в шоколадном соусе.
Глава 9. Пустота
Обычно наши дома состоят из множества разных материалов – мы собираем все вместе, и из «ничего» получается «нечто». Но есть места, в бескрайних степях со скудной растительностью, где дома строили, наоборот, в полном отсутствии материала, – и там из «нечто» получалось «ничто».
Конечно же, мне было очень любопытно на это посмотреть, и потому в один прекрасный день я оказалась в полной темноте: я согнулась пополам, вытянула шею и щурилась, пытаясь разобрать, где я нахожусь. Я знала, что я глубоко под землей: я прошла вниз сотни извилистых и невероятно крутых ступеней, мимо древних гостиных, кухонь и смертельных ловушек и оказалась там.
Мне удалось понять только то, что я оказалась в узеньком проходе не шире гроба, потому что в нем у меня еле помещались плечи, а на уровне пола едва влезали ступни. Я даже не была уверена, что мне хватит места развернуться и выйти оттуда. Передо мной был сырой бежевый камень, но фонарика телефона едва хватало на то, чтобы освещать темноту за ним. Я аккуратно нащупала себе дорогу по этому проходу, стараясь не стукнуться головой. Через целую вечность (должно быть, на самом деле прошло всего несколько минут) я очутилась в маленькой освещенной пещере и испытала небольшое облегчение – правда, оно улетучилось, как только я увидела длинные прямоугольные углубления в полу, в которых некогда хранились останки тех, кому не повезло найти отсюда выход.
Я находилась в Деринкую, одном из самых больших и глубоко расположенных таинственных подземных городов в самом сердце Анатолии, на территории современной Турции. Существование этих городов сделали возможным три вулкана этого района – Эрджиес, Хасан и Мелендиз Даглари, – которые яростно извергались около 30 миллионов лет назад. Они покрыли весь регион десятиметровым слоем пепла, по которому текла лава и превратила его в туф. Местный климат – проливные дожди, сильные перепады температур и таяние снега весной – привели к эрозии мягкого туфа, так что от него остались одни колонны. Более плотные слои лавы на мягком туфе разрушались медленнее. Теперь прямо на тонких столбах из туфа лежат большие куски окаменевшей лавы, из-за чего они напоминают какие-то фантастические грибы, а называют их здесь «Камины Фей». Такой странный пейзаж словно выступает прелюдией к еще более странному зрелищу под землей.
«Камины Фей» – название, которое местные дали тонким колоннам из туфа, на вершине которых поместилась окаменевшая лава
Географически Анатолия располагается на пересечении Востока и Запада, и на протяжении всей своей бурной истории она была местом битвы разных цивилизаций. Хетты заняли этот регион около 1600 года до н. э., затем пришли римляне, после них византийцы и османы. Из-за непрекращающихся регулярных войн местные жители постоянно находились под угрозой. Хетты сообразили, что толстый слой спрессованного пепла у них под ногами относительно мягкий, а значит, из него можно вырезать с помощью молотка и зубила. Они стали строить подземные пещеры и туннели, где можно прятаться, пока на поверхности кипит битва. Каждая цивилизация после хеттов продолжала выкапывать туннели, и в результате получились целые подземные города, где несколько месяцев могли жить до четырех тысяч человек. За три тысячи лет в этом регионе появились сотни подземных городов. Большинство из них были небольшими, но примерно в 36 из них было два-три этажа.
Как я увидела в Деринкую, пещеры в этих подземных пространствах имели устройство муравейника: комнаты располагались не друг над другом, как у нас в домах, потому что тонкий слой туфа мог обрушиться. Помещения вырезали в пространстве в произвольном порядке, и они были разбросаны по большой территории. Арочные потолки помещений и проходов идеально подходили для поддержки камня силой сжатия, благодаря которой они не обрушивались. Через множество вентиляционных шахт, идущих от поверхности на 80 м в глубину, под землю поступал свежий воздух. Города были защищены от проникновения врагов – двери загораживали огромные валуны, в земле были вырыты глубокие ямы-ловушки, а за дверями были устроены специальные каморки, где местные могли устраивать засады. Жители даже прорыли узкие туннели длиной до 8 км между соседними городами на тот случай, если врагам удастся пройти мимо хитрых ловушек.
Я рада, что мне не приходилось месяцами отсиживаться в Деринкую в страхе за свою жизнь, но, если подумать, я и правда очень много времени провожу под землей. В самом деле, с тех пор как я начала работать, я провела в общей сложности более пяти месяцев своей жизни глубоко в лондонской глине, потому что на работу я езжу на метро. Мне и миллионам других людей, которые теснятся в вагонах, как сельди в бочке, метро как бы напоминает, что в этом городе свободное место очень дорого. На улицах не вмещаются дома, офисы, тротуары, поезда, трамваи, машины и велосипеды – чего уж говорить о водопроводных и канализационных трубах, электрических проводах и интернет-кабелях. И с чего бы им там поместиться? В конце концов, мы ведь живем в трех измерениях, и нужно всеми ими пользоваться, строить и вверх, и вниз, а не просто расползаться в стороны. Город у нас под ногами – тоже огромная инженерная работа, но все эти скрытые артерии едва ли были бы возможны, если бы не обычный туннель. В Деринкую места было много, а туннели обеспечивали безопасность. В Лондоне и многих других мегаполисах места не хватает, а туннели обеспечивают решение этой проблемы.
