На песке впереди лежит что-то большое и темное.
В первое мгновение я с ужасом думаю, что это еще один труп, но когда мы подходим поближе, я понимаю, что это дельфин. Проклятье. Он выбросился на берег?
Микки бросается к нему. Я бегу рядом с ней, перед глазами пролетают видения – как мы заталкиваем его назад в воду. Когда мы до него добираемся, у меня крутит живот. У него откушена половина морды.
Микки отворачивается, затем кивает на береговую линию, где вода отходит обратно в море, вздымается там и снова обрушивается на берег.
– Волны здесь просто дикие, обрушиваются не гребнем, а всей толщей.
Слово повторяется у меня в голове. На самом деле все это место дикое. Волны, животный мир и люди. Все.
Мы молча идем к точке, где собираемся входить в воду. Волны бьются о камни, брызги взлетают высоко в воздух.
Микки пристегивает лиш к ноге.
– Следуй за мной.
Меня снова поражает то, что мы поменялись ролями. Лидером всегда была я, а она следовала за мной. Время, проведенное на Заливе, на самом деле изменило ее. Похоже, она теперь ничего не боится. Я задерживаю дыхание, когда она перебирается через камни, затем запрыгивает на доску; ее качает вверх и вниз, она уклоняется от накатывающих волн. Я не пойду туда. Меня выбросит на камни, я разобьюсь.
Сильное течение в сторону океана в другой части пляжа сейчас действует? Я бегу назад к каменной стене и вижу его: узкий канал, на котором нет волн. Я закрепляю лиш и вхожу в воду. Течение засасывает меня с пугающей силой. Я склоняюсь грудью над доской и крепко держусь, когда ее несет в открытое море.
У меня появляется ощущение, что это течение отнесет меня к Новой Зеландии, но вдруг я вижу, как приближается сет. Волны катят прямо на меня. Я совершаю дак-дайв, толкая борд под поверхность. Даже под водой я чувствую, с какой силой на меня давит обрушивающаяся волна, но я крепко держусь за борд, а затем снова выныриваю на поверхность. По лицу бьет дождь, я гребу к точке, откуда собираюсь брать волну, при этом постоянно слежу за приближающимися волнами. Тут и там то и дело из океана появляются одетые в черный неопрен фигуры, они напоминают холмики или надгробные памятники; я не могу определить, кто где: они все выглядят одинаково в гидрокостюмах.
Туман густеет, теперь я могу видеть только на несколько метров вперед. Словно из ниоткуда появляется огромная волна. Я замираю на месте, словно заяц, попавший в свет фар. В последнюю минуту я опять совершаю дак-дайв, и масса воды с пеной обрушивается мне на спину, толкая меня под поверхность. У меня закладывает уши.
Когда я всплываю, из тумана поднимается еще одна гигантская волна. Я бросаю борд и ныряю. Это был плохой ход. Волна крутит меня, словно носок в стиральной машине. Я борюсь с ней, чтобы всплыть на поверхность, потому что знаю: у меня всего несколько секунд до прихода следующей. Мне удается один раз вдохнуть, и меня бьет следующая волна. Я могу только сжаться в комок и обхватить руками голову, чтобы ее защитить. В нос затекает соленая вода, и я больше не знаю, в какую сторону плыть, чтобы оказаться на поверхности. Я могу только гадать, плыву ли я в том направлении, которое считаю правильным, мне нужен только кислород, на самом деле нужен. Слишком поздно. Ударяет очередная волна, и меня снова крутит.
Наконец я всплываю на поверхность и снова залезаю на свою доску. Мне едва удается восстановить дыхание, когда впереди маячит следующая волна. Я могу проехать по ней, или она меня собьет. Серфинг кажется лучшим вариантом, поэтому я сильно гребу. Моя доска несется вперед, я вскакиваю на нее. Я не смею оглянуться назад, но чувствую мощь волны. «Только не упади, только не упади». Если я сейчас упаду, то попаду в зону удара волны – она окажется позади меня и обрушится мне на голову.
Уголком глаза я замечаю темную фигуру в гидрокостюме. Это меня отвлекает, меня шатает, я теряю равновесие. Я хватаю ртом воздух и закрываю голову руками, когда волна обрушивается на меня. Затем я плыву вверх, чтобы успеть схватить немного воздуха перед следующей волной, но как только моя голова появляется над поверхностью, меня хватают чьи-то руки и толкают вниз. Вначале я думаю, что мне хотят помочь (кто бы это ни был), но руки остаются на месте и мешают мне всплыть. И тут до меня доходит.
Меня пытаются утопить.
Я размахиваю руками, стараюсь сорвать с себя чьи-то руки, хочу вырваться. Какая-то крошечная часть меня вспоминает, что я должна сохранять спокойствие, чтобы сберечь остатки кислорода, но это невозможно. Я умру в этом пустынном месте, как и другие пропавшие туристы, и никто никогда не узнает правду.
Мне отчаянно требуется воздух, я снова прикладываю усилия, но человек, пытающийся меня убить, находится надо мной, поэтому у него преимущество. Желание открыть рот становится почти непреодолимым. Подсознательно я знаю, что если я это сделаю, то вдохну воду, а не воздух и умру, но я уже даже не боюсь, страх превратился в чистую панику.
