– Спасибо.
Я иду в палатку, беру деньги, и он убирает их в карман шорт.
– Как ты доберешься до аэропорта? – спрашиваю я.
Райану явно не нравится этот вопрос: судя по выражению его лица, он не хочет отвечать.
– Точно так же, как добрался сюда. Пешком до шоссе, там поймаю попутку. Но я не хочу, чтобы они знали, что я уезжаю, поэтому тихо ускользну ночью.
Он исчезает в гуще деревьев, а я гадаю, не было ли это хитростью, сложным планом по выманиванию у меня денег? Куда он пошел? Я оглядываюсь, проверяя, не смотрят ли на меня остальные, и решаю последовать за ним.
Его голубая футболка хорошо видна в сумерках среди деревьев. Он направляется к скале. Я немного отстаю, когда он добирается до ограждения. Там он садится на корточки. Я не вижу, что именно он делает, только то, как вынимает деньги из кармана. Затем он обеими руками тянется вниз, за край скалы. Примерно через минуту он выпрямляется и возвращается тем же путем, то есть идет на меня. Я как раз вовремя ныряю в кусты.
Удостоверившись, что Райан ушел, я направляюсь к ограждению. Мне страшно через него перелезать – ведь, в конце-то концов, на табличке написано, что здесь эрозия почвы, да и видно, как обрушаются камни. Поэтому я ложусь на землю и ползу вперед, пытаясь рассмотреть, что же он сюда положил. Далеко внизу ревут и ударяются о берег волны. В нескольких дюймах от края в скале есть дыра. Я ее не вижу, но чувствую. Я запускаю туда руку, надеясь, что там нет пауков, и чувствую гладкий холодный металл. Я достаю этот предмет – небольшая прямоугольная жестяная коробка из-под печенья.
Я немного отступаю назад и открываю ее. Внутри лежит толстая пачка денег. В отличие от остальных членов группы у Райана нет машины, в которой он мог бы запереть свои ценности, поэтому вполне разумно, что он хранит все здесь, а не рискует оставлять их у себя в палатке. Под наличными лежат банковская карта, срок действия которой истек месяц назад, и два паспорта, один синий, второй цвета бургунди. Первый – это американский паспорт на имя Райана Хиггса. При виде второго у меня перехватывает дыхание. «Deutschland. Reisepass». Немецкий паспорт.
У меня дрожит рука, когда я его листаю. Вначале я нахожу страницу с фотографией. Молодая блондинка. Имя и фамилия:Элке Хартман.
Я в шоке чуть не роняю его. Отступаю от края скалы, сжимая паспорт в руке, и в голове появляются самые мрачные выводы. Райан сохранил ее паспорт как трофей после того, как убил? Я содрогаюсь, вспоминая выражение его лица, когда он давил муравьев. Ему требовались деньги. Может, он убил ее, чтобы ограбить? Мне на плечо падает лист, я подпрыгиваю.
«Думай логически», – приказываю себе. Я делаю глубокие вдохи, пытаясь найти какую-то невинную причину, объясняющую, почему паспорт Элке у Райана. Может, Элке обронила его, а Райан нашел во время своих прогулок по лесу после ее отъезда? Но если так, то он, конечно, показал бы его остальным. Похоже, они не знают, что ее паспорт у Райана, или он не стал бы хранить его здесь.
Низкорослые деревья на вершине скалы кажутся чудовищами. Я не хочу здесь оставаться – Райан может вернуться в любой момент.
У меня перед глазами появляется залитое слезами лицо матери Элке. Этот паспорт вполне может оказаться всем, что осталось от ее дочери. Если я положу его назад, он может исчезнуть, как и она сама. Я убираю паспорт в карман и спешу вниз по тропе. Покажу его Микки и послушаю, что она скажет. Что, по ее мнению, мы должны делать?
Но на поляне пусто, когда я туда возвращаюсь. Остальные, вероятно, отправились спать. Я забираюсь в свою палатку и лежу там, паспорт впивается в мое бедро. Я гадаю, не сделала ли ужасную ошибку.
Глава 57
Я тихо и неподвижно лежу в своей палатке, жду, когда заснут остальные. Кенна видела записку, которую я ей оставил? Она не прекратила любопытничать, задавать вопросы и баламутить воду. Я каждый раз волнуюсь, когда разговариваю с ней, чтобы не сболтнуть лишнего.
В любом случае теперь у меня столько денег, сколько нужно (по крайней мере, больше мне из здешних обитателей не вытянуть), поэтому я сматываюсь отсюда. Когда я уже не сомневаюсь, что остальные спят, выползаю из палатки и спешу по тропе к скалам, чтобы забрать свою жестяную коробку.
Небо сейчас темно-синего цвета, в тени деревьев абсолютно темно. Не знаю, почему я рассказал Кенне про Аву; я не говорил этого никому из остальных. Это просто вылетело из меня! Тем не менее получилось не так плохо, потому что именно из-за этого она выдала мне сотню баксов. Хоть она меня и раздражает, ее трудно не любить, потому что она, похоже, на самом деле беспокоится. Ей не все равно. Но моя история не так и сильно ее тронула – она дала мне всего сотню баксов, а я видел еще несколько сотен у нее в кошельке.
Несмотря на то, что я сказал Кенне, я не поеду домой, хотя сильно хочется увидеть Аву. Я не могу рисковать – меня же могут посадить в тюрьму. В Австралии много других пляжей. Я найду приятное тихое место, где ничего не происходит.
Вылетая из США, я вез с собой двадцать тысяч долларов наличными. Ясно, что я не мог оставить эти деньги в палатке. Дыра в скале, неприметная и сухая, казалась в начале моего пребывания здесь самым лучшим вариантом. Теперь у меня осталось всего три тысячи. Я очень умело растянул свои средства на такой долгий срок – по большей части благодаря Микки.
Я ныряю за ствол дерева и прислушиваюсь, не идет ли кто-то за мной. Никого; только птицы, листья и океан. Я здесь нервничаю. Снова оглядываюсь, чтобы удостовериться, что я один, прежде чем склониться над краем скалы и запустить руку в дыру.
Далеко внизу волны бьются о камни. Моя рука шарит по пустому месту. Где моя коробка с деньгами? Живот неприятно стягивает – будто я свалился с края и стремительно падаю вниз. Мои деньги – их нет! Это трагедия. Кто, черт побери…
Мои пальцы касаются холодного металла. Но я не заталкивал коробку так глубоко. Кто-то ее подвинул. Деньги все еще там? Я пытаюсь вытащить коробку, ногти болезненно задевают камень, когда я стараюсь ухватить гладкий металл, а у меня это не получается. Коробка застряла, мне ее не вытащить. Проклятье! Шансы на то, что деньги все еще там, почти равны нулю, но мне нужно проверить, поэтому я продвигаюсь еще немного вперед и спускаюсь на несколько шагов вниз.
Наконец я ее вижу: она блестит серебристым боком в темной дыре. Камни царапают костяшки моих пальцев, когда я высвобождаю коробку из отверстия, в котором она застряла. Теперь она двигается, и я могу ее вытащить, но мне нужны две руки, чтобы ее открыть, поэтому я упираюсь пальцами ног, фактически зарываюсь ими, чтобы иметь твердую опору. Я пачкаю коробку кровью, когда снимаю крышку.
Почти не дышу. Если она пустая, я не знаю, что делать. Крышка снимается и… я вздыхаю с облегчением. Деньги все еще там. Когда я достаю их, чтобы пересчитать, на коробку падает тень.
Я смотрю вверх и вижу стоящего там человека. К тому времени, когда я начинаю понимать, что происходит, чужие руки давят мне на плечи и толкают назад.
И я падаю…
Глава 58
Меня будит крик – долгий и громкий. Микки!
Я вылезаю из спального мешка. Вылетаю из палатки и врезаюсь в Скай.
– Прости, – выдыхаю я.
Она сжимает в одной руке фонарик; вторая лежит на полé палатки Микки. Мне требуется мгновение, чтобы понять: она не открывает палатку, а, наоборот, держит ее закрытой.
Микки хватает ртом воздух и кричит снова.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
– Терапия страхом, – поясняет Скай и сжимает проволоку, продетую сквозь бегунок молнии. Из проволоки сделана петля. У нее на шее висит секундомер.
В тени за ее спиной стоят Клемент и Виктор. Предположительно, Джек находится с Микки; Райан, вероятно, все еще в своей палатке.
Еще один долгий крик Микки. Я полностью не проснулась и пытаюсь понять, что происходит.
Из палатки доносится голос Джека:
– Дыши! У тебя хорошо получается.
Три резких крика, один за другим.
Мой мозг включается в работу. Есть только одна вещь, которая может заставить Микки кричать таким образом. Мотыльки. Скай запустила мотыльков в палатку?
– Выпустите меня! – Микки лупит по двери палатки.
– Ей достаточно, – говорю я.
Скай смотрит на секундомер.
– Еще нет.
Микки снова кричит. Я дергаю Скай за руку.
– Выпусти ее!
Скай не двигается с места. Я пытаюсь вырвать у нее бегунок молнии. Чьи-то руки обхватывают меня за талию, и Виктор поднимает меня с земли. Я луплю его руками, но тщетно, он несет меня через поляну в другой ее конец. Когда он опускает меня на землю, я пытаюсь вернуться к палатке Микки, но Виктор преграждает мне путь.
– Неужели ты считаешь, что это ей помогает?! – кричу я.
– Он на мне! – визжит Микки.
Я взываю к Клементу.
– Она же сходит с ума! Она уже не в себе.
Я вижу, что ему не нравится происходящее, но он ничего не предпринимает, чтобы ей помочь.
Микки издает крик за криком.
Я не могу это больше терпеть.
– У нее истерика. Помоги ей!
Наконец Клемент делает шаг вперед.
– Так, достаточно.
Я огибаю Виктора и бросаюсь на Скай. Клемент добирается до нее одновременно со мной. Вместе мы оттесняем ее от палатки. Молния расстегивается, Микки вываливается наружу.
Она дерет ногтями свое запястье с такой силой, что уже выступила кровь. Я бросаюсь к ней, чтобы помочь, она размахивает руками и бьет меня по уху. Я в шоке отступаю назад. Она царапает меня. Клемент прыгает к нам и хватает Микки за руки. Я крепко обнимаю ее.
– Все нормально, – говорю я.
Она рыдает у меня на груди, ее руки продолжают двигаться словно сами по себе.
Из палатки появляется Джек.
Я поворачиваюсь к нему.
– Что с тобой не так? Почему ты это допускаешь?
Джек явно робеет, выглядит сконфуженно.
– Мы это делаем каждый месяц. Она считает, что помогает.