В начале XIX века во всем городе через реку можно было перейти только в одном месте – по Лондонскому мосту, – и это чрезвычайно непрактично для мегаполиса, который быстрыми темпами разрастался по обе стороны Темзы. Время, которое нужно было потратить для перемещения по оживленному городу, ожидание перед опасным и мучительно медленным путешествием через реку по переполненному мосту, да еще и налоговый сбор за его переход – все это служило источником огромного разочарования. В 1805 году была учреждена компания, призванная обойти эту переправу и соединить доки в Уоппинге напрямую с заводами в Ротерхите.
Несмотря на то что эти точки находились друг от друга всего в 365 метрах, расстояние между ними достаточно велико, чтобы сделать строительство моста нецелесообразным, а это значит, что, чтобы добраться из одной из них до другой, людям и товарам приходилось делать большой крюк длиной в 6,5 км через Лондонский мост. Кроме того, из-за нового моста между доками и заводами высокие корабли не смогли бы подниматься выше по реке, а это ударило бы по торговле, которая как раз процветала в городе. Единственным возможным вариантом было прорыть туннель под рекой. Проблема была в том, что создатели каналов, эксперты в строительстве шахт вроде Ричарда Тревитика и другие изобретатели уже пытались прорыть туннель, но у них не получилось. Попытки новой компании построить туннель под рекой также не увенчались успехом, пока один инженер не пришел к решению, на которое его натолкнул корабельный червь.
Марк Брюнель родился в Нормандии во Франции в 1769 году. Как второй сын в семье, он должен был стать священником, но проявлял больше интереса к рисованию и математике, чем к писанию, и поступил на службу в военно-морской флот. В 1793 году он бежал из Франции во время Французской революции и отправился в Америку, где со временем стал главным инженером города Нью-Йорка. Затем в 1799 году он переехал в Лондон, чтобы попытаться убедить адмиралтейство купить новую систему производства блоков, которую он изобрел. Он работал над различными проектами для вооруженных сил, разработал аппарат для массового производства солдатских сапог, а также лесопильное оборудование для доков Чатема и Вулвича. Но внимание компании по постройке туннеля под Темзой он привлек благодаря оборудованию для прокладывания туннелей, которое он изобрел (а потом активно агитировал за него представителей компании).
Брюнель носил в кармане увеличительное стекло. Во время работы в доке Чатема он взял кусок поврежденной доски, которую сняли с обшивки военного корабля, и стал пристально наблюдать за поведением teredo navalis (корабельного червя). У червя на голове было два острых рога, напоминающих ракушки, и, двигаясь и вращая рогами, червь перемалывал древесину в порошок. Измельченное дерево червь съедал и продвигался вперед на несколько миллиметров. Древесина проходила через пищеварительную систему червя и смешивалась с ферментами и химическими элементами в его теле. Затем эта смесь выходила из червя и образовывала тонкий слой пасты на стенках получившегося туннеля. При контакте с воздухом внутри образовавшейся полости паста затвердевала и укрепляла стенки туннеля. Медленно, но верно червь продвигался в древесине все дальше, оставляя за собой прочно облицованный проход.
Брюнель прекрасно знал о предыдущих попытках создания туннеля под рекой и вложил весь свой гений в новый план. Он понял, что может преуспеть в том, что не получилось у других, если применит в деле такой же процесс, какой он только что увидел. Он может построить подобие корабельного червя: механизм, который будет прорывать землю и оставлять за собой туннель с крепкими стенами. Только этот червь будет из железа. И он будет гигантского размера.
По задумке Брюнеля, это должно было быть устройство с двумя лезвиями, как у teredo navalis, только в два раза выше человека. Лезвия будут располагаться на одном конце железного цилиндра, лежащего горизонтально (устройство немного напоминает вентилятор, который летом создает нам прохладу, только без защитной решетки). Группа мужчин будет проворачивать лезвия так, словно бы они ели землю. Цилиндр будет продвигаться вперед за счет гидравлических домкратов. Землю, которую срезают лезвия, вручную будут транспортировать в конец туннеля, почти как это делает червь. По мере продвижения вперед цилиндр будет оставлять за собой круглый туннель. Чтобы укрепить его стенки, каменщики выложат его кирпичом с использованием быстросохнущего раствора, и так за лезвиями образуется цилиндрический проход. Процесс таков: провернуть лезвия, вытащить землю, выложить проход кирпичом – это будет п