росить.
– Как это работает? Я имею в виду твой фиктивный брак.
Она резко поворачивается ко мне и пронзает меня взглядом.
– Я приглашена на свадьбу?
Выражение ее лица смягчается.
– Конечно.
– Я могу принести фиктивный подарок?
Она улыбается.
– Нет. Только настоящий.
– Дай мне подумать… Я могу подарить тебе искусственные цветы. Или фальшивые драгоценности. Что-нибудь пластиковое из магазина, где все товары стоят один фунт. Здесь есть магазины «Фикс-прайс»?
– Есть, где все товары стоят один доллар.
– Но если серьезно, как это все происходит?
– Мы получаем соответствующее свидетельство в отделе ЗАГС и живем дальше, как жили. Делов-то. Ничего сложного, ничего серьезного. Именно поэтому я и не приглашала тебя заранее.
– Скай что-то говорила про то, что вы тут всем делитесь. – Я чувствую себя неловко, задавая следующий вопрос: – В Племени и партнерами делятся?
– Иногда.
– Серьезно? – Больше всего меня удивляет то, что Микки, похоже, нормально к этому относится.
– У Скай было на самом деле несчастливое детство. Она ушла из дома в шестнадцать и много лет не разговаривала со своими родителями.
Похоже на Райана. Но существование в этом маленьком пузыре здесь, вдали от дома и людей, которых волнует их судьба, – это ненормально. Я отмечаю про себя, что мне нужно спросить других про их семьи. Наверное, некоторые все-таки скучают по дому.
– Скай говорит, что Племя теперь стало ее семьей, – продолжает Микки. – Поэтому ей пришла в голову идея делиться всем, даже партнерами.
На несколько секунд я задумываюсь о взаимоотношениях Микки и Скай. Я не уверена, что их можно назвать дружбой. Вот у нас дружба: между нами с Микки нет никакой физической привязанности – мы просто тепло относимся друг к другу и вместе веселимся. Но Скай мало смеется, с ней не особо-то повеселишься. Скорее Микки делает то, что хочет Скай, а Скай награждает ее, раздавая какие-то милости или по крайней мере не наказывая ее.
В любом случае если Скай прикажет прыгнуть, то Микки спросит, с какой высоты.
Наверное, Микки чувствует мое неодобрение, потому что ныряет, а потом снова появляется на поверхности.
– Вода такая теплая, – говорит она.
– Да, она понравилась бы Касиму, правда? Ему даже не пришлось бы надевать гидрокостюм. – Я вздыхаю. – Боже, как мне его не хватает.
– О, прекрати. Вспомни, как вы скандалили, когда тебе хотелось покататься в каком-то опасном месте. У вас были жуткие конфликты.
– Не жуткие.
– Он тебя сдерживал, – виновато смотрит на меня Микки. – Ты сама мне это говорила.
Она права: я на самом деле сильно раздражалась, когда он это делал.
«Я не хочу тебя потерять», – обычно говорил он. Или: «Я забочусь о тебе».
По большей части я не обращала внимания на его слова и все равно отправлялась кататься, но он зарождал во мне сомнения, которые жили в дальней части сознания, он их усиливал, иногда в такой степени, что я сдавалась. Но мне не требуется, чтобы Микки каждый раз об этом напоминала.
– Прости, – говорит она. – Но ты его идеализируешь. Не думаю, что это поможет.
Я гневно смотрю на нее. Мои драгоценные воспоминания – это все, что у меня осталось от него, а теперь, если сравнить наши отношения с книгой, уголки уже кажутся потрепанными, загнутыми, страницы желтеют и покрываются плесенью. Такая книга подходит только для мусорного ведра. Микки превращает мои воспоминания в мусор. Его пытается смешать с мусором.
– Тебе следует попробовать поговорить со Скай об этом, – советует Микки.
– Ты идеализируешь Скай, – отвечаю я. – И я не знаю, поможет ли это. Вот эта чертова татуировка!
Я вижу обиду в глазах Микки. Она разворачивается и быстро уплывает вдаль, плывет кролем. Я иду по мелководью, затем по песку и не оглядываюсь назад.
Когда я пробираюсь сквозь подлесок, у меня в голове проигрывается сцена. Мы с Микки и Касимом стоим на скалах в Девоне[56], время после полудня, наблюдаем, как разбиваются волны под нами. Этот серф-спот называется Точкой Разрушения. В воде только два серфера. Мы с Микки несколько раз в прошлом катались в этом печально известном месте в Девоне, но в тот день ей не хотелось – волны были слишком большими.
– Не возражаешь, если тебе придется меня подождать? – спросила я.
Она не возражала, поэтому я сбросила свой серфборд вниз со скалы и прыгнула вслед за ним. Волны на самом деле оказались большими, чуть больше, чем я думала, но каждый раз, когда я ловила волну, у меня по телу внутри разливалась удивительная смесь страха и возбуждения. Я думала, что Касим будет фотографировать, но он просто наблюдал за мной, скрестив руки. Он находился слишком далеко, и я не видела выражение его лица.
Я не знаю, чего ожидала. Что произведу на него впечатление? Он будет мной гордиться? Ничего подобного. Он был в ярости.
– Ты считаешь, что я хочу на это смотреть?! – заорал он, когда я вышла из воды. – Нет, не хочу! Я думал, что ты умрешь!
Чувствовала я себя отвратительно, но знала, что не задумываясь сделала бы это снова.
– Прости, что напугала тебя.
– Посмотри! Ты порезалась!
По моим голеням струилась кровь. Ступни тоже болели.
– Я всегда режусь, когда катаюсь здесь. Все здесь получают порезы. Ракушки тут очень острые.
– Почему ты спрыгнула со скалы?
– Это единственный способ зайти в воду. Или нужно с пляжа грести вокруг всех скал, а это несколько миль.
Он еще много раз пытался меня остановить, не дать мне кататься, когда считал это слишком опасным, но я всегда все равно каталась, несмотря на его протесты. После его смерти я винила себя, свой эгоизм, ругала себя за то, что заставляла его бояться за меня. Если ты состоишь с кем-то в отношениях, этот человек имеет право останавливать тебя, не позволять тебе делать опасные вещи. Или не имеет? Я все еще с этим не разобралась.
Глава 39
На поляне Райан чистит барбекю. Я беру губку из ведра. Руки у меня болят после серфинга, но для того, чтобы избавиться от моей злости, мытье барбекю очень подходит. Я даже не уверена, на кого больше злюсь: на Микки, Касима или себя.
Райан поднимает голову, и на его лице появляется такая редкая улыбка.
– Волны хорошие сегодня были?
Злость понемногу уходит.
– Да. Я все еще не могу поверить, что больше сюда никто не приезжает.
– Ну это не совсем так.
– Что ты имеешь в виду?
Судя по виду, он уже жалеет, что это сказал.
– Джек привозил сюда девушек.
У меня в голове звонят предупреждающие звоночки.
– Правда?
Райан видит мое лицо и пытается дать назад.
– До встречи с Микки. Просто на выходные. Но мы тут устроили большой скандал после первого случая, поэтому в дальнейшем он уже стал следить, чтобы они не знали, где находится это место.
Я стараюсь говорить легким тоном:
– Но они ведь знали, хотя бы примерно? Сколько часов ехать к северу от Сиднея и что тут есть поблизости?
Теперь Райан на самом деле волнуется.
– Нет, потому что он им что-то давал.
– Что ты имеешь в виду?
Он переминается с ноги на ногу.
– Он что-то подмешивал им в питье перед отъездом из Сиднея.
Губка выскальзывает из моих рук. Мне кажется, что температура воздуха резко опустилась на десять градусов.
– Ты хочешь сказать, что он давал им что-то запрещенное?
Райан переводит взгляд с моего лица на деревья.
– Нет, просто таблетку снотворного.
Я неотрывно смотрю на него. Он совершенно точно не понимает, что это преступление.
Райан пожимает плечами.
– Они были иностранными туристками, которые впервые приехали в Австралию, собирались путешествовать здесь с рюкзаками. Он давал им понять, что едет на юг, а не север, и они понятия не имели, что это не так. Когда им здесь надоедало, он отвозил их обратно в Сидней.
– И перед поездкой назад он им снова что-то подмешивал?
– Угу. – Райан складывает руки на груди. – Нам нужно сохранить это место.
– Но он же мог давать им все что угодно! Например, таблетки для изнасилования на свидании[57]. И кто знает, что он с ними делал, пока они были одурманены?
– Ах, прекрати. Ты же знаешь Джека. Изнасилование на свидании – не его стиль. Да он как магнит приманивает цыпочек. Эти девушки просто висли на нем.
Он не читает новости? Наверное, нет, если никогда отсюда не выезжает. Он просто оторван от реальности. Столько людей попадалось именно из-за неправильного понимания тех же самых вещей.
– Сколько их здесь было? – спрашиваю я.
– Две или три.
Во мне закипает ярость. Джек моет ноги под краном. Я иду к нему.
– Райан только что сказал мне, что ты подмешивал снотворное женщинам, которых привозил сюда.
Джек открывает рот, смотрит на меня, переводит взгляд на Райана, который стоит за мной и явно чувствует себя неловко. «Я не такой плохой человек», – говорил он мне. Ублюдок. Я рада видеть, как он смущается. И ему следует смущаться!
Микки знает, что ее жених подмешивает снотворное людям? Она уже почти здесь, идет по тропинке. Я попытаюсь все смягчить, но только после того, как разберусь с Джеком.
– Что ты им давал?
Кажется, Джек забавляется, видя мою злость.
– Успокойся. Это была только таблетка снотворного.
– Общий сбор! – кричит Скай.
Я еще не закончила с Джеком, но он направляется к костру, где находится Скай. Я с неохотой иду за ним, продолжая мысленно прокручивать признание, сказанное беспечным тоном.
– Сегодня вечером мы проведем оздоровительный ритуал, – объявляет Скай.
Уже почти стемнело. Она вручает каждому из нас по короткой свече, затем гасит костер.
– Нам всем приходилось делать что-то, чем мы совсем не гордимся, – говорит она. – Вещи, которые отравляют нас изнутри и из-за которых ослабевает наш дух.