Я поворачиваюсь к Виктору.
– Ты же набил ему татуировку на запястье. «А» – это Ава.
– Он говорил, что это первая буква в имени его жены. Анна, – отвечает Виктор.
– Мне удалось заглянуть в его паспорт до того, как он его спрятал, – сообщает Скай. – А когда я в следующий раз приехала в Сидней, я его погуглила. Он торговал инсайдерской информацией и участвовал в операциях с использованием конфиденциальной информации. Если бы он вернулся в Америку, то сел бы в тюрьму.
– Тогда почему вы позволили ему к вам присоединиться? – спрашиваю я.
– Он украл деньги у нескольких богатых корпораций, чтобы два года заниматься серфингом. Это мой человек.
Остальные кивают.
– Плюс нас устраивало, что он живет здесь, пока мы находимся в Сиднее, – добавляет Скай.
Один серфборд взлетает с земли и ударяется о дерево. Виктор высказывается непечатно и бежит за ним.
Клемент ходит вокруг туалета.
– Здесь меньше дует! – кричит он.
Мы выкладываем доски стопкой у стены и быстро возвращаемся под брезент.
– Кстати, а доски Райана на месте? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает Клемент и показывает на них. – У него было только две, и они все еще здесь.
– Значит, он плавал.
– Очевидно.
Клемент кажется так же обеспокоенным, как и я.
– Я все думаю о его семье, – признается он. – Кем бы они ни были.
– Я тоже. – Мне хочется убраться отсюда подальше.
Клемент тяжело вздыхает.
– Иногда я спрашиваю себя, что я здесь делаю.
Микки резко поворачивает голову в его сторону, у нее на лице написано удивление.
– Ты скучаешь по дому?
– Теперь я уже не знаю, где мой дом, но думаю, что готов двигаться дальше.
Я вижу ошарашенное лицо Микки. «Осторожно, Клемент!» Здесь опасно признаваться в таких вещах. Я дергаюсь, поняв, что и Скай его слышала. Похоже, она тоже поражена.
– Куда ты поедешь? – спрашивает Микки.
Клемент вздыхает.
– Понятия не имею.
Скай смотрит на него с отвращением.
– Значит, предаешь нас?
– Я не давал никаких обещаний, – заявляет он, складывая руки на груди.
– Нет, давал.
Скай ведет его под деревья, они стоят там и спорят. Мне отчаянно хочется узнать, о чем же они говорят, но из-за дождя я не слышу их слов. Виктор задумчиво наблюдает за ними, затем тоже идет туда.
Мне хочется к ним присоединиться, но Клемент – большой мальчик, который сам должен знать, что делает, поэтому я поворачиваюсь к Микки, вместо того чтобы идти к нему.
– Где Джек?
– В нашей палатке, – отвечает она. – У него болит спина.
– В бардачке лежит пачка денег, – сообщаю я гораздо более тихим голосом.
– Да. Безопаснее держать их в машине.
– Там очень много.
– Мы сняли наличные, когда ездили по магазинам.
Я внимательно смотрю на нее и рассказываю про бумажник. «Пожалуйста, пусть она не будет в деле».
Микки морщится.
– О, проклятье! Я же почувствовала, что что-то происходит. Он говорил, что работает на своего приятеля, устанавливает солнечные батареи. Но, возможно, у него слишком сильно болела спина. Иногда боль бывает просто невыносимой. Он не справляется. Но он хороший человек, клянусь.
Я не могу определить, на самом ли деле она верит в то, что говорит, но испытываю облегчение от того, что она не знала. Мне нужно выяснить, чтó она знает. За ее спиной Клемент, Скай и Виктор продолжают спорить.
– Жена Клемента – Скай – похоронена на Лужайке? И Элке?
Микки вздыхает.
– Да.
Услышав это, я понимаю, что на самом деле она теперь одна из них.
– И ты на это пошла? Со всем согласилась? Тебе не пришло в голову обратиться в полицию?
– А толку-то? К жизни их бы это не вернуло. Винить некого. Что могла бы сделать полиция?
Я говорю Микки про вещь лазурного цвета, которую видела у тропинки.
– Я хочу посмотреть, что это. Пойдешь со мной?
Она показывает на дождь, который все так и идет стеной.
– Ты серьезно? Ты прямо сейчас хочешь пойти?
– Это может быть важно. Пожалуйста.
Микки вздыхает.
– Хорошо.
Тропа завалена листьями. Мы скользим по грязи босыми ногами, когда спешим к тому месту.
– Она лежала где-то здесь, – говорю я.
– Где?
Над нашими головами скрипят и трещат ветки, когда я осматриваю грязь.
– Или чуть дальше. – Я иду вперед, пытаясь вспомнить место.
Микки вздрагивает, когда рядом с треском падает ветка.
– Ты уверена, что это был не цветок и не какой-то мусор?
– Я видела логотип Rip Curl. – Но больше я эту вещь не вижу.
Мы ходим в одну и другую сторону.
– Проклятье! Я знаю, что она была здесь.
Кто-то перенес ее в другое место?
Микки обнимает себя руками.
– Мы уже промокли насквозь.
– Ладно, пошли назад, – сдаюсь я.
Джек в их палатке. Когда Микки спрашивает его про бумажник, он мгновенно признается.
– Это было глупо. Я действовал импульсивно. Мой знакомый продает мне кодеин, но он дорогой. В подростковом возрасте я подворовывал, когда у мамы не хватало денег даже на еду. Не думал, что мне придется делать это снова.
Я вспоминаю, как он врал, что не обворовывал Танит, а мы все легко ему поверили.
– Сколько людей ты обокрал?
– Только ее. Клянусь.
Он робко улыбается. Он ведет себя как ребенок: думает, что может сделать что-то плохое, затем извиниться – и все всё забудут.
Микки обнимает его.
– У меня есть деньги. Я куплю тебе кодеин, если потребуется, но давай вначале поговорим с твоим врачом. Она должна тебе помочь.
– А с бумажником что? – спрашиваю я. Я поражена, что Микки так легко спускает его с крючка.
– Мы отправим его им по почте, – заявляет Микки.
– Если адрес там вообще есть, то, вероятно, отправить придется в Канаду, – замечаю я.
– Мы можем сдать бумажник в полицию, когда вернемся в Сидней, и сказать, что нашли его, – говорит Микки.
Джек встречается со мной взглядом. Теперь я думаю о том, что еще он мог сделать.
Глава 63
– Есть волна! – кричит Скай. – Ветер немного стих.
Я вылезаю из палатки Микки и вижу, как Скай, Виктор и Клемент натягивают гидрокостюмы. Дождь продолжает лить как из ведра.
– Вы на самом деле собираетесь серфить в такую погоду? – спрашиваю я.
Сегодня утром были огромные волны. Если ветер не меняет их форму, они должны быть еще больше.
– Конечно, – отвечает Скай. – Мы весь год тренируемся как раз ради таких условий.
Может, она расстроена смертью Райана, я этого не вижу. Но опять же – серфинг может быть ее способом успокоиться, он, возможно, помогает ей справляться с проблемами.
Из палатки вылезает Джек. Он уже одет в гидрокостюм. Микки надевает свой. Племя ведет себя тише, чем когда-либо, они натирают доски воском с сосредоточенными лицами. Они словно отодвинули в сторону шок от прозвучавшего заявления Клемента о том, что он собирается уехать, – так им хочется в воду.
– Ты идешь, Кенна? – спрашивает Скай.
Я слышу вызов в ее голосе. «Ты с нами или против нас?» – вот что она спрашивает на самом деле.
Микки выразительно смотрит на меня, взгляд пронзительный. Я не могу понять, на самом ли деле она хочет кататься по этим волнам или нет, но остальные уже относятся ко мне с подозрением (в особенности Виктор), так что мне нужно поддерживать иллюзию, будто я одна из них, пока я не могу отсюда убраться.
– Конечно, – говорю я.
– У меня есть запасной гидрокостюм, если хочешь, – предлагает Скай.
– Я – шотландка. Мне не нужен гидрокостюм. – И заставляю себя улыбнуться.
Клемент улыбается мне, поднимая свою доску, хотя выглядит напряженным, но я не могу определить причину: из-за волн или из-за разыгравшейся ранее драмы. Они все по одному бегут по тропинке.
– Мы вас догоним! – кричит Микки.
Виктор возвращается.
– Я забыл! – Он снимает с запястья свой бразильский напульсник и бросает в свою палатку.
После того как Виктор снова исчезает, Микки поворачивается ко мне.
– Тебя никто не заставляет идти кататься.
Меня разрывает на части. Когда я в последний раз каталась на больших волнах, погиб Касим, но если Микки идет, мне тоже нужно идти, чтобы за ней присматривать.
– Если ты идешь, то иду и я.
Микки щупает пальцами ворот моей футболки.
– Волны сорвут ее с тебя. Надень хотя бы рашгард[74].
– Хорошая мысль.
Она приносит мне рашгард из своей палатки. Я нервничаю, а в животе появляется неприятное ощущение, когда я натягиваю его через голову. Я показываю на свинцовое небо.
– По крайней мере, солнцезащитный крем не требуется.
На листьях блестят капли дождя. Я смотрю на растущий рядом куст: нежные цветки персикового цвета побило штормом, они сморщились, и еще недавно красивые лепестки теперь напоминают морщинистую кожу. От них идет неприятный запах – затхлости и гнили. Грохот волн напоминает гром. К горлу поднимается тошнота.
Когда мы выходим из-под деревьев, нам на головы льет дождь, будто мы встали под душ. Над водой туман, и океан мы видим только после того, как доходим до середины пляжа. На мелководье грязную пену гоняет взад и вперед. Вдали сквозь туман иногда видно, как вздымаются волны и словно пробивают его. Я бросаю взгляд на Микки. Мы серьезно собираемся серфить по этому? Волны выше, чем любые, на которых я когда-либо каталась, но, похоже, Микки спешит выйти в море, поэтому у меня не остается выбора.
Берег завален водорослями, от которых пахнет рыбой, они напоминают гарнир к дохлой рыбе-собаке с раздутым брюхом. Фу! Я вижу один глаз – он широко раскрыт, и из-за этого на морде рыбины застыло выражение шока. Их так раздувает после смерти или это было последнее приложенное при жизни усилие, чтобы выжить?
Когда мы приближаемся к камням, я вижу остальных: маленькие фигурки, словно скачущие в тумане.
– Смотри! – показывает Микки.