– Видишь? Вот что происходит, когда ты привозишь сюда новых людей!
– Ты – полный придурок! – заявляет Райан Джеку. – Если они приведут сюда полицию…
Танит делает шаг в направлении Джека.
– Ты его взял? – громко спрашивает она.
Все остальные замолкают. Я вспоминаю, как Джек водил руками по всему телу Танит, вроде бы убивая «комаров». У Джека болит спина. Может ли он быть в таком отчаянии, что ему приходится заниматься карманными кражами, чтобы найти наличные на покупку обезболивающего?
Джек поднимает руки, как бы заявляя о своей невиновности, но я в ней не уверена. В конце концов, это он подмешивал снотворное какой-то несчастной женщине и, похоже, совсем не понимает, что это плохо.
Танит немного сбавляет обороты.
– Если это не ты, то я понятия не имею, что с ним могло случиться.
Джек смотрит ей прямо в глаза.
– Да я никогда не стал бы это делать.
Внезапно во взгляде Танит появляется неуверенность, словно она ожидала от Джека признания, что бумажник у него.
– Мы заехали на автозаправочную станцию по пути назад, но никто не отдавал им бумажник. А там я доставала его в последний раз. Я просто подумала…
Джек холодно кивает.
– Я все понял, но, как я уже сказал, я никогда не стал бы это делать.
Танит и Шаннон переглядываются. Я чувствую, что они верят ему. Но что они могут сделать? Воцаряется неловкая тишина.
Танит делает широкий жест рукой, словно пытаясь охватить все это место.
– Неплохая лагерная стоянка.
Шаннон радостно улыбается.
– Как волны?
Никто не отвечает, и я чувствую себя ужасно. Они кажутся хорошими людьми.
– Чуть раньше были отличные, – говорю я.
Скай смотрит на меня ледяным взглядом.
Я ее игнорирую.
– Докуда вы в конце концов доехали?
– До самого Солнечного побережья, – отвечает мне Шаннон. – И тогда мы поняли, что у нее пропал бумажник, нам пришлось заказывать новые банковские карты и ждать, пока их нам пришлют по почте. Это было долго. – Она поворачивается к Танит. – Нам нужно забрать палатку из джипа, пока еще не слишком поздно.
– Вы не можете поставить ее здесь, – заявляет Райан.
– Почему нет? – спрашивает Шаннон.
– Вначале нужно согласовать это с парковым смотрителем.
Шаннон достает телефон.
– Здесь нет сигнала. Так как нам это сделать?
– Это нужно делать заранее, – вставляет Скай.
Мне очень некомфортно. Волны не принадлежат Скай, Райану или кому-либо еще.
– Если придет смотритель, мы заплатим, – объявляет Шаннон. – Если нет, заплатим по интернету, как только уедем.
– Смотритель – редкостный придурок, – говорит Скай.
Шаннон скрещивает руки на груди и объявляет тихим, но твердым голосом:
– Мы проделали весь этот путь, и ничто нас не остановит. Мы будем здесь кататься.
С этими словами женщины направляются назад, туда, где стоят машины, возвращаются со спальными мешками и палаткой.
– Они не будут здесь серфить, – заявляет Виктор.
– Прекрати, – говорит ему Джек. – Две телки. Кому они помешают?
– Ты шутишь? – смотрит на него Скай. – Если завтра будут такие же трубы, как сегодня, они начнут названивать всем своим друзьям, как только уедут отсюда, и будут рассказывать, как здесь хорошо.
– А на следующей неделе здесь будет половина Канады, – добавляет Райан.
Клемент кивает, но ничего не говорит.
– Так что мы будем делать? – спрашивает Виктор.
Девушки пытаются поставить палатку, но уже слишком темно. Я иду помочь.
– Кенна, правильно? – уточняет Танит. – Давно занимаетесь серфингом?
– Почти двадцать лет, – отвечаю я. – А вы?
Я рассказываю им про Корнуолл и про мою работу со спортсменами; они рассказывают мне про серфинг в Канаде. Когда мы болтаем, я чувствую висящую в воздухе опасность, что-то подобное подводному течению. Когда напряжение становится невыносимым, я возвращаюсь к остальным.
– Мы должны от них избавиться, – заявляет Райан.
– Не беспокойся. Избавимся, – отвечает Скай.
Внезапно мне приходит в голову мысль: а не опасно ли этим женщинам оставаться здесь? Джек у барбекю. У меня внезапно мурашки бегут по коже, когда он берет в руки две чашки и несет их канадкам. Он же не станет это делать, правда? Но я не могу рисковать.
Я спешу к нему, притворяюсь, что подвернула ногу, и врезаюсь в него. Столкновение получается более сильным, чем я рассчитывала. Чашки летят в сторону; Джек падает на землю.
– Какого черта? – орет он.
– Прости, пожалуйста, – говорю я.
Когда он поднимается на ноги, я вижу, что его лицо искажено от гнева.
Я изображаю смятение и расстройство из-за перевернутых чашек. На дне одной осталась жидкость, запахом напоминающая горячий шоколад.
– Я сейчас все сделаю, – предлагаю я.
– Я сам сделаю, – отвечает Джек.
– Я настаиваю.
Я мою чашки, снова подогреваю молоко и несу их девушкам, которые ужинают бутербродами и картофельными чипсами. Возможно, у меня паранойя. Но несмотря на это, я считаю, что мне следует их предостеречь. Однако Джек и Скай постоянно маячат поблизости, они слишком близко, чтобы я могла что-то сказать.
