Я сжала сильнее.
– Что ты делаешь? – прошептал Джек. – Микки, прекрати! Ты же убьешь его!
Но он же чуть не утопил мою Кенну. Я сжимала его горло изо всех сил.
В глазах Виктора появился ужас. Он всегда был смехотворно мягок со мной во время спаррингов, вероятно, считал меня маленькой и нежной, боялся принести мне боль. Могу себе представить, какие мысли проносились у него в голове в эти минуты: «Я думал, что маленькая Микки – это зайчик, а она оказалась дикой кошкой».
Я не отпускала Виктора, пока он не прекратил шевелиться.
– О, проклятье… – Джек схватился за голову. – Ты убила его!
– Начал ты, – напомнила ему я.
– Я только вышел отлить, – сообщил Джек. – Виктор появился словно из ниоткуда и набросился на меня!
Я была спокойна и невозмутима, как когда катаюсь на доске, и, как и тогда, продумывала свои следующие шаги. Это должно выглядеть как несчастный случай. Нам требовалось оттащить его на пляж – чтобы все выглядело так, будто он решил покататься. Я отправилась к барбекю, чтобы найти нож. Джек отпрянул, словно испугался, что я могу пойти на него с ним. Я притворилась, что не заметила.
– Возьми самую большую доску, – приказала я. – А теперь придержи лиш.
Ремешок на доске Виктора оказался совсем новым. Я увидела, как Джек смотрит на меня, когда я его перерезала. Он гадал, не я ли убила Райана и Элке. Я была благодарна ему за то, что он не спросил меня об этом – как и я никогда не спрашивала, откуда у него иногда неожиданно появлялись наличные.
Джек потащил тело Виктора по тропе; я шла сзади с его доской. Волны напоминали горы из воды и с грохотом катились на берег. Мы сбросили Виктора на мелководье, чтобы смыть часть грязи, остальное смоет дождь. Затем мы уложили его вместе с доской на пляже. Я быстро надела обрезанный лиш ему на ногу, закрепила на лодыжке – но не на той. Я до сих пор ругаю себя за это.
Джек выглядел задумчивым, когда мы возвращались на поляну.
– Я не могу на тебе жениться, – прошептал он уже у нас в палатке. – Прости.
Я упустила шанс стать жительницей Австралии, но к тому времени Кенна и Клемент уже объявили о своих планах уехать из Бухты Скорби.
Утром, когда Кенна поняла, что лиш висит не на той ноге Виктора, я, в свою очередь, поняла, что вскоре она задумается и о других смертях. Мне требовался кто-то, на кого их можно было бы повесить, и быстро.
Вначале лучшей кандидатурой показалась Скай. Кенна фактически ненавидела ее после того, как она переспала с Джеком, не понимая, что это была моя идея, это я хотела, чтобы они переспали. Это было частью моей программы самоусовершенствования, я хотела посмотреть, смогу ли им делиться. Но я не доверяла Джеку – не верила, что он будет меня поддерживать и держать рот на замке. Он вполне мог кому-то разболтать о том, что мы сделали. Когда он объявил, что Скай спрыгнула со скалы, я увидела шанс навсегда порвать с ним и изменила свой план – и к лучшему. Вообще, получился самый лучший вариант, потому что я вернулась в Корнуолл с Кенной.
Я не ожидала, что Клемент приедет вместе с нами. Я разрываюсь при мысли о том, что он находится здесь. Кенна выглядит счастливой как никогда. А я хочу, чтобы она была счастлива, на самом деле хочу. Только я не уверена, что смогу ее с кем-то делить.
Глава 76
На пляже Бонди-бич народу даже больше, чем обычно. Интересно, где сейчас Кенна, Микки и Клемент. Подозреваю, что в другой части света.
Солнце стоит низко и светит мне в глаза. В отдалении какой-то серфер выполняет поворот на волне, поднимая в воздух фонтан брызг. У него широкие плечи, я вижу только силуэт на золотистом фоне, и на мгновение мне кажется, что это Виктор. Но, конечно, это не он. Я до сих пор удивляюсь тому, что скучаю по нему, что мне его не хватает. Что это на меня накатило-то?
Мимо прокатываются волна за волной по несколько серферов на каждой. Сформированный циклоном свелл добрался и сюда, волны высотой от шести до восьми футов. Раньше такие погодные условия заставляли меня нервничать, но после прыжка со скалы я чувствую себя неуязвимой. Ударившись о воду, я подвернула лодыжку и сильно ушибла ребра. Я не могла кататься несколько дней, но оно того стоило – воспоминания будут подпитывать меня на протяжении многих месяцев. Труднее всего оказалось доплыть до берега: волны были огромные, болели грудь и лодыжка. Джек ждал меня на пляже, выглядел обезумевшим. Я была ошарашена, узнав, что остальные уехали. Я знала, что Клемент планировал уехать, но сорваться так быстро, прихватив Микки и Кенну, и даже не попрощаться? Какая бессердечность! Я чуть не плакала. Если бы не Джек, я не знаю, что бы я сделала. Я смотрю, как он сейчас разгребается на волну, как его сильные руки прорезают воду, и морщусь, когда он берет волну перед другим серфером, который имеет приоритет.
