Она подходит ко мне с баллоном аэрозоля.
– Побрызгай на себя немного.
– Спасибо. – Я забираю у нее баллончик и вижу царапину, фактически борозду, у нее на запястье – там, где татуировка. – Черт побери, что случилось?
Микки бросает на нее беглый взгляд.
– Наверное, на камнях поцарапалась.
Я поливаю себя аэрозолем. Кожу жжет, я немного обгорела на солнце, а на душе больно от того, что об инициации меня предупредил Клемент, а не она. Микки глубоко увязла с этой публикой. Она сохраняет верность им, а не мне. Надо надеяться, что теперь это изменится, раз я стала одной из них.
– Тебя побрызгать? – спрашивает Микки у Клемента.
– Да, спасибо, – отвечает он и тянет руку за второй рыбиной.
Забавно, что он принимает ее, но не меня. Я смотрю, как она брызгает аэрозолем на его широкие плечи.
– И на ноги. А то они вечно кусают меня за ноги, – говорит он.
Микки хихикает и наклоняется.
– Они такие сочные.
Я решила бы, что она с ним флиртует, если бы не видела, как она проделывала то же самое с Виктором.
Клемент резко дергается, отпрыгивает – Микки его пощекотала? Из-за этого движения его рука с ножом оказывается совсем рядом со мной, и я отпрыгиваю в сторону. Клемент крепко сжимает нож в кулаке и в этот момент встречается со мной взглядом. Я вижу тьму у него в глазах, и она меня пугает, – или мне это мерещится?
Микки поворачивается ко мне, похоже, она совершенно не чувствует возникшее в воздухе напряжение.
– Я собираюсь мыть голову. Ты не хочешь? Я покажу тебе как. Мы стараемся экономить воду.
Мы с Микки по очереди опускаем головы в пластиковый таз.
– О чем вы говорили с Клементом? – спрашивает она, говоря значительно тише, чем раньше.
– Ни о чем.
– Ему нельзя доверять.
Я поднимаю голову из таза и смотрю на нее.
– Что?
Она бросает беспокойный взгляд на другую часть поляны.
– Есть вещи, которые ты не знаешь.
Вода тонкой струйкой течет по моей спине, забирается ко мне в лифчик.
– Какие, например?
Микки легко качает головой.
– Я не могу тебе рассказать. – Я начинаю протестовать, но она меня обрывает: – Просто не сближайся с ним. Эй, нам нужно переодеться.
Я разочарованно смотрю на нее.
– Зачем?
– На церемонию твоей инициации.
Я направляюсь к своей палатке, продолжая размышлять о том, что она мне сказала. Я нахожусь в тупике. Раньше мы с Микки делились всем, все друг другу рассказывали, но, наверное, это цена, которую мне приходится платить за переезд в Лондон. Я вытаскиваю вещи из рюкзака, но, кажется, ничто не подходит. Рубашка с рисунком? Слишком жарко. Черное платье? Мы же не в ночном клубе.
– Что мне надеть? – кричу я.
– Иди сюда, – зовет Микки.
Я заползаю к ней в палатку, где она натягивает через голову серебристое платье с блестками.
Микки что-то протягивает мне.
– Надень вот это.
Я разворачиваю протянутую ею вещь и понимаю, что это белое кружевное платье, которое я и раньше у нее заимствовала.
– Оно очень короткое.
– Кому какое дело? Вскоре будет так темно, что никто не увидит.
– Твоя правда. – Я надеваю платье. – Боже, я поправилась. Вот что значит жизнь в Лондоне. Слишком много еды и недостаточно физической нагрузки.
– Ты очень быстро скинешь здесь все лишнее.
– Микки! Кенна! – зовет Скай.
Мы выползаем из палатки, Микки срывает цветок с ближайшего куста и вставляет мне в волосы. Я обращаю внимание на то, что она обула туфли на каблуках – серебристого цвета, очень подходящие к платью. Они кажутся здесь не к месту, но, с другой стороны, наряд кажется идеальным. Я с трудом сдерживаю смех, только фыркаю, когда ее каблуки так глубоко погружаются в землю, что Микки хватает меня за руку, чтобы не упасть.
Остальные уже собрались вокруг костра. Я вижу их серьезные лица, и мне больше совсем не хочется смеяться.
– Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы принять Кенну в наше Племя, – начинает Скай.
– Добро пожаловать, – произносят они хором, в отсветах огня их лица выглядят жутковато.
На Скай длинное белое платье на тонких бретельках, из-под него торчат загорелые голые пальцы ног. На мужчинах парадно-выходные рубашки: белая на Викторе, резко контрастирующая с его кожей; черная на Клементе; на Райане – с гавайским принтом.
На Джеке бледно-голубая, не застегнута ни на одну пуговицу. Он склоняется к Микки и шепчет ей на ухо:
– Классно выглядишь, малыш.
Мое внимание привлекает что-то блестящее на запястье у Скай. Когда я понимаю, что это серебряный браслет с гравировкой, у меня внутри все сжимается. Это браслет Микки – фамильная ценность, которую ей передала ее любимая японская бабушка, а той, в свою очередь, ее бабушка. Я один раз попросила его надеть, и Микки ответила нет. «Я дам тебе все что угодно, но эта вещь незаменима».
