Я опускаю голову, зажимаю рукой рот и исчезаю в кустах. Как только я оказываюсь вне пределов их видимости, я пускаюсь бегом, жду, что кто-то что-то крикнет мне вслед. Но они так увлечены церемонией, что не замечают моего исчезновения.
Это может быть моим единственным шансом сбежать. Я замерзла под дождем, мои колени несколько раз подгибаются. Я добираюсь до поляны и оглядываюсь через плечо. Никого. Ныряю в палатку Джека. Где он хранит ключи от машины? Его черный рюкзак от Quiksilver с большим количеством карманов стоит в углу. Я проверяю один за другим, ключи нахожу в пятом.
В некоторых местах на тропе вода доходит до лодыжки. Я бегу по лужам, разбрызгивая воду и крепко сжимая в руке брелок с ключами от машины, чтобы он оставался сухим. На полпути к месту стоянки я вспоминаю, как Джек говорил, что у него что-то там с колесом. Черт! Но у меня нет времени возвращаться за ключами от других машин. Поэтому мне нужно просто надеяться, что колесо выдержит поездку до шоссе. Мне нужно до него добраться!
Проклятье! Почему я не взяла свой телефон? Я смогла бы его зарядить в машине Джека и позвать на помощь, как только появится сигнал. Слишком поздно. Если я смогу доехать до автозаправочной станции, на которой мы останавливались, то там обращусь за помощью.
Я добираюсь до машин, хватаю ртом воздух, нажимаю на брелок. Машина Джека разблокируется со щелчком, и я запрыгиваю внутрь. Шорты издают хлюпающий звук, когда я усаживаюсь на водительское место. Это машина с автоматической коробкой переключения передач. Я много лет не ездила на такой, а я и так уже в панике. Моему мозгу требуется несколько мгновений, чтобы разобраться, что нужно делать. D – передняя передача, R – задняя.
Шасси подпрыгивает вверх и вниз, когда я задним ходом выезжаю со стоянки. По лобовому стеклу струями стекает вода. Включить дворники я смогла после нескольких попыток. Хорошо, что это полноприводной автомобиль. Дорога покрыта густым слоем грязи, ямы наполнены водой. Я буквально ползу на машине. Заворачивая за угол, я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, не прибежал ли кто-то за мной, но заднее стекло сильно запотело, и я ничего не вижу. Двигатель ревет, когда я еду на пригорок. Колеса проскальзывают, когда я съезжаю с него. Водосливная преграда. Когда мы ехали сюда, ее ширина составляла всего несколько метров, но теперь она тянется столько, сколько видит глаз. Я колеблюсь, занеся ногу над педалью газа.
Мне попробовать проехать сквозь нее? Я испытываю такое искушение, но перед глазами появляются картинки: я оказываюсь в ловушке в машине, а потом меня в ней несет в реку.
Не выключая двигатель, я выпрыгиваю из машины, чтобы посмотреть, насколько тут глубоко. Вода холодная и грязная. Я проваливаюсь до лодыжек, затем вода доходит мне до колен. И движение уже тянет меня. Еще два шага – и вода доходит до бедра. Я не могу проехать сквозь нее.
Делаю глубокие вдохи. Мне придется предпринять еще одну попытку, когда прекратится дождь. Они уже ушли с Лужайки? Если я поспешу, то смогу добраться до палаток раньше них. Я иду к машине и забираюсь в салон. Дорога узкая. Мне придется делать разворот в три приема.
Колеса скользят, дворники работают на максимальной скорости, мелькая перед глазами. Мне приходится с осторожностью провести дюжину маневров, чтобы вернуться назад. Когда я ставлю машину на место, переднее левое колесо застревает в яме, и машина отказывается сдвигаться с места. Я включаю заднюю передачу, машина дергается назад, открывается бардачок. В нем лежит пачка денег.
У меня мгновенно возникает вопрос: не деньги ли это Райана? Нет, Джек с Микки, вероятно, просто держат наличные здесь, потому что это безопаснее, чем хранить их в палатке. Я склоняюсь вперед, чтобы хотя бы примерно прикинуть, какая здесь сумма, но вижу, что в бардачке не только деньги, что-то еще лежит за ними. Бумажник ядовитого розового цвета. Я выключаю двигатель и тянусь за ним. Это может быть запасной кошелек Микки, но почему-то я знаю, что это не так – не ее стиль. У меня дрожат руки, когда я расстегиваю застежку-липучку. В нем полдюжины карт, но денег почти нет, всего несколько долларов. Я достаю карты. На одной из них знакомая фотография. Симпатичная рыжеволосая женщина. «Танит О’Брайен».
Глава 62
Я подпрыгиваю, услышав какой-то звук снаружи. Кто-то стоит у запотевшего стекла со стороны места пассажира. Я как раз вовремя успеваю закрыть бардачок.
Дверь дергают и резко открывают. В салон заглядывает Виктор.
– Что ты делаешь?
Мне на лицо капает дождь. У меня две секунды, чтобы придумать ответ.
– У меня начались месячные. Я не хотела прерывать церемонию. Я знаю, что у Микки в машине всегда есть тампоны.
По крайней мере, это правда. Много лет назад у Микки внезапно начались месячные, когда мы находились вдали от всех магазинов, а она была в белом бикини. Она так боялась, что подобное может случиться вновь, что стала всегда возить с собой пачку тампонов как раз на такой случай. И не только в своей машине, она засовывала их и в мою, и вообще во все места, которые только приходили ей в голову.
Виктор хмурится.
– Но почему ты сдвигала машину с места?
– Мне показалось, что она тонет в грязи, поэтому я немного подвинула ее назад. – Не знаю, верит он мне или нет. – Ты можешь поискать тампоны в багажнике?
Не говоря ни слова, он захлопывает дверцу и обходит машину. Пока он роется в багажнике, я снова открываю бардачок. Я не в курсе, знает ли он про украденный бумажник или нет, а если и знает, я не хочу, чтобы он понял, что теперь и я его видела.
«Господи, пожалуйста, помоги мне найти тампоны». Мой рассказ будет звучать более достоверно, если я их найду. И да, в бардачок засунуты несколько блестящих розовых пакетиков. Я хватаю их, захлопываю бардачок и выпрыгиваю из салона на дождь.
– Да! Я их нашла! Посмотри!
– Хорошо.
Как я и надеялась, Виктору трудно встречаться со мной взглядом. Он захлопывает крышку багажника и больше не произносит ни слова, пока мы идем назад. Гроза закончилась, но ветер усилился. Дождь просто хлещет, когда мы поднимаемся на небольшой холмик. Под ногами хлюпает. С возвышенности натекло много грязи, а на тропу сползли камни. Я осторожно ступаю с одного на другой.
Внезапно в грязи слева мелькает что-то лазурного цвета. Виктор идет впереди меня. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть, что это. Я прищуриваюсь, дождь застилает глаза, но я вижу логотип, который хорошо знаю, – волну Rip Curl[73]. Я мгновенно начинаю думать о самом худшем. Это тело? Виктор бросает взгляд на меня через плечо, и я быстро иду дальше.
«Выдохни, Кенна». Вероятно, это что-то из одежды – выброшенное, закопанное или принесенное с возвышенности вниз во время шторма. Может, эта вещь валяется там уже много лет и не имеет никакого отношения к Племени.
Остальные сгрудились под натянутым брезентом, скрываются от дождя. Они наблюдают за нашим приближением.
– Вот, возьми, – говорю я Джеку и возвращаю ему ключи от машины.
Он смотрит на них, ему забавно.
– У меня начались месячные. Я знаю, что у Микки в машине всегда есть тампоны.
Я показываю им тампоны.
У Джека с Клементом внезапно находятся срочные дела. Клемент идет к барбекю, Джек в свою палатку. Судя по виду, Виктор чувствует себя некомфортно, но преданно остается рядом со Скай.
– Мне они требовались срочно, – продолжаю я. – Не хотелось запачкать всю одежду, а потекло сильно.
Виктору этого достаточно; он буквально сбегает и присоединяется к Клементу, теперь они оба стоят под дождем. Микки молчит, но я почти уверена: она догадывается, что я вру. Они слишком хорошо меня знает. Скай вроде бы не полностью убеждена, но тоже молчит. На трясущихся ногах я иду в туалет.
Мне отчаянно хочется вернуться на тропу и посмотреть, что же это такое лазурное там валяется, но оставшуюся часть утра Скай не спускает с меня глаз. За обедом царит мрачная атмосфера. Мы едим стоя, сгрудившись под брезентом. Земля и здесь уже грязная и мокрая. Еда у нас заканчивается, а потому Скай подмешала кудрявую капусту из небольшого огорода Райана в яичную смесь и все это пожарила.
Джек извлекает зеленые кусочки из своей порции.
– Как кто-то может есть эту дрянь? Самая горькая вещь на свете. Я убить готов за пирог с мясом. Как мне его сейчас хочется!
– А мне – стейк, – говорит Виктор. – Хороший стейк с кровью.
В улыбке Джека сквозит жесткость. Может, дело в том, что у него болит спина, но в этой улыбке есть и что-то уродливое. Теперь я точно знаю, что он наврал про бумажник, и поэтому понимаю, что доверять ему нельзя. Я чувствую панику. Микки должна выйти за него замуж всего через шесть дней.
Сейчас довольно холодно, мы в джинсах и свитерах. Нам под ноги летят листья и веточки; над головой трепещет брезент. Дождь косой из-за ветра и бьет то с одной стороны, то с другой, поэтому он мочит нас со всех сторон. По ощущениям я промокла до костей. Есть только один положительный момент – слишком сыро для комаров.
– По крайней мере, не нужно мыть посуду, – объявляет Джек. – Смотрите.
Он выставляет тарелки под дождь, и очень быстро они становятся абсолютно чистыми.
– Надеюсь, ветер ослабнет, – говорит Скай. – И сегодня во второй половине дня у нас будут волны. – Она толкает Виктора локтем в бок. – Большие волны.
Мне кажется бессердечным говорить о серфинге, когда после смерти Райана прошло так мало времени. Я поворачиваюсь к ней.
– Тебе совсем не грустно из-за того, что Райан умер?
Она моргает.
– Конечно, это печально.
– Подумай о его семье. О его маленькой дочери.
Она хмурится.
– Его дочери? Он тебе про нее рассказывал?
– Да. Ее зовут Ава. Ей три года.
– Он просил деньги у Виктора на больного сына. Джеку он сказал, что у него рак в последней стадии. Он был патологическим лжецом, Кенна.