Всю эту неделю Джек был мне хорошим другом. Он помог мне перетащить Виктора на Лужайку и похоронить там. К тому времени у меня уже дико болели ребра, меня охватил шок, поэтому, когда мы вернулись на поляну, а он вручил мне свою последнюю таблетку кодеина, я была тронута. Жест показался мне невероятно романтичным. Когда он повел меня в свою палатку, я позволила ему это. С тех пор каждую ночь я забываю обо всем рядом с его теплым телом.
«Просто симпатичная физиономия». Я об этом подумала при первой встрече с Джеком. Я увидела, как он смотрит на меня. Он хотел меня потому, что я не хотела его. Он не привык к тому, что женщины на него не реагируют. И хотя мне нравилось, что меня хочет такой симпатичный с традиционной точки зрения парень, я не думала, что он – мой тип мужчины.
Я начинаю менять свое мнение.
– Я не верю в отношения, – предупредила я его вчера точно так же, как когда-то давно предупредила Виктора. Я видела ту боль (и физическую, и душевную), которую мой отец приносил моей матери. Это сделало из нее алкоголичку. И в любом случае я горжусь собой за то, что я достаточно сильная и мне не требуется больше никто.
– Меня это устраивает, – ответил Джек.
Несмотря на то что члены нашего Племени притворялись, будто поддерживают нашу политику общности всего, я знала, что им это дается тяжело. Люди запрограммированы быть эгоистичными. Если им что-то нравится, они хотят, чтобы оно принадлежало только им одним, это включает и партнеров. Похоже, Джек был единственным, кого эта политика на самом деле устраивала.
Виктор знал, сколько боли мне принес отец. Я сказала ему это в минуту слабости и с тех пор жалела, потому что он пытался заставить меня об этом говорить, а я хотела только забыть. Джек совсем другой человек, он радуется поверхностным отношениям, а я не собираюсь ничего рассказывать ему про свое прошлое.
Этой ночью я взяла в кровать нож и положила вместе с нами.
При виде него Джек отпрянул от меня.
– Какого черта?
– Расслабься, – сказала я ему. – Это эксперимент. У тебя же болит спина, так? Давай посмотрим, что произойдет, если я принесу тебе другую боль. Посмотрим, получится ли переключить твое внимание со спины на что-то другое.
Могу сказать, что в следующие полчаса я добилась успеха – или благодаря тому, что делала ножом, или благодаря тому, что делала ртом.
Сегодня, но чуть раньше, я видела, как Джек болтал с двумя туристами. Нужно надеяться, что богатенькими. Нам необходимо быстро найти новых членов Племени, потому что Норти и Диано в следующем месяце опять захотят получить свои отступные.
В эти выходные я работаю в ночном клубе, где раньше работала Микки. Это место и близко нельзя сравнивать с моей работой в Швеции, где у меня был безупречно чистый кабинет и хорошая зарплата. Но меня уволили из-за слабовольных клиентов и коллег мужского пола, которые тайно сговорились выступить против меня. У меня в голове все еще звучат их голоса: «У нее совершенно нет эмпатии, она не подходит для этой профессии, она представляет опасность для всех окружающих…»
Каждый раз, когда я думаю о них, внутри меня вскипает злость, но получилось, что все к лучшему. Если бы я осталась в Швеции, то никогда не обнаружила бы Залив.
В мою сторону катится волна. Я поправляю фиксатор на лодыжке и начинаю грести, вытянувшись лежа на доске. Я морщусь от боли в ребрах – возможно, они все-таки сломаны, а не просто ушиблены. Дюжина других серферов уже разгребается на эту же волну. Проклятье! Я представляю волны в Бухте Скорби – как они опадают и разбиваются о берег, не взятые никем. Жду не дождусь, когда смогу туда вернуться.
Некоторые люди говорят, что Залив проклят, и я понимаю, почему они так думают, – там точно какая-то странная энергетика. Иногда деревья вдруг окружают тебя, ты оказываешься в отбрасываемой ими темной холодной тени. Скалы и волны временами кажутся злобными и недружелюбными. Но дикие места привлекают отчаянных людей. Виктор, Райан и Элке знали, что рискуют. Я решила верить, что их смерти все-таки были трагическими несчастными случаями.
Да и если то место на самом деле проклято, оно того стоит. Где еще я найду такие волны, на которых не катается больше никто?