На горизонте сверкает молния. Грохочет гром. Впереди на песке я вижу что-то большое и темное. Вначале я думаю, что это камень. Внезапно мир озаряется неоново-фиолетовым цветом, и я понимаю, что это человек. Я бегу к нему. В это время разносится сильнейший раскат грома, от которого я вздрагиваю и сжимаюсь. Его повторяет эхо, снова и снова, а заглушает только следующий раскат грома, еще более сильный.
Райан лежит на спине и не двигается, глаза у него закрыты. Примерно в таком же положении он лежал, когда я впервые его увидела. Я спешу к нему, ожидая, что он подпрыгнет, как и в тот раз, но он не двигается.
Глава 61
Волна накатывает на берег и касается лодыжек Райана. Когда она отходит назад, я могу рассмотреть его ноги. Их раздуло, на них много ссадин, а ступни торчат в разные стороны под странными углами.
– Райан! – зову я.
Он не отвечает, поэтому я касаюсь его щеки. Она влажная и ледяная. Я сжимаю его плечо и легко трясу его. Он падает на песок. На мгновение мне кажется, что тело передо мной – это не Райан, а Касим. У меня начинает кружиться голова. Меня шатает, я делаю неловкий шаг вперед, кладу одну руку на песок, чтобы удержать равновесие, и зажмуриваюсь. Когда я снова открываю глаза, вижу Райана. «Возьми себя в руки, Кенна!»
Я смотрю в одну сторону, в другую, оглядывая пляж, но нигде не вижу его серфборд. Может, у него оторвался лиш, и доска плавает где-то в океане. Он ведь не стал бы купаться в такую погоду? В любом случае, судя по состоянию его ног, он разбился о камни. Я не хочу его двигать – вдруг он сломал позвоночник. Но следующая волна накатывает уже до его талии, поэтому я хватаю его под мышки и оттягиваю дальше на песок, за линию прибоя, и начинаю делать искусственное дыхание, давлю ему на грудь и дышу рот в рот. Его губы холодные.
Шторм усиливается. Гром разный – грохочет в нескольких вариантах. То это взлетающий рядом реактивный самолет большой вместимости: он взлетает с земли очень медленно, а потом грохочет прямо над головой, оставляя после себя эхо. Иногда это страшная трагедия на стройке: что-то или кто-то летит с большой высоты. Иногда это внезапный и оглушительный треск, сопровождаемый гигантской молнией-зигзагом, вытянувшейся по всему небу и словно раскалывающей мир на части.
Я слышу дождь до того, как начинаю его чувствовать. Он бьет по песку с яростным шипением, затем по мне, настоящий душ льет мне на голову. К этому времени гром грохочет уже почти постоянно, молнии сверкают по несколько раз в секунду, напоминая импульсную лампу.
Проходят минуты. «Райан, дыши!» Но он не реагирует. Я с трудом поднимаюсь на ноги.
Я бегу назад под струями льющейся на меня холодной воды. По моим щекам катятся слезы, смешиваясь с дождем. Я бегу по тропинке все быстрее и быстрее, голые ноги проскальзывают в грязи. За углом я врезаюсь в кого-то идущего в противоположном направлении. Это Клемент.
– Он мертв! – выдыхаю я. – Райан мертв.
Клемент довольно быстро справляется с шоком.
– Покажи мне.
Мы бежим по пляжу, пока не добираемся до тела. Я просто стою рядом, когда Клемент его осматривает.
– Я пыталась, – говорю я, хватая ртом воздух, затем снова начинаю плакать.
Клемент обнимает меня обеими руками. Я плачу ему в плечо, у меня почти подкашиваются ноги. Я плачу из-за жены и дочки Райана. И я плачу из-за себя. Теперь мне на самом деле страшно.
– Мертв? – переспрашивает Скай.
– Вы уверены? – уточняет Виктор.
Джек чешет голову.
– Проклятье.
Мы снова выходим на пляж, ветер треплет нам волосы, раздувает одежду, когда мы стоим вокруг тела Райана.
Джек хмурится.
– Он катался?
– Похоже, – отвечаю я. – Или купался.
Джек показывает на океан: ветер вспенивает его поверхность и поднимает острые пики, напоминающие взбитые яичные белки.
– Зачем ему серфить при такой погоде? Да и вчера она тоже была дерьмовой.
Райан часто ходил кататься рано утром, до всех нас, а учитывая напряжение последних дней, неудивительно, что он предпочитал это делать в одиночестве. Но Джек прав, сегодня утром условия едва ли подходят для катания.
Теперь шок уходит, и в работу включается логика. Еще одна смерть, кажущаяся трагической случайностью. Райан свалился с большой волны, отстегнулась веревка – это вполне возможно при волнах такого размера, в особенности если застежка-липучка была старой. И он мог умереть до того, как выплыл. Его доску уже могло унести на много миль вдоль побережья. Или, может, он пошел поплавать и его выбросило на камни.
Но Райан планировал уехать, а количество смертей возрастает до трех. Самоубийство, нападение акулы и утопление. Не связанные друг с другом трагедии? Или что-то еще? Я смотрю сверху вниз на лицо Райана, словно его бледные губы могут мне что-то сказать, дать мне ответ.
– Отнесем его на Лужайку, – объявляет Скай.
– Я принесу лопаты, – говорит Виктор и убегает.
Лопаты? Я смотрю на Скай в ужасе.
– Ты собираешься его хоронить?
– А что еще мы можем сделать? – спрашивает она грустным, но твердым голосом.