Глава 52
Меня будит какой-то жужжащий звук. Насекомое? Я вглядываюсь в темноту, готовясь выпрыгнуть из спального мешка, но затем понимаю, что именно это был за звук. Расстегивали молнию на палатке. Хотя теперь я слышу только волны, которые бьются о берег. Мне показалось?
Треск ветки, на которую наступили. Еще чуть дальше расстегивают полу на другой палатке, спустя мгновение – тихие голоса. Это канадки? Снова тихие звуки, словно что-то двигают. Или кто-то двигается. У меня перехватывает дыхание. Я тянусь к молнии на своей палатке, веду ее вверх так тихо, как только могу, но теперь слышу только летучих мышей.
Вероятно, кто-то только что ходил в туалет. Но когда я снова начинаю погружаться в сон, я слышу шаги человека, возвращающегося оттуда, куда он ходил. Я переворачиваюсь на живот и выглядываю в проем у самого низа молнии. Полная темнота, как я и ожидала, но я слышу, как кто-то забирается в свою палатку и застегивает молнию.
Я знаю, чья это палатка.
Клемента.
Когда я просыпаюсь в следующий раз, снаружи уже светло. Я вылезаю из палатки, и у меня внутри все опускается. В том месте, где канадки поставили свою палатку, пусто.
Клемент жарит яичницу с беконом на барбекю. Никого из остальных не видно.
Я иду к нему и чувствую себя ужасно из-за того, что не вылезла из палатки ночью.
– Где они?
Клемент поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
– Уехали.
– Что ты с ними сделал?
Он моргает.
– Что, по-твоему, я сделал?
– Я не знаю. Поэтому и спрашиваю. Я слышала, как ты ходил ночью.
– Ты меня в чем-то обвиняешь?
Бекон подгорает, я это чувствую.
– Ты специально говоришь уклончиво или тебе есть что скрывать?
По его лицу ничего невозможно определить. Почему он меня так бесит?
Открывается молния, и Скай высовывает голову из своей палатки.
– Что происходит?
– Ничего.
Клемент спокойно раскладывает бекон по тарелкам.
– Они уехали? – спрашивает Скай, кивая на то место, где стояла палатка канадок.
Кажется, она искренне удивлена. Или она прекрасно умеет лгать.
– Да. – Клемент выразительно смотрит прямо на меня. – Им здесь не понравилось.
Микки выходит из своей палатки. Судя по выражению ее лица, я понимаю, что она слышала часть разговора.
– Хочешь яичницу с беконом, Микки? – спрашивает Клемент.
– Да, спасибо. – Моя подруга вопросительно смотрит на меня.
«Потом», – говорю я одними губами.
Мы едим в тишине. Всем неловко.
– В чем дело? – тихо спрашивает Микки, когда мы с ней моем тарелки.
– Я ночью слышала, как Клемент вставал вместе с канадками, – отвечаю я. – Я боюсь, что он… что-то с ними сделал. – То, что я произношу это вслух, кажется безумным.
– Как, например?
– Не знаю. Угрожал им. – Или хуже.
– Давай прогуляемся, – предлагает Микки. – Посмотрим, на месте ли их джип.
Клемент отправился на пляж, чтобы посмотреть, какие сегодня волны, Скай занимается йогой, никто больше пока не встал, поэтому мы с Микки незаметно проскальзываем на тропу. Вокруг летают и жужжат насекомые. Я машу руками, когда они подлетают слишком близко.
– Я уверена, что с ними все в порядке, – заявляет Микки. – Я не верю, что он мог с ними что-то сделать.
– А я больше не знаю, что думать. Скай, похоже, считает самоубийство жены Клемента подозрительным.
Микки бросает взгляд в мою сторону.
– Она и мне это тоже говорила.
– Затем Элке. Слишком много невезения и злого рока для одного парня.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – кивает Микки. – Я именно так отреагировала, когда увидела объявление о ее исчезновении. Мне он нравится, но он со своими тараканами.
– Как ты думаешь… – Я бросаю взгляд через плечо; мне не хочется заканчивать это предложение.
Микки тоже оглядывается через плечо.
– Возможно, это звучит смехотворно. Но у него виноватые глаза.
Из кустов впереди доносятся звуки драки. Я вскрикиваю, когда крупная птица перебегает перед нами дорогу. Она уродливая внешне: черная, жирная, с красной головой, перья вокруг шеи желтые, когти острые.
– Кустарниковый большеног, – поясняет Микки.
– Они кусаются?
– Нет.
Я ударяю кулаком по воздуху.
– Наконец хоть кто-то, кто не кусается.
– Да прекрати ты, все не так плохо.
– Я уже привыкаю. Прошлой ночью у меня в палатке летал комар, все время пищал. Но я так устала, что просто накрыла голову полотенцем и заснула.
У Микки под глазами мешки, пусть и небольшие.
– Ты выглядишь усталой. Опять снился кошмарный сон? – спрашиваю я.
– Да.
Я не думаю, что эта терапия страхом ей помогает. Когда мы доходим до места парковки, я снова вспоминаю о канадках. Желтого джипа там нет. Это немного успокаивает, но вчера вечером они планировали сегодня здесь кататься. Так как Клементу удалось убедить их от этого отказаться?