут же согласно кивнула и с готовностью приняла карабин, внимательно слушая и повторяя все, что ей говорили и показывали.
- Я тоже стрелять умею, - выступила спасенная ночью за компанию девушка, представившаяся впоследствии Дашей, но удостоилась только удивленных взглядов, пары нелицеприятных эпитетов и фразы что-то типа «ага, нашла дураков, первому попавшемуся оружие давать… скажи спасибо, что не поперли… ».
Ровно в одиннадцать часов утра, загрузившись в две машины, группа людей выехала в сторону вокзала.
Погода опять преподнесла сюрприз: после вчерашнего небольшого перерыва небо опять начало затягивать облаками.
Иван, что был сейчас за рулем трофейной инкассаторской машины, несколько раз покосился на тучу и с содроганием вспомнил хлюпающую в берцах воду. Мерзкое ощущение, надо сказать. Да и здоровью не способствует, хотя Бог миловал и ни он, ни Серега не заболели. В зеркало заднего вида были видны сидевшие в салоне Федор с женой, о чем-то шепчущиеся… «И ведь странно как,» - вдруг подумалось Ивану Марченко. – «Ведь он мне совсем не понравился изначально. Подозрительным казался, а на самом деле, оказался мужиком довольно неплохим. Пора заканчивать делать преждевременные выводы». Иван покосился на рядом сидевшую Наталью и снова согласно кивнул своим мыслям. Все же весь тот переплет, в который они угодили, произошел только из-за того, что он, не разобравшись, как говорится, потерял планку. И ведь если подумать – ну сколько на свете девчонок со светлыми волосами? Он ведь даже лица той, которую скинули в общую погребальную яму, не видел… Нервы! Что б им пусто было! Так беспокоился о сестре, что готов был в любой мало-мальски похожей на нее девахе увидеть Наташку.
«Эх,» - снова глянул на мирно сидящую рядом сестрену, держащую карабин, для верности зажатый еще и коленями, - «…а ведь еще про отца нужно ей как-то сказать… Ну вот как тут не нервничать?»
Федор, сидевший на сумке со шмотками, вновь начал было объяснять жене, что переехать – это разумное решение, что это лучший выход, как она огорошила его встречным вопросом:
- Я все спросить тебя хотела… Алим обмолвился, что тебя вызывает Джамиль. Какие у тебя могут быть дела с ним? Ты же сам говорил, что с ним никаких дел не имеешь, – глядя исподлобья, негромко поинтересовалась Дильназ.
Федор не сразу ответил. Он старался подобрать слова, чтобы как-то помягче объяснить жене самую главную причину, почему он все же решился перебраться в другое поселение, в прямом смысле слова рискуя головой. Но как ей, доброму и светлому человеку, который никому и никогда не желал зла и, соответственно, того же ждал и от людей, объяснить, что ее муж был вынужден работать на того, кто держал в страхе оставшихся жителей городка?
- Почему ты молчишь, Федор? – словно прочитала его мысли Дильназ. – У тебя секреты от меня?
- Тебе лучше этого не знать, - отстранился Федор и побарабанил пальцами по прикладу автомата, покоящегося на его коленях.
- Почему? Что произошло? – Диля приобняла мужа правой рукой, успокаивающе поглаживая того по предплечью. – Ты никогда ничего от меня не скрывал… А в последнее время… Я ведь тебе ничего не говорила, но в последнее время ты стал каким-то другим.
- Все нормально. Тебе показалось… Тем более, после всех этих событий у всех нервы на пределе. Так чему ты удивляешься?
Попытка Федора отделаться ничего не значащими дежурными фразами потерпела полное фиаско.
- Я удивляюсь тому, - с укором в голосе прошептала Диля, - что мой муж мне врет.
Больше она ни про что не спрашивала, а вот Федор сидел, как в воду опущенный. Да, он врал. Но что ей сказать? Ведь частенько твердят, что лучше говорить правду, чем неумело и явно лгать, но у Федора язык не поворачивался признаться, что он по приказу Джамиля убивал ни в чем не повинных людей. Конечно, убивал не потому что ему это нравилось и он получал от этого удовольствие, даже не потому что Джамиль платил ему – он ничего не получал взамен. Кроме того, что его семью оставили в покое. Ведь именно этот бывший торгаш, понявший, что лучше всего ловить рыбку в мутной воде, и поспособствовал остужению пыла родственников Дильназ, грозившихся избавить ее от постыдного брака с иноверцем. Федора попросту собирались убить, но и саму Дилю преследовала бы та же судьба. И это было самое страшное…