– У нас только два правила, – продолжает Скай. – Первое: никому не рассказывать про Залив. Большинство серферов убить готовы за то, чтобы покататься в таком месте, как это, где так свободно. Волна наша, и мы делаем все, чтобы ее защитить.
– Все, чтобы ее защитить, – хором повторяют другие.
– Правило номер два: мы делимся всем. У нас все общее, – говорит Скай. – И это означает все. Понимаешь?
Все означает то, что я думаю? Остальные кивают. Все смотрят на меня, я тоже киваю.
Когда Скай двигается, подол ее платья подметает землю. Она вытягивает руку в центр круга, над огнем. Все остальные по очереди тоже вытягивают руки, размещают под ее рукой, получается эдакая стопка. Они поворачивают головы в мою сторону, и я понимаю, что они ждут того же самого от меня. Я помещаю свою руку в самом низу, под ладонью Виктора. Она оказывается прямо над пламенем, жар лижет мою ладонь.
– Племя, – говорит Скай.
– Племя, – эхом повторяют они.
Мне жжет ладонь.
– Племя, – повторяю я, отчаянно желая убрать руку.
– Твои сильные стороны – это наши сильные стороны, – продолжает Скай. – И ты будешь их использовать, чтобы помогать Племени. Твои слабости – это наши слабости, и ты станешь работать над тем, чтобы от них избавиться. Ты согласна?
– Да, – отвечаю я.
Ладони снимаются с моих, и я резко отдергиваю руку. Я обожглась? Я прижимаю ладонь к бутылке с водой, наслаждаясь гладкой и холодной металлической поверхностью.
Скай улыбается мне.
– Давайте есть, – предлагает она.
Клемент приготовил паэлью с рыбой. Я наблюдаю за ними, когда жую, и думаю, что положение дел здесь напоминает мне реалити-шоу «Выживший»[48]. Как и там, между членами Племени сформировалась сложная паутина взаимоотношений после каких-то событий в прошлом, о которых я не знаю. Кто-то берет чью-то сторону, кто-то кому-то предан… Клемент пару раз выступал против Скай; он совершенно точно сильный и влиятельный игрок. Вчера Райан объединился с Клементом против нее. Клемент с Виктором дружат, но, если Клемент выступает против Скай, Виктор берет ее сторону. Клемент пытается защитить Джека, который, похоже, стоит ниже в иерархии и пытается любым способом избежать конфликтов. Микки тоже, как кажется, очень не хочет брать чью-то сторону.
Я склоняюсь к Микки.
– Ты дала Скай поносить свой браслет?
Микки смотрит на меня с виноватым выражением лица.
– На самом деле я его вообще ей отдала.
– Ого, – моргаю я.
Вероятно, моя обида так очевидно отражается на моем лице, что Микки смотрит на меня обеспокоенно.
– Прости. – Она ерзает на месте, ей явно некомфортно. – Он ей на самом деле понравился.
Райан поднимает с земли миску.
– У меня есть мангостины.
Остальные одобрительно кивают, он передает миску по кругу. Я про них никогда не слышала. Когда миска доходит до меня, я беру один фрукт. Они маленькие и пурпурные.
– Это яблоки[49]? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает Райан. Его длинные волосы лежат у него на плечах. Похоже, он для разнообразия их расчесал.
Джек поднимает свое яблоко.
– За Скай.
– За Скай, – хором говорят остальные, тоже поднимая свои яблоки.
Забавно, что при этом они смотрят на Клемента, а не на Скай.
Это люди, ведущие здоровый образ жизни и поднимающие тосты фруктами, а не алкоголем. Я не видела никакого алкоголя после появления здесь. Но в последние два года я выпила его слишком много, и воздержание от него пойдет мне только на пользу.
Мангостин хрустит, на вкус вначале кажется кислым, затем какой-то резкий привкус наполняет мне рот. Мне хочется его выплюнуть, но я чувствую, что это будет оскорбительно, поэтому я запиваю его водой.
Джек трет Микки руку.
– Ты замерзла? У тебя «гусиная кожа» появилась. Принести тебе свитер?
– Нет, со мной все в порядке. – Микки отдергивает руку.
Я сама открыто проявляю свои эмоции и склонна к тесному физическому контакту, если состою в отношениях. Если бы я встречалась с парнем типа Джека, то не могла бы постоянно его не касаться. «Гони эту мысль прочь, Кенна».
Чуть позже Райан достает гитару и начинает наигрывать «Милую Джейн» Лу Рида. Виктор подпевает низким голосом; к ним присоединяется Микки. Кажется, что члены Племени расслаблены и счастливы. В отличие от меня. У меня в голове полно вопросов.
– У тебя на самом деле очень хорошо получается, – говорю я Райану, когда песня заканчивается.
– Едва ли, – отвечает он. – Я знаю только одну эту песню.
Мне кажется, я ошиблась насчет него в реке. На меня так подействовал набор для сноркелинга, принадлежавший Элке, что я стала воображать то, чего не было. Райан кажется недружелюбным, но по большей части это объясняется робостью.
– Я до сих пор не могу поверить, что это место только ваше, – признаюсь я. – Другие люди должны о нем знать. Например, кто был здесь и уехал. Разве они никогда не возвращаются?
– Сюда никто не приезжает, – говорит Скай. – Больше не приезжает. Поэтому никто и не уезжает.