– Вызвать скорую, – предлагаю я.
Я поворачиваюсь к Клементу, силой воли пытаясь заставить его разумно взглянуть на вещи.
– Для этого уже поздно, – мягко говорит он.
– Или полицию…
Даже произнося это слово, я вижу проблему. У Райана была просрочена виза, а когда в полиции это поймут, их заинтересуем мы все. Скай в первую очередь не может так рисковать. Конечно, вопрос визы – это такая мелочь, если кто-то из них, как я подозреваю, его убил. Даже если смерть Райана признают случайным утоплением, Бухта Скорби будет фигурировать в новостях, а это совершенно не нужно ни одному из них.
Мы стоим рядом с ним, по нашим головам бьет дождь. Я изучающе смотрю на их лица. Один из них убийца? Скай встречается со мной взглядом, словно догадывается, о чем я думаю. Она видела, как Райан собирал вещи?
Дождь усиливается. Я никогда не видела такого сильного дождя. На песке никого нет: чайки нашли укрытие.
Когда возвращается Виктор, он сам, Клемент, Джек и Скай поднимают Райана и несут его по пляжу. Нам с Микки остается только подхватить лопаты и следовать за ними. Когда мы заходим под деревья, на берег накатывает волна и стирает отпечатки наших ног. Остается мокрый песок без каких-либо следов. Словно нас там никогда и не было.
Идя по тропе, мы просто месим грязь. Виктор начинает насвистывать «Милую Джейн». Остальные подключаются. Вначале я думаю, что мы идем к реке, но они сворачивают на другую тропу. Дождь с шипением падает на листья.
У Скай проскальзывает нога. Джек выпускает лодыжку Райана, оставляя его в грязи, и спешит ей на помощь. Виктор хватает Райана, поворачивает его и тоже приходит на помощь Скай. Джек потирает руку, когда они снова поднимают Райана.
Мое внимание привлекает знакомый ребристый ствол, вскоре после него я вижу дерево с оранжевыми фруктами, на которое взбирался Райан. Мы выходим на небольшую полянку, где они опускают его на землю. Это примерно там, где я увидела Райана в первый раз, он тогда лежал на земле.
– Какое дерево ему больше подойдет? – спрашивает Джек.
– Лайм? – предлагает Виктор.
– Или персик? – говорит Микки. – Он любил персики.
Я озадаченно слушаю их. И тут я замечаю фрукты на дереве у нее за спиной: пурпурные яблоки, как те, которые мы недавно ели. Мангостины. У меня сводит живот, когда я понимаю ту связь: «За Скай», – сказали они, поднимая те яблоки. Я тогда подумала, что они таким образом поднимают тост за Скай-Грету как своего капитана, но они поднимали тост за настоящую Скай – и это ее дерево. Они посадили дерево на ее могиле, а гниющее тело под деревьями питало фрукты, которые я ела. Меня опять тошнит, но мне удается скрыть позыв к рвоте – я сильно закашлялась.
Клемент видит, что я все поняла, и на его лице появляется виноватое выражение.
Дождь бьет по листьям. Кукабарра наблюдает за нами с ближайшей ветки, она выглядит мокрой и потерянной. А ребята копают могилу, работают по очереди. И все это у них идет так слаженно, видно, что делают это не в первый раз, и от этого у меня мурашки бегут по коже. Рядом с мангостиновым деревом растет другое – с плодами, напоминающими сливу. О проклятье! Я думаю, что Элке тоже похоронена здесь.
Зачем сюда приходил Райан и лежал на них? Страдать и печалиться? Или злорадствовать?
Микки не плачет, выглядит даже слишком собранной, когда поет «Милую Джейн». Ее глаза закрыты, она покачивается на месте, ее чистый высокий голос звучит громче, чем стук лопат. Я больше не знаю ее. Она продолжает петь, даже когда приходит ее очередь работать лопатой.
Я в ужасе наблюдаю за ней. Мне нужно принять это как факт: она так глубоко завязла с этими людьми, что спасти ее невозможно. Мне нужно спасаться самой, или я рискую быть похороненной в этом уединенном месте. Я угоню одну из машин и уеду.
Вырыв яму, они опускают в нее Райана. Сверкает молния, озаряя их лица. Мы – шесть печальных друзей, собравшихся вокруг могилы. Только у всех сухие глаза.
Виктор делает шаг вперед.
– Мы с тобой не всегда ладили, но у нас случались и радостные моменты – бывало, мы хорошо проводили время. Надеюсь, брат, что ты и там найдешь волны.
Следующим говорит Джек:
– Райан, ты был хорошим чуваком. Прости, что я столько раз крал у тебя волну. – У него дрожит голос.
Я снова отмечаю про себя, что Джек демонстрирует больше эмоций, чем кто-либо из них. Я чувствую себя ужасно из-за того, что мне придется оставить Микки, но, по крайней мере, у нее есть Джек, и он будет о ней заботиться. Он совсем не идеален, но я думаю, он будет ее защищать.
Судя по всему, они здесь собираются оставаться еще на какое-то время, поэтому я изображаю всхлипывание. Они неодобрительно поворачивают голову. Мне нетрудно вызвать слезы. Моя печаль искренняя. Умный, интеллигентный мужчина неподвижно лежит в могиле, на которой никто не поставит памятник, в этом уединенном месте. Я плачу из-за жены Райана, а еще больше из-за дочери, которая будет расти без него и никогда не узнает, как он любил ее и что с ним случилось.