«Страх – это топливо, паника смертельна». У меня в голове проигрывается мантра Скай, словно заевшая пластинка. Я даже не в том состоянии, чтобы понимать значение слов, но фраза позволяет моему мозгу хоть за что-то уцепиться. Ударяет волна, бросает нас вперед, мы превращаемся в клубок с нашими лишами и досками. Меня по бедру ударяет фибергласом – то ли моей доской, то ли его, я не знаю. Еще дюжина секунд – и ударит следующая волна. У меня появляется мысль. Сопротивление мне ничего не дает. Если же я прикинусь мертвой, то он может ослабить хватку, а когда накатит следующая волна, она унесет меня с собой. Моя доска потянется следом, замедляя мое продвижение, поэтому я тянусь к веревке, которой моя нога пристегнута к доске, дергаю за застежку-липучку, чтобы освободиться от доски, и расслабляюсь, изображая безвольное тело.
Давление на легкие усиливается. Они взорвутся, если я вскоре не вдохну воздух. Руки трясут меня, словно проверяют, жива ли я, затем накатывает волна и вырывает меня из них. Я выставляю свои руки вперед, напрягаю тело и плыву на волне без доски, словно стала бодисерфером[75]. Пять секунд, десять секунд…
Я поднимаю голову и хватаю сладкий, желанный воздух. Красота… У меня за спиной туман скрывает океан. Впереди появляется пляж. Я вымотана, по-собачьи плыву к нему, меня подхватывает волна и выбрасывает на твердую землю.
У меня кружится голова, я тяжело дышу и никак не могу надышаться. Шатаясь, я иду по мокрому песку. Моей доски нигде не видно. Дождь струится по моему лицу, я бросаюсь под деревья. Ветки скрипят на ветру, приглушая звуки шагов, – так что если меня кто-то преследует, я не услышу. Добравшись до палаток, я не останавливаюсь, чтобы забрать свои вещи, а продолжаю бежать. Я не смогла проехать по дороге на машине, потому что было слишком глубоко, но, может, я смогу там пройти – или даже проплыть. До шоссе далеко идти, но выбора у меня нет. На тропу скатилось еще несколько камней, и теперь здесь гораздо больше грязи. Я перебираюсь через валуны. Добравшись до места, где я видела что-то лазурного цвета с логотипом Rip Curl, я смотрю влево.
Там стоит утопающий по лодыжки в грязи Клемент, а в руках он держит лопату. Рядом с ним – судя по всему – наполовину разрытая могила.
Глава 64
Я развернулась и бросилась бежать назад по тропе. Я не бегу в какое-то конкретное место, я просто бегу. За моей спиной трещат ветки. Я не могу определить, это шторм их ломает или за мной несется Клемент.
– Кенна! – орет Клемент.
Я бегу дальше, босые ступни все время проскальзывают по грязи. От тропы отходит ответвление налево. Я не хочу столкнуться с другими членами Племени, поэтому выбираю этот путь. И резко торможу. Дорогу впереди преграждает огромный кенгуру. Он стоит на задних лапах, темные уши двигаются взад и вперед, словно он в нерешительности. Я разворачиваюсь и бегу по другой тропе.
– Дай мне все объяснить! – орет Клемент.
Я бегу быстрее, грязь брызжет из-под моих ног. Все без толку – мне от него не оторваться. По лицу бьют ветки. Вокруг стоят деревья, ветер срывает с них листья и ветки, и они падают на меня. Я закрываю руками голову, когда рядом падает ветка, которая едва не задела меня.
Я не могу дальше поддерживать этот темп. Впереди, в молодой поросли, показался проем. Я ныряю в него, бегу сквозь эти заросли, вижу большое дерево и прячусь за широким стволом, прижимаюсь к нему. Грудь вздымается вверх и вниз, я зажимаю руками рот, чтобы не издать ни звука.
– Кенна! – опять кричит Клемент.
Я жду, молчу и не двигаюсь. Плечи пульсируют в тех местах, где меня держали под водой чьи-то руки. Я не слышу ничего, кроме шума льющейся воды. Мне кажется, Клемент ушел. И что теперь? Я не смею вернуться к машинам. Но куда еще я могу пойти? Река! Если у меня будет серфборд, я смогу ее переплыть, буду грести руками. На поляне полно досок. Я смогу туда незаметно пробраться и взять одну? Затем я вспоминаю про течение. Оно и на прошлой неделе было достаточно сильным, а тогда много дней не шел дождь. После такого ливня оно явно стало сильнее, превратив относительно спокойную реку в бешеный поток воды, да еще и полный мусора, который штормом смыло с земли. Лучше мне выбрать дорогу вдоль скал. Мне придется пройти много миль, чтобы добраться до шоссе, но там наверняка есть какая-нибудь тропинка. Я осторожно выхожу из-за дерева.
– Кенна.
Я чуть не подпрыгиваю на месте. Клемент здесь, всего в нескольких метрах от меня. Я поднимаю руку, защищаясь, но он остается на том месте, где стоит.
Он хватает ртом воздух.
– Я пришел сюда чуть раньше, чтобы посмотреть, как высоко поднялась вода. Я волновался за свою машину, а по пути я увидел сумку, валяющуюся в грязи.
Это на самом деле было так? Кажется, он говорит искренне, но я все еще настороже. Затем мое любопытство берет верх.
– И чья это сумка?
– Элке. Маленькая сумка для документов и необходимых вещей, которую берут в самолет.