Мы стоим на расстоянии вытянутой руки, то и дело отмахиваемся от комаров.
– Может, две минуты, – наконец говорю я.
Клемент смотрит на меня скептически.
– Я работала над задержкой дыхания. – Только я не уверена, следует ему это говорить или не следует.
– В бассейне?
– Да.
Когда работаешь со спортсменами, нужно быть в курсе всех последних техник тренировок. Не знаешь – будешь выглядеть дурой, если не понимаешь, о чем они говорят. В таком случае они больше не станут тебе верить как физиотерапевту. Я также занимаюсь всеми этими техниками, потому что это интересно мне самой. Еще до того, как это вошло в моду, серферы, катающиеся на больших волнах, учились контролю дыхания, проводили специальные тренировки, чтобы подготовиться к длительному пребыванию под водой после падения с волны. Теперь этим занимаются все: этому учат во время занятий йогой, этому обучаются деловые люди и даже школьники. Касим, Микки и я вместе прошли соответствующий курс – только его это не спасло.
– Когда волны бросают тебя из стороны в сторону – это совсем другое дело, не сравнить с бассейном, – замечает Клемент.
– Это я понимаю. Что включает испытание?
– Не знаю. Каждый раз все по-новому. Но тебя доведут до самой грани твоих возможностей.
– Если ты не хочешь, чтобы я оставалась здесь, почему ты мне это рассказываешь?
Клемент не отвечает. Иногда он смотрит на меня так, что меня это пугает, – на самом деле он смотрит так, словно видит не меня, а кого-то другого.
Я скрещиваю руки на груди.
– Пока ты мне не объяснишь, я ничего не буду делать.
Он издает звук, напоминающий шипение, – он раздражен.
– Последняя девушка, которая участвовала в испытаниях, запаниковала.
У меня в животе все сжимается. Сцена, которая появляется у меня в сознании, безобразна. Кто была последняя девушка? Они же говорили мне, что никого больше не было.
– Я не хочу, чтобы это повторилось, – объясняет Клемент. – Поэтому тебе нужно потренироваться.
– Хорошо! – Я обижаюсь на Микки за то, что не предупредила меня об испытаниях. Они совершенно точно ее чем-то держат.
Клемент показывает мне несколько разминочных упражнений, похожих на те, которые мы делали по время курса по обучению контролю дыхания: два раза выдохнуть, причем выдохи должны быть такими же долгими, как вдохи; три долгих вдоха, затем задержка дыхания. Когда он выдыхает, воздух вылетает у него между зубов со свистом. Я копирую его действия.
Он снова смотрит в сторону деревьев, затем идет в воду, но туда, где мелко. Я с опаской следую за ним.
– Теперь давай под воду, – велит он.
Он тащится от этого? Ведь в мире живет немало больных людей. Я изучающе смотрю на его лицо, но вижу только сильное нежелание заниматься здесь со мной, поэтому я делаю вдох и ныряю под поверхность, на дне усаживаюсь, скрестив ноги. Уши закладывает, они наполняются водой. Из ноздрей вверх бегут маленькие пузырьки, щекочут мне лоб. Волны нежно качают меня, проходя у меня над головой. Я мысленно считаю секунды.
Я погрузилась совсем неглубоко и нахожусь фактически под самой поверхностью, но здесь очень темно, и я ничего не вижу. Клемент в любой момент может опустить руки мне на плечи, я почти жду этого.
Когда я всплываю на поверхность, хватая ртом воздух, он стоит, скрестив руки.
– Одна минута двадцать секунд, – объявляет он.
Судя по его лицу, этого недостаточно. Но секунда по ощущениям воспринимается как две, когда задерживаешь дыхание. Я помню это из того же курса.
– Снова, – приказывает Клемент.
Я делаю еще одну попытку, получается на двадцать секунд дольше.
– А теперь я буду руками удерживать тебя под водой.
У меня перехватывает дыхание.
– Это как при больших волнах, – поясняет он. – Ты не можешь выбирать, когда всплывешь.
Я представляю, как хочу всплыть на поверхность, но не могу. Как, вероятно, пытался Касим.
– Нет.
– Я хочу тебе помочь! – Клемент опять раздраженно смотрит на меня. – Давай я сделаю это первым, хорошо?
Он снимает футболку, скатывает ее в шар и бросает на берег.
– Что? Мне удерживать тебя под водой?
– Да.
У него вздымается грудь и поднимаются плечи, когда он вдыхает воздух.
– Как я узнаю, что ты хочешь всплыть?
– Я буду подниматься, а ты не давай мне этого сделать. Мы всегда можем задерживать дыхание дольше, чем думаем.
Он снова делает вдох и ныряет. Я на ощупь ищу его плечи и нахожу. У меня мгновенно подступает к горлу тошнота. Касим это чувствовал в последние мгновения жизни – давление океана, который удерживал его под водой? Я убираю руки и отступаю назад. Клемент остается под водой. Я мысленно считаю секунды, дохожу до минуты и понимаю, что сама тоже задерживаю дыхание.
Вода мерцает. Я хочу силой вытащить его на поверхность. Я слишком расстроена, чтобы считать дальше.
Наконец Клемент всплывает и хватает ртом воздух. Кажется абсолютно спокойным.
– Почему ты не удерживала меня под водой?
– Не могла.
– Тебе нужно быстро стать более упорной и жесткой, не сентиментальничать, если хочешь здесь выжить. Твоя очередь.
Не думаю, что могу это сделать.
Клемент бросает взгляд в сторону деревьев.
– Mierda![43]
Там кто-то стоит и наблюдает за нами.
Из тени выходит Райан и идет по песку.
– Чем вы занимаетесь?
– А ты как думаешь? – огрызается Клемент. – Волну проверяем.
Сколько времени там стоял Райан? Я жду, чтобы он что-то сказал, но Клемент толкает меня в руку, чтобы уходила вместе с ним. Райан остается на песке, мы вместе идем назад на поляну.
– Напомни еще раз, почему ты мне помогаешь? – спрашиваю я.
Во взгляде Клемента боль.
– Я не хочу, чтобы у меня на руках было еще больше крови.
Глава 27
Когда мы завтракаем, на ветках над нашими головами играют целую симфонию – так поют птицы. Еще рано, небо, проглядывающее между деревьев, желтовато-серое. Микки сидит рядом со мной. Я все еще жду, что она расскажет мне про испытания.
Клемент не разговаривал со мной после возвращения с пляжа. Я слежу за ним уголком глаза. Кровь на руках. Что он имел в виду?
– Пришла пора проводить инициацию Кенны, – объявляет Скай, как только мы заканчиваем завтрак.
Я изображаю удивление. Микки бросает на меня виноватый взгляд. Предполагается, что они не должны предупреждать людей об испытаниях. Это совершенно точно. Тем не менее Клемент меня предупредил.
– Возьми маски, Виктор, – велит Скай.
– Трубки тоже? – уточняет Виктор.
– Да, потом и с ними поплаваем. А то сто лет не занимались сноркелингом[44].
– А мне что брать? – спрашиваю я.
– Солнцезащитный крем и полотенце. – Скай засовывает вещи в рюкзак. – Эй, подойди сюда, дорогой.
У Джека на щеке осталась клякса из солнцезащитного крема. Виктор хмурится, когда она размазывает крем по лицу Джека.
– Все готовы? – спрашивает Скай. – Следуйте за мной.
– Куда мы идем? – интересуюсь я.
– К реке.
Скай совершенно точно находится в гораздо лучшей физической форме, чем я, и мне трудно держать ее темп, несмотря на то, что я регулярно посещаю спортзал. Все остальные молча идут вслед за нами. Тропа разветвляется несколько раз. Не думаю, что раньше ходила в эту сторону. Я пытаюсь запомнить маршрут, но густой подлесок мне мешает – теряется ощущение направления.
– Здесь надо было бы поставить побольше указателей, – говорю я.
– Раньше было больше, – сообщает Скай. – Но мы их передвинули или вообще убрали. Не хотим, чтобы людям было сюда легко добираться.
– И никто их не заменил? Разве в национальных парках нет смотрителей, которые этим занимаются?
Скай бросает на меня взгляд через плечо. Ей забавно.
– Не в этом.
За мои шорты зацепляется кустик ежевики. Я останавливаюсь, чтобы отцепиться от него.
Наконец мы выходим из-под деревьев, взбираемся на берег, покрытый выжженной травой. Внизу в сторону моря течет широкая тихая река. Сегодня сильная облачность, и под таким небом вода кажется темной и мутной.
– По крайней мере, здесь не будет акул, – замечаю я.
– Ты шутишь? – кричит Райан. – Да в Австралии их как раз больше всего в реках.
– Правда?
– Полно тупорылых акул. Их еще называют акула-бык.
Другие кивают.
Джек толкает меня локтем в бок.
– Не беспокойся. Здесь полно рыбы, им есть чем питаться. У нас с ними никогда не возникало проблем.
– По крайней мере, в реке, – добавляет Райан.
До того как я успеваю спросить, что он хочет этим сказать, я вижу стоящего за ним кенгуру.
Остальные почти не демонстрируют возбуждения.
– Их здесь полно, – поясняет Джек. – Думаю, им нравится эта трава.
У нее кенгуренок в сумке! Я просто очарована и припадаю к земле.
– Мило, правда? – говорит Микки.
Кенгуру прекращает есть и неотрывно смотрит на меня. Кенгуренок тоже смотрит из сумки.
Я протягиваю руку.
– А она подойдет ко мне?
– Я их кормила несколько раз, – сообщает Микки.
На некотором удалении прыгают еще несколько кенгуру.
– Просто нужно следить за крупными самцами, – говорит Джек.
– Что? – Я смотрю на него, не сомневаясь, что он прикалывается. Это что-то из серии «Давайте скажем британцам, что у нас тут живут кенгуру-убийцы!».
– Они здесь живут, – говорит Джек.
Райан кивает и добавляет:
– На лапы посмотри. У них острые как бритва когти.
– Но они же не навредят нам? Физически мы от них не пострадаем? – спрашиваю я.
– Известны случаи нападения на людей, – сообщает Джек. – Не здесь, в других местах. Они били людей задними лапами в живот и, по сути, вспарывали его.
Я выпрямляюсь, больше мне не хочется приближаться к кенгуру. С этой стороны реки есть небольшая закрытая бухточка с небольшим песчаным участком. Мы перелезаем через камни и спрыгиваем туда, на песчаный берег. Я сбрасываю сланцы и захожу в воду – только смачиваю